Подопечный

— Ты говорил, что теки ночные существа?
— И не отрицаю, — пожал я плечами, — Ныне у них богатая добыча. А коли есть что есть, сидят по домам и чавкают. Я так думаю.
— Главное чтоб ты не ошибался, — вздохнул Мустафа, — О! А вот и конный объезд!
Я чертыхнулся по старой привычке и сбил Мустафу с ног. Зинка уже давно валялась, слившись с темной травой. Не девка, а разведчик!
Конный, не конный, но то, что теки измени правилам и стали совершать наружный обход городских стен — это точно.
Мы валялись в травке и спокойно (это я сказал спокойно?) наблюдали за шлепающими друг за другом теками. У ребят, действительно сегодня праздник. Новые, только что выданные шаровары и рубашки цвета слоновой старой кости расшитые кружавчиками, ничуть не напоминали тех размалеванных воинов под стенами моего уничтоженного замка.
Один из теков замер и что-то протявкал основному отряду.
— Чего они там?— прошептал Мустафа.
— Сейчас. Говорят, что кто-то… Мустафа, ты петуха не делал?
— Что?
— Блин. Я спрашиваю — не пукал? Они почувствовали…
— Там русский дух…
— Заткнись…
Отряд потоптался, по принюхивался. Мустафа закатывал глаза. Что-то бурчало. Наверно крольчатина. Дозор плюнул и поперся дальше. Во общем пронесло.
— Теперь можно?— ангел юлой крутился по траве и держался за живот.
— Можно, — милостиво разрешил я.
А жаль. Лучше б он загнулся.
Послышался тоненький свист и на всю округу раздался богатырский стон Мустафы.
Это как раз тот случай, когда человеку рта не заткнуть.
Дозор, размахивая мечами, надрывая голосовые связки дикими криками, несся в нашу сторону. Как часто гениальные стратегические планы рушились из-за какого-то неправильно съеденного кусочка мяса. Не жадничайте, ребята, никогда!
Через пять секунд нас обступила небольшая, эдак особей двести, кучка теков.
— У тебя есть запасной план?— обернулся я к Зинаиде.
— Да. Предлагаю сдастся…
По дороге нас несколько раз забрасывали камнями, несчетное количество раз оплевывали и неоднократно пытались достать челюстями.
— Куда нас ведут? — Мустафа наконец-то понял, что игры в войну закончились и предстоит испытание пленом.
— К королю. К Матке, — пояснил я, растирая со щеки зеленую слюну.
— И что с нами сделают?
— Думаю, что съедят. И начнут они с тебя.
— Это почему? — возмутился хранитель.
— Ты самый упитанный из нас, — отомстила Зинаида за недавнюю обиду. Потом обратилась ко мне, — Почему не отобрали оружие? Даже не обыскали?
Действительно. Обычно пленных обыскивают, обирают, а уж потом гонят в полон. Насколько мне известно теки не настолько тупы, что бы собственноручно запустить в город вооруженных врагов.
— Пока все идет по плану и нечего волноваться. Не разоружили — сами виноваты. Главное для нас добраться до Короля.
Миновав тесные улочки города, наш кортеж достиг места, которое в народе называют местом для казни. Что показалось мне удивительным. Уж если собрались лишать жизни, делайте это сразу. Зачем помпезность?
Невысокий помост, три(!) столба. Массовка уже собрана. На самом удобном месте — трибуна для руководящего состава. Палачи точат топоры, трубачи дуют в трубы, народ подбрасывает в темное небо головные уборы.
— Странник, тебе не кажется все это странным?
Удивляться есть чему. Все необычно. Не похоже на теков.
— Подождем, увидим. Ответ на задачку не заставит себя ждать.
На помост вышел тек в длинной, белой рубашке. Он прокашлялся, поднес поближе к глазам длинный свиток и коверкая человеческие слова зачитал обращение:
— Доблестный народ тек. Мы, Правители города Таброса, под руководством Ее Величества, сегодня, в день поимки опаснейших преступников объявляем о великом празднике.
Площадь потонула в веселых воплях.
… — В ознаменовании данного праздника, приказываю, обезглавить наглых преступников путем расчленения головы от ниже находящегося туловища. Мясо направить нуждающимся.
