Рыцарь-маг

Буря была так сильна, что ветер буквально вбивал капли воды в мельчайшие щели корабля, и, хоть люки и двери были задраены как надо, в каютах все промокло. Теперь слуги выносили ковры, занавеси и кушетки на просушку, размещали их на палубе, и моряки, рыцари и даже те гребцы, которые отдыхали на нижней палубе, могли убедиться — обстановка галеры на самом деле роскошна. Иоанна, стоя в дверях, смотрела, как переливается под солнцем великолепный шелк, как горят изумительные вышивки золотом.
Одно из покрывал помогала расстилать девушка в попорченном морской водой платье, достойном придворной дамы. Нет, она не служанка — и одета слишком роскошно, и держится уверенно, с достоинством. Рядом с ней был молодой мужчина в замшевом кафтане, надеваемом обычно под кольчугу, со следами соли в складках, с солью в волосах. Он выглядел измученным, но оживленно беседовал с девушкой и разок поднялся с места, чтоб помочь ей расстелить ткань. Вдовая королева вспомнила его, это был тот самый рыцарь, который постоянно следовал за королем Английским. А девушка... да, конечно, она тоже была в свите Ричарда, в Мессине, еще подала ей, Иоанне, напиток, хотя и не была служанкой. Просто жест вежливости.
Иоанна подобрала подол единственного сухого платья, которое нашла прислужница, и спустилась на палубу. Молодой рыцарь повернулся к ней и поклонился. Девушка, помедлив, последовала его примеру, сделав изящнейший реверанс.
Вдовая королева протянула руку.
— Я помню вас, сударь, — сказала она по-французски, обращаясь к нему. — Вы служите моему венценосному брату, королю Ричарду. Как ваше имя?
— Ричард Уэбо из Уолсмера, ваше величество. Я телохранитель его величества короля Ричарда.
— В самом деле? — Королева милостиво кивнула. — В таком случае я удивлена: почему же вы, рыцарь, оказались на этом корабле?
— Я был на «Голубке», ваше величество. На одном из тех кораблей, которые разбились на скалах. Меня и мою невесту смыло за борт.
— Вы добрались до галеры и смогли спасти свою невесту? — В глазах Иоанны вспыхнуло любопытство. До того она смотрела на Дика с равнодушием знатной дамы, и не думающей снисходить до низшего, хоть и дворянина, но не августейшего лица. Теперь же в ее голосе появился интерес. — Вы удивительный человек.
— Ваше величество очень добры. — Он не мог не улыбнуться.
— Но почему же вы оказались не на корабле моего брата? Он не держал вас при себе?
— Нет, ваше величество. Государь приказал мне отправляться вперед.
— Должно быть, он счел вас достойным находиться в эскорте корабля своей невесты.
— И своей сестры, ваше величество.
Иоанна невольно улыбнулась, и ее бледное лицо слегка порозовело. Она давно забыла, как это приятно, когда тебе улыбается молодой мужчина. В день смерти мужа с наивной самокритичностью современных ей женщин она решила, что жизнь ее кончена. Вдова Вильгельма Доброго была еще очень молода, густые темные волосы обрамляли милое свежее личико, глаза очаровательно затеняли длинные ресницы, но двадцать пять лет — это более чем половина женского века. В те времена женщины умирали раньше мужчин, если, конечно, не считать частых смертей на войне, и грань тридцатилетия была гранью между молодостью и старостью. Молодая вдова каждую минуту помнила, что ей до рокового порога осталось только пять лет. Даже немного меньше.
Дик смотрел на молодую вдову вежливо и мягко, испытывая сочувствие к женщине, которой пришлось пережить так много, она же принимала это за симпатию и восхищение ее привлекательностью.
Изумившись самой себе, Иоанна жестом дала понять, что разговор окончен, и повернулась к собеседнику спиной. Она чувствовала смятение.
Серпиана проводила бывшую королеву взглядом и покосилась на Дика.
— Ты ей явно понравился.
Молодой рыцарь едва слышно рассмеялся.
— Не смейся. — В голосе девушки впервые за все время появились нотки ревности. — Я серьезно.
— О чем ты говоришь? Это королева Сицилии, и ей никогда не придет в голову обращать внимание на простого рыцаря.
— Разве она не женщина?
