Я помню Паллахакси

Каунтер внимательно посмотрел на меня.
– А почему ты об этом спрашиваешь?
– Просто интересуюсь охотничьей тактикой.
– Тактика охоты тебя не касается. Это дело моего отца, и только! – разбушевался Триггер. – Теперь, когда твоего старика нет, никто не мешает предводителю дурацкими советами!
– А ну вас к Раксу, – пробормотал я и встал, оставив их сидеть. Я присоединился к двум охотникам, стоявшим с кружками у стены. Вскоре я перевёл разговор в желаемое русло.
– Лоуты? – переспросил Кворн, старший помощник Станса. – Да, в это время года у побережья встречаются лоуты. Они дожидаются грума, я так думаю.
– А в прошлый раз как вы узнали, что лоуты бродят в окрестностях Носса?
– Твой отец и сказал, кто же ещё? Он получил из Носса весточку!
– Да уж, охота была так охота, – протяжно произнёс второй охотник по имени Патч. – Лоуты быстрые твари, очень быстрые. Мы брали их в широкое кольцо.
– Очень широкое?
– Ага. Очень широкое. Ага. Это секрет охоты на лоутов – широкое кольцо.
– Трудно, наверное, почти весь день не видеть друг друга?
– Ага. Ага. Это может быть трудно, – приступил он к пережёвыванию новой темы, но я быстро вмешался:
– Кто-нибудь может потеряться, верно?
– Охотники никогда не теряются, – твёрдо сказал Кворн. Что было, естественно, неправдой: я сам неоднократно терялся на охоте, но может быть, новички не идут в счёт. Так или иначе, я задел его профессиональную гордость.
– Мы можем не видеть никого, но вечером мы все встречаемся, – сказал Патч.
– Это вроде инстинкта, – заметил Кворн.
– Охотничий инстинкт, – с гордостью подтвердил Патч.
– Ну и как там было, на той охоте? – Я терял время понапрасну и знал это. – Кто-нибудь пропадал надолго?
– Не видел ни души целый день, – сообщил Патч. – Но вечером мы все собирались вместе. Охотничий инстинкт, иначе не скажешь.
Несколько дней назад я думал, что уже приблизился к разгадке тайны, но теперь очутился почти на том же месте, с которого начал. Я знал, что преступник скорее из Иама, чем из Носса, но это было всё.
Возможно, кто-нибудь в Носсе видел человека из Иама в день смерти отца. Но не могу же я отправиться туда наводить справки? В Носсе сразу припомнят, как я обвинил Каффа, и хорошо, если удастся унести ноги.
Уже смеркалось. Я засветил лампы, разжёг очаг и поставил вариться супец из сушёной рыбы. Я как раз раздумывал, каким же образом перебить опостылевший рыбный вкус, не говоря уж о запахе, когда Станс с грохотом ввалился в дверь и занял стратегическую позицию в центре комнаты.
Сидя на корточках, я бросил взгляд через плечо и сразу же вернулся к своему горшку: на поверхности начала сгущаться противная белая пена – чрезвычайно питательная, по утверждению мистера Мак-Нейла. Я почти физически ощущал, как Станс буравит мою спину глазами.
– Что ты должен рассказать о себе?
Это был странный вопрос, но весьма типичный для Станса.
– Да ничего особенного, – сказал я нарочито небрежно. – А что ты должен рассказать о себе, Станс?
– Что? Что? – Я услышал быстрые шаги, и на моё плечо упала тяжёлая рука. – Что ты сказал?!
Я повернулся и встал. Я был на голову выше его, и его жест со стороны выглядел дружеским. Кажется, он понял это и отдёрнул руку.
– Заруби себе на носу, Харди! Я не позволю беспокоить моих людей.
– Хорошо. Что-нибудь ещё?
Он явно не ожидал такого ответа.
– А разве этого мало?
– Как скажешь, Станс.
– ДЯДЯ СТАНС, бесстыжий отморозок!
– Это правда, ты мой дядя.
– И никогда не забывай об этом!
– Вряд ли я смогу забыть такое, Станс.
Что-то в его лице изменилось, но он по-прежнему взирал на меня, как на упрямого локса.
– Мои люди сказали, что ты выражал сомнение в их компетентности, а значит, и в моей. Я не потерплю этого, Харди, слышишь, не потерплю!
Я начал уставать от этого маленького глупого человека. Без благотворного влияния отца он был всего лишь напыщенным прототипом своего сына-осла. Но как же от него избавиться? Я попытался сменить тему разговора.
– Будем надеяться, что животные скоро начнут мигрировать, иначе нам придётся пережить ещё одну голодную стужу. Ты не помнишь, была ли когда-нибудь стужа похуже прошлой?
Он уставился на меня, открыв рот. И наконец произнёс с очевидным усилием:
– Ты говоришь о том, чего не понимаешь. Это не входит в твою крошечную сферу ответственности. Я должен напомнить тебе, Харди, что предводитель здесь я. – В глазах его, как мне почудилось, вспыхнул безумный огонёк. – Прошлого нет, оно умерло! Теперь для нас имеет значение только будущее, и мы должны принять его со стойкостью и здравым смыслом. Слишком долго мы обращались к предкам, а в итоге повторяли одни и те же ошибки из поколения в поколение.
Станс святотатствовал!..
Неужто он сошёл с ума? Лампа, освещавшая лицо дяди снизу, придавала ему демонический вид; глаза невидяще вперились в дальнюю стену.
– Станс! – Я схватил его за плечи и потряс.
– Что? – Он моргнул и уставился на меня.
– О чём ты говоришь?
– Я… Сейчас тяжёлые времена, Харди. Ты не поймёшь. – Казалось, Станс выговорил весь свой гнев. – Время покажет, – пробормотал он к моему изумлению, повернулся и вышел, тихо прикрыв за собой дверь.
Я всё ещё был ошарашен, когда вскарабкался по лестнице на чердак, где время от времени ночую для разнообразия. Внезапно меня посетила ужасная мысль: уж если Станс действительно спятил, то предводителем станет Триггер… И что же тогда будет со злосчастным Иамом?!
Но возможно, они назначат временного предводителя до тех пор, пока Триггер не достигнет возраста благоразумия, если это вообще возможно. Таких прецедентов было предостаточно, и я знал, что здесь есть одна тонкость: временный предводитель получает свой статус на продолжительный срок. И если Триггер не проявит никаких признаков возмужания… то постоянным предводителем стану я.
Я так и сяк обдумывал эту пугающую возможность, когда внизу раздался скрип входной двери, а за ним – сдавленный шёпот. Потом я услышал тихие шаги, крадущиеся к лестнице на чердак.
У нас не принято врываться в чужие дома по ночам. В нашем мире вообще творится очень мало преступлений. И если бы не события последних дней, я бы, наверное, лишь удивился необычной ситуации. Но теперь я, заподозрив самое худшее, поспешно выкатился из мехов и натянул одежду. Непрошеные гости перешёптывались уже у самого основания лестницы.
Что делать? Оружия у меня нет, а если те замыслили зло, у них ножи. Конечно, я могу ударить ногой по голове того, кто первым покажется в люке, но это лишь отсрочит неминуемое. Конечно, я могу закричать, но никто не обратит внимания на вопли среди ночи: это обычное следствие чёрной вспышки памяти, земляне называют её ночным кошмаром.
Мне оставалось только бегство, но враг мой, скорее всего, способен поднять на меня половину мужского населения Иама. А я великолепно запомнил разъярённых мужчин Носса! Толпа не посчитается с законом и традициями, и Чара на сей раз не прибежит меня спасать.
На чердаке когда-то хранили припасы, и под коньком крыши было пробито небольшое окошко, снабжённое скобой и блочком для подъёма корзин с продуктами. В детстве я частенько развлекался с этим устройством, пока верёвка не лопнула, и я не грохнулся на землю. Отец не стал привязывать новую бечеву, и сейчас мне пришлось пожалеть об этом. Делать было нечего: я открыл ставни, перекинул ноги через подоконник и, оттолкнувшись, канул во тьму.
Грохнулся я не хуже, чем в детстве, сразу попытался встать и тут же упал. Правая лодыжка взорвалась нестерпимой болью, и хорошо, если это не перелом.
– Его здесь нет, – услышал я голос наверху.
– Но он должен быть здесь, – возразил кто-то другой. – Он где-то прячется.
Скоро они сообразят, куда я делся. Я встал и, стиснув зубы, заковылял в сторону женской деревни, так быстро, как только мог. Ночью по морозу далеко не уйдёшь, и мне необходимо было убежище.