Разоблачение

– Не могу представить, что ты стал таким стеснительным, Том.
– Да нет, отчего же…
– Да уж. – Она засмеялась. – А помнишь ту ночь, когда мы сломали кровать?
Сандерс налил вино.
– Ну, не то чтобы сломали…
– Конечно, сломали. Ты перегнул меня через спинку в ногах и…
– Помню, помню…
– …и доска отломилась, а затем вылетело дно кровати, а ты все не мог остановиться, и мы продолжали, а когда я ухватилась за спинку в головах, это все…
– Я помню, – сказал он, мучительно пытаясь прекратить этот разговор и остановить Мередит. – Хорошие я были деньки. Слушай, Мередит…
– И та женщина снизу начала на нас вопить. Помнишь ее? Старую даму из Литвы? Она «тока хатела снать, тама хто-то умирать или как?»
– Ага. Слушай. Я хотел сказать о дисководах…
Мередит подняла стакан.
– Я тебя смущаю. Ты думаешь, я буду к тебе приставать?
– Нет-нет. И в мыслях не было.
– Вот и хорошо, я и не собираюсь, честное слово. – Она насмешливо посмотрела на Сандерса и, откинув голову назад и показав длинную шею, сделала глотом вина. – Фактически я – ой! ой! – Мередит внезапно вздрогнула.
– Что такое? – испуганно спросил Сандерс, подавшись вперед.
– Ой, судорога мышцу свела… Вот здесь, – зажмурив от боли глаза, она показала на плечо у основания шеи.
– Чем я могу тебе…
– Просто потри ее… здесь…
Сандерс поставил свой стакан и начал массировать Мередит плечо.
– Здесь?
– Да, ох, сильнее… сожми…
Он ощутил, как ее мышцы расслабились, и она вздохнула с облегчением. Осторожно покачав головой взад-вперед, Мередит открыла глаза.
– Ох… Намного лучше… Нет, не останавливайся.
Сандерс продолжал массировать плечо.
– Ох, спасибо. Как хорошо… У меня что-то там с нервом. Пустяк, но уж когда вступит. – Она снова покачала головой, проверяя, не вернется ли боль. – Ты все сделал прекрасно, Том. Руки у тебя всегда были волшебными…
Сандерс продолжал тереть Мередит шею. Он хотел бы остановиться, он чувствовал, что все идет не так, как надо, что он слишком близко к ней сидит, что он не хочет к ней прикасаться, но в то же время ему было очень приятно, и он смутно дивился этому ощущению.
– Чудесные руки, – простонала она. – Боже, когда я была замужем, я так часто тебя вспоминала.
– В самом деле?
– Конечно, – подтвердила она. – Говорю тебе, он в постели был ужасен. Ненавижу мужчин, которые не знают, что делают. – Она опять закрыла глаза. – Но с тобой подобных проблем никогда не было.
Она вздохнула, еще сильнее расслабилась и, показалось, потянулась к нему, обмякая, потянулась к его телу, к его рукам. Сразу все поняв, Сандерс в последний раз по-дружески сжал плечо и убрал руки прочь.
Мередит открыла глаза и понимающе улыбнулась.
– Слушай, – сказала она, – не беспокойся. Он отвернулся и отхлебнул вина.
– А я и не беспокоюсь.
– Я имею в виду дисководы. Если у нас возникнут осложнения и понадобится согласие высшего руководства для их устранения, мы его получим. А раньше времени под танки бросаться не надо.
– Ладно, согласен. Думаю, в этом есть смысл. – Втайне Сандерс был обрадован, что разговор вернулся к «мерцалкам», на безопасную почву. – К кому ты обратишься? Прямо к Гарвину?
– Думаю, что да. Предпочитаю действовать неофициально. – Она посмотрела на Сандерса. – А ты изменился.
– Нет, я все тот же.
– А я думаю, ты изменился. – Она улыбнулась. – Раньше ты ни за что не прекратил бы меня массировать.
– Мередит, – сказал он, – сейчас другое дело. Ты руководишь отделом, и я – твой подчиненный.
– Ой, не будь таким глупеньким.
– Но это правда.
– Мы – коллеги, – надула губки Мередит. – На самом деле никто здесь не думает, что я главнее тебя. Мне просто поручили чисто административную работу. Мы коллеги, Том. И я хочу, чтобы у нас были открытые, дружеские взаимоотношения.
– Я тоже.
– Отлично. Я рада, что в этом мы солидарны… – Мередит быстро наклонилась и поцеловала Сандерса в губы. – Вот. Что, это было так уж страшно?