Дик наклонился и поцеловал ее в затылок, нагретый солнцем и слегка пахнущий солью, а потом — в шею под туго заплетенной и уложенной на голове толстой косой. Кожа девушки обожгла его губы.
— Не надо ревновать, солнце мое. Я не однажды предлагал тебе пожениться. Если б ты согласилась, у тебя не было бы никакой причины для ревности.
— Думаешь, заключение брака избавит меня от каких-либо сомнений?
— А ты действительно ревнуешь меня?
Она улыбнулась ему, и, взглянув в дивные искрящиеся глаза, Дик захотел немедленно прижать девушку к себе. Нельзя, неприлично делать это на глазах у всех. Но как же она прекрасна...
— Вовсе нет. Я шучу, — ответила Серпиана. Он отвел ее в сторонку и там, укрывшись за бьющим по ветру сохнущим парусом и огромными бухтами свернутых канатов, обнял и стал целовать. Она прятала глаза, но охотно подставляла губы, он гладил ее по щеке и шее и снова поражался, насколько горяча ее кожа. Горяча, как накаленный солнцем камень. И при этом — ни единой капельки пота. Кожа была обжигающе сухой.
— Ты пышешь жаром. Прямо как само солнце, — прошептал он.
Она лишь улыбнулась в ответ.
— Вчера в воде ты была такой холодной, что я даже испугался.
— Я же змея. Нас считают холоднокровными.
— И что?
— Таким, как вы, примитивным существам, — она задорно улыбалась, — непременно нужно сохранять высокую температуру тела. Если вы остываете, вы умираете. Нашей расе это не нужно. Если мы остываем сильно и надолго, мы просто засыпаем. Проще было стать такой же холодной, как море, так я тратила меньше сил. Теперь же я набираю тепло всем телом, чтоб компенсировать потери.
— Все это слишком сложно для меня. — Он прижал ее покрепче. — Об тебя можно греться. Наверное, ты предпочла бы где-нибудь на солнышке свернуться клубочком, верно?
— Да, причем в змеином облике. — Она поддразнивала его, словно хотела таким образом раззадорить.
Воспоминания о своей спутнице, рассекавшей волны в облике змеи, навели Дика на мысли о пропавшем друге и оруженосце, молодом друиде Трагерне, который оставался на борту погибшей «Голубки». Корабль налетел на рифы, и высокие волны разбили его в щепки, вынесли доски на берег, не оставив от судна ни следа. Остов второго торчал не так далеко от стоящей на якоре галеры. От него тоже осталось немного. Но друид вполне мог спастись. Почему нет?
— О чем ты думаешь? — спросила посерьезневшая Серпиана.
— О Трагерне.
— Волнуешься?
— Немного.
— Ты мог бы попытаться почувствовать, жив ли он и все ли у него в порядке.
— Но как?
— Чему тебя, интересно, учили друиды? — фыркнула девушка-оборотень.
Дик задумался.
Он прожил у друидов в Озерном крае немного меньше года, друиды обучили его многому, но ничего, что могло бы помочь ему найти друга, не пришло в голову. С другой стороны, магия, в тонкости которой молодой рыцарь волей судьбы оказался посвящен, дает самые разные возможности, и, наверное, можно составить и такое заклинание. Дик стал перебирать в памяти все те формулы, которые узнал из книг, придумывая, как именно их можно собрать воедино.
— Только не надо колдовать впрямую, — сказала девушка, внимательно следя за выражением его лица. — Не забывай о том, что тебе говорил старик-друид. Будь осторожней.
— Но чего же ты от меня хочешь? Как я могу узнать что-то, если не применю заклинания?
— Ну заклинания не обязательны. Попробуй обойтись без них.
Молодой рыцарь сосредоточился, изменил взгляд, и теперь он видел только магию.
Это дивное зрелище — мир, расцвеченный магической силой. Сеть каналов разной толщины и интенсивности мгновенно оплела долину Лимассол, они дрожали и испускали хрупкие веточки энергетических эманации. Берег на линии прибоя светился бледно-зеленым — это была граница сил земной и водной. Переливчатыми куполами золотого света были накрыты три храма, располагавшихся в долине. Одна из гор словно превратилась в действующий вулкан — над ней выросла шапка света, подвижного, ослепительного и безупречного, раскрывающегося, как цветок, где лепестки живо напоминали языки лавы. Мгновение Дик любовался, потом не выдержал, тронул Серпиану за плечо, показал рукой: