Едем на Вял-озеро

Пока еще Ваня и Андрей ни разу не вышли на озеро. Георгий Васильевич Назаров строго-настрого запретил членам экспедиции брать их с собой. И мальчишки целыми днями скучали на берегу, но однажды…
С утра моросил мелкий холодный дождь. Низкие дымчатые облака обложили небо. Закаленные северные комары плевать хотели на дождь. Лишь мальчишки высунули нос из палатки, как раздалось знакомое противное зудение. Вздыхая и морщась, приятели добросовестно намазались едкой жидкостью.
Несмотря на дождь, лодки одна за другой отваливали от берега. Научные сотрудники закутались в плащи с капюшонами. Трава на берегу блестела, с деревьев дробно капало. У берегов разреженными пластами стоял сиреневый туман. Ламба была спокойной. Лишь частые иголочные уколы дождя от берега до берега исклевали воду. Далеко над зеленой перемычкой ниже громоздких серых облаков обнадеживающе виднелась яркая желтая полоска.
Ваня и Андрей смотрели на уходящие по ламбе лодки. Лодки плыли к перемычке, над которой желтым светофором, расталкивая облака, разгоралось солнце.
— Стоило такую даль переться сюда, чтобы дурак дураком торчать на берегу, — сказал Ваня, часто моргая правым глазом, в который попала едкая жидкость. — Что они, с ума сошли, считают нас за грудных младенцев?
— Ну и холодина тут, — поежился Андрей. — Я под свитер две рубашки надел — и то пробирает!
— Поговори с сестрой, — сказал Ваня. — Пусть возьмет с собой в лодку?
— Вчера говорил. Она бы взяла, да вот Назаров…
— Мало ли кто когда-то утонул… А мы теперь за них отвечай?
— В Ленинграде, на заливе, уже вовсю купаются, — вздохнул Андрей. — А тут, видно, и не окунешься ни разу.
— Кто тебе мешает? Иди и окунись.
— Я лучше под плащ ватник надену.
— До Вял-озера рукой подать, а мы… Послушай, давай угоним лодку Геры Михайловны? Ей теперь два часа не нужна будет. Вон там, за камышами, встанем и половим. Никто с берега и не увидит.
— Я не хочу на скандал нарываться.
— Что ты предлагаешь? — сердито уставился на приятеля Ваня. — Воевать с комариками на берегу?
— У нас, на Карельском перешейке, еще получше есть озера, — сказал Андрей. — Озеро Пуннус куда красивее этого. И рыба есть, только ее ловить надо умеючи.
— Я ему про Кузьму, а он про Ерему!
— Гляди, у них мотор не заводится, — кивнул Андрей на берег.
Одна лодка не отчалила. Моторист Володя Кузнецов, студент Ленинградского университета, отчаянно дергал трос и тихонько ругался сквозь стиснутые зубы. Ногой он упирался в корму, вторую далеко отставил. Шляпа неопределенного цвета, с которой он никогда не расставался, была сбита на затылок. На лбу блестели капли дождя или пот. В лодке сидела полная седоволосая женщина, та самая, которая сказала, что Ваня и Андрей через неделю сами отсюда сбегут. Звали ее Галина Алексеевна. На опрокинутом ящике сидела Лена, тоже студентка университета. Лена всегда работала вместе с Галиной Алексеевной. Если гидробиолог с беспокойством поглядывала на Володю, все ожесточеннее дергавшего трос, то лицо девушки было безмятежным. Чуть опустив густые темные ресницы, она смотрела вдаль и улыбалась какой-то отрешенной улыбкой. Лена, наверное, и не замечала, что мотор не заводится, а моторист страшно нервничает. Лена думала о чем-то своем и пребывала в отличном настроении. И аппетит у нее всегда был прекрасный. Тетя Поля даже не спрашивала, нужна ли добавка, сама подкладывала ей в тарелку.
— Чудак, ну чего дергает? — сказал Ваня. — Сразу не завелся — выворачивай свечу. Наверняка забросало горючкой.
— «Ветерок», сразу видно, — блеснул своими познаниями и Андрей. — Машина капризная.
Но Володя не выворачивал свечу: дергал и дергал. Лицо его покраснело от злости, нижнюю губу прикусил. А злость в этом деле плохой помощник.
Яростно дернув за тросик, Володя неожиданно выпустил его и, не удержав равновесия, с шумом и брызгами плюхнулся в воду. Галина Алексеевна ахнула, а Леночка засмеялась. Привстав, она протянула руку, но моторист не обратил внимания. Побарахтавшись на мели, Володя, злой, как черт, выбрался на берег и только тут заметил, что вся ладонь в крови. Падая, видно, порезал руку об острый край кожуха. Володя смотрел на ладонь, и губы его шевелились. Правда, слов было не слышно.
Прибежала Гера Михайловна — она исполняла обязанности и медсестры — и увела Володю в палатку на перевязку. Резиновые сапоги его при каждом шаге звучно хлюпали и брызгали водой, темно-русые курчавые волосы слиплись и жгутами спустились на глаза. А любимая Володина шляпа подкладкой вверх спокойно плавала неподалеку от берега.
Ребята подошли к лодке. Андрей подцепил удилищем Володину шляпу и, встряхнув, повесил на куст. Галина Алексеевна уже собиралась вылезать.
— Я заведу мотор, — уверенно сказал Ваня.
Женщина удивленно взглянула на него и, поколебавшись, осталась в лодке.
— Попробуй, — сказала она.
— Уж если Володя не смог завести, то… — Лена пожала плечами и стала смотреть на ламбу.
Дождь перестал колоть озеро, а полоска над перемычкой становилась все шире и ярче.
— Что же делать, — с беспокойством проговорила Галина Алексеевна. — Я сегодня должна взять шесть станций на разных глубинах, а Володя, видно, уже не работник…
— Возьмем, — сказал Ваня, с натугой выворачивая торцовым ключом свечу.
— Самоуверенный пингвин, — усмехнулась Лена.
— А вы пингвинов видели? — спросил Андрей.
Лена не ответила.
— Пингвины могут жить только в Антарктиде, — сказал Андрей. — В зоопарках они погибают.
— Это интересно, — иронически заметила Лена.
Так и есть, вся свеча забрызгана горючей смесью. Можно было и тысячу раз дернуть, мотор все равно бы не завелся. Ваня тщательно протер носовым платком свечу, продул. Потом несколько раз дернул за трос, чтобы прочистить цилиндр, и снова поставил свечу на место. Андрей проверил, поступает ли в карбюратор горючее, взболтал как следует в баке смесь. Галина Алексеевна с интересом смотрела на деловито работающих мальчишек. Ей очень хотелось поверить, что они сумеют завести мотор. Гидробиолог дорожила каждым навигационным днем, и сегодняшняя неудача очень ее расстроила.
Мотор после третьего рывка весело затарахтел. Ваня поудобнее уселся на корме и прибавил газу. Лодка описала широкую дугу и взяла курс на перемычку.
— Вы, оказывается, действительно специалисты! — удивилась сразу повеселевшая Галина Алексеевна.
— Наш Володя сегодня встал не на ту ногу, — сказала Лена. — Потому у него все из рук и валится.
— Когда же это вы, дорогие мои, научились с моторами обращаться? — спросила Галина Алексеевна.
— Мы полгода готовились к этой экспедиции, — с обидой сказал Ваня. — Все лодочные моторы изучили, а нас почему-то держат на берегу… И главное, даже разговаривать никто не хочет!
— Не все, — возразил честный Андрей. — «Вихрь» совсем не знаем и со стационарными ни разу не имели дела.
— Так держать? — спросил Ваня, кивнув на приближающуюся зеленую перемычку, за которой начиналось настоящее Вял-озеро. У Вани даже сердце сильнее забилось. Он вертелся, вытягивал шею, так ему хотелось поскорее увидеть Вял-озеро.
— Ну что ж, — сказала Галина Алексеевна. — Вперед, капитаны!
Мотор неторопливо тянет свою ровную четкую строчку. Глухо шумит, расступаясь, вода. Румпель немного вибрирует в руке, но это даже приятно: как бы ощущаешь пульс механизма. Вот он, тот долгожданный миг, когда он, Ваня Мельников, на Вял-озере и, будто капитан, ведет свой маленький корабль с пассажирами в голубую даль, где смутно вырисовываются лесистые острова. Рядом на фанерном ящике сидит Андрей, посередине лодки, спиной к нему, — Галина Алексеевна, на носу — задумчивая Лена. И хотя она обозвала его самоуверенным пингвином, Ваня не сердится. У Лены приятное лицо, симпатичные глаза и вообще она хорошая девушка. Видно, немного расстроилась, что вместо кудрявого Володи он, Ваня, ведет лодку.
Когда миновали неширокое, заросшее по берегам невысокой осокой и камышом устье, соединяющее ламбу с Вял-озером, плотный строй дымчато-белых дождевых облаков будто споткнулся обо что-то, нарушился — и сразу в нескольких местах образовались глубокие синие окна. В одно из них обрадованно прорвался ослепительный солнечный луч и с размаху, будто мечом, ударил в темно-свинцовую воду, пронзив засверкавшее озеро до самого дна. Вершины сосен и елей на большом песчаном острове, величественно вырастающем прямо по курсу, серебристо замерцали, стряхнув с ветвей дождевые капли.