– Мне вовсе не было страшно!
– Как знать? Может, нам в скором времени придется вместе лететь в Малайзию, разбираться со сборочной линией. Там такие чудесные пляжи… Ты когда-нибудь был на Куантане?
– Нет.
– Тебе понравится.
– Думаю, да.
– Я тебе все покажу. Мы свободно сможем прихватить там денек-другой для себя. Расслабимся, погреемся на солнышке.
– Мередит…
– И нет никому нужды об этом знать, Том.
– Я женат.
– Но ты же мужчина.
– Ну и что?
– Ох, Том! – воскликнула она с притворной суровостью. – Только не пытайся заставить меня поверить, что у тебя до сих пор не было даже маленькой интрижки. Помни, я ведь тебя знаю!
– Ты знала меня очень давно, Мередит.
– Люди не меняются. Во всяком случае, в этом отношении.
– Ну, а я думаю, что меняются.
– Ой, брось! Нам еще вместе работать, так давай будем получать удовольствие друг от друга.
Сандерсу очень не нравился этот разговор. Он чувствовал себя страшно неудобно.
– Я сейчас женат, – сказал наконец он, чувствуя себя твердолобым пуританином.
– Ну, твоя личная жизнь меня не заботит, – легко указала Мередит. – Я несу ответственность только за твои производственные показатели. Вот ты все время работаешь и ни на минуту не расслабляешься, а это опасно для здоровья. Так что будь веселым. – Она наклонилась вперед. – Ну давай – один маленький поцелуй…
Зажужжал интерком. Из него донесся голос секретарши:
– Мередит…
Мередит с раздражением посмотрела на аппарат:
– Я же сказала – никаких звонков!
– Прошу прощения, Мередит, но это мистер Гарвин.
– А, ладно. – Мередит соскочила с кушетки и прошла через всю комнату к столу, говоря на ходу:
– Но чтобы больше никаких звонков, Бетси!
– Хорошо, Мередит. Я хотела спросить вас, вы не будете против, если я минут через десять уйду? Я должна поговорить с домовладельцем насчет моей новой квартиры.
– Иди. Ты принесла мне пакетик, который я просила?
– Да, он у меня.
– Занеси его мне и можешь быть свободна.
– Спасибо, Мередит. Мистер Гарвин на втором аппарате.
Мередит сняла трубку и налила еще вина.
– Привет, Боб, – сказала она. – Что новенького? – Было невозможно не обратить внимания на легкий оттенок фамильярности в ее голосе.
Мередит говорила с Гарвином, повернувшись к Сандерсу спиной. Он сидел на кушетке, чувствуя себя опустошенным, безвольным и бесполезным. Секретарша вошла в кабинет, неся в руке пакетик из коричневой упаковочной бумаги, и передала пакет Мередит.
– …Конечно, Боб, – продолжала Мередит. – Я не могла бы более определенно высказать свое согласие. Мы обязательно этим займемся.
Секретарша, поджидая, когда Мередит отпустит ее, улыбнулась Сандерсу. Тот чувствовал себя неуютно, сидя без дела на кушетке; он встал, прошел к окну и, достав из кармана свой радиотелефон, набрал код Марка Ливайна. Он ему и на самом деле обещал позвонить.
– …Очень хорошая мысль, Боб, – слышал он за спиной Мередит. – Думаю, мы должны на этом сыграть.
Сандерс послушал, как телефон отщелкивает цифры набранного им номера. Затем в трубке раздался щелчок включившегося автоответчика, и мужской голос предложил: «Продиктуйте ваше сообщение после сигнала».
– Марк, – заговорил Сандерс, – это Том Сандерс. Я говорил с Мередит насчет «мерцалок». Она полагает, что для только что введенной в действие производственной линии все находится в пределах допустимого: надо просто перетрясти всю цепочку. Она предполагает занять следующую позицию: мы не можем наверняка сказать, что возникшая проблема настолько серьезна, что о ней стоит информировать всех. Мы должны на завтрашнем совещании представить банкирам и людям из «Конли» всю ситуацию как вполне обычную и предсказуемую…
Секретарша вышла из кабинета и, проходя мимо Сандерса, улыбнулась ему.
– …и что, если проблемы с дисководами на самом деле не удастся решить так просто, мы, с согласия руководства, поставим их в известность позже… Я ей передал наши соображения, и сейчас она разговаривает с Бобом, так что предположительно на завтрашнем совещании нам нужно будет придерживаться этой линии…