— Какая трогательная речь, — Мустафа прослезился. Или что-то попало в глаз. Не думаю, что ангел настолько поглупел.
— А сейчас… поприветствуем… . наших правителей и королеву!
Что тут началось! По видимому теки давненько не видели правительства в живую. Радости то, радости! Зверюги полезли к друг другу с поцелуями, с обниманиями. Немного перепало и мне. А уж про Мустафу и Зинаиду говорить не приходилось. Создавалось впечатление, что они здесь лучшие гости.
— Эй, Зинка, Мустафа! Улыбайтесь и следуйте за мной. Станут приставать, поцелуйте парочку. Надеюсь, вас не стошнит.
План был прост до гениальности. Теки, как и все коллективные животные умеют делать только что-то одно. Или ненавидеть, или любить. Пришло время последнего. Обнимая всех по дороге, размахивая руками и смеясь, мы двинулись к краю толпы. Как я и ожидал, кроме похлопывания, почмокивания и подзасосывания нам ничего не грозило.
Оставалось всего ничего до ближайшего дома и спасительно распахнутой двери, когда нас хватились.
— Пленники, пленники, где пленники?
А мы вот.
По площади стройной здравницей заплескалось:
— Смерти, смерти…
Нас моментально скрутили и в мгновение ока доставили на свое место. То есть к помосту. Не мешкая ни секунды, мы оказались привязанными к столбам. Мустафа, на удивление, спокойно огляделся и спросил?
— Странник? Давай, делай что-нибудь! Ты же учился! А! Зин, скажи ему!
— Он что-нибудь придумает. Верь ему.
Хорошее дело. Придумай и все. А если ничего не придумывается. Такое впечатление, что закупорили сургучом бутылку с джином. Джин — это я. Бутылка… — тоже я. Знаю, что могу. Но… хоть убейте, не могу.
Палач приблизился. Поднял топор. Сделал несколько пробных замахов у моей шеи, развернулся и… острие, сверкая в свете луны понеслось навстречу…
И тут я раскупорился. Топор отлетел в сторону, палач в другую…
Как бы не так. Милое дело фантазировать о несбыточном. Никто не схватит за руку и не скажет, это не твое, не тронь.
Я уже чувствовал холод металла на шее, уже захлебывался густой кровью и просил прощения у товарищей за втягивание их в это страшное дело.
Но проходило мгновение, второе и… ничего. Я оставался жить. Пока жив!
Раскрыв глаза, я увидел неповторимую картину. В партере, я имею ввиду площадку для руководства, восседала собственной персоной, у меня все упало, незабвенная Клавка.
— С днем рождения тебя! Поют все! Приказываю!
И вся толпа, тысячи глоток подхватило:
— С днем рождения тебя, с днем рождения тебя…
— Это правда?— чуть заикающийся голос возвестил, что Мустафа еще жив.
Я промолчал. Хотя сегодня действительно мой день рождения. Немного странный, но все же…
— Заткнуть пасти всем!— Клавка, вся в порче и золоте, всколыхнулась с места и, поддерживаемая несколькими теками, направилась к эшафоту.
— Это та самая? — поинтересовалась Зинаида.
— Угу.
— Знаешь, Странник, я тебе не завидую.
Преодоление пяти ступенек стало для Клавдии своеобразным рекордом. Когда только ее успело разнести? Довольная, лучезарная улыбка не сползала с ее лица. Как же! Попался, родименький. Черт. Знал бы, сам на мечи полез. Но поздно махать руками. Головой надо думать. Головой! А с ней что-то не в порядке. Дубовая пробка.
— Фу!— выдохнула Клавдия застоявшийся воздух, — Стул мне и стопку водки.
Пока теки суетливо метались в поисках того и другого, Клавка не спеша обмахивалась веером и наблюдала за мной.
Стул поставлен, рюмашка лихо опрокинута, наступает время беседы.
— А я уж думала, родименький, что никогда не увижу тебя. Так я убивалась, так горевала. Даже пришлось городишки твои наследные с горя захватить, да этих придурков уму разуму научить. Теперь, как шелковые. А ну, засранцы, брысь на двадцать шагов от меня.
Теки, толкаясь и ругаясь пустились наутек.
— Видишь, как уважают. А может бояться. Кто их разберет. Но любят меня без памяти. Не то что ты, отступник.