Разоблачение

– Она отличный, внушающий доверие работник, – сказал Фил, вставая и разглаживая галстук. – Я думаю, что, когда у вас будет возможность возобновить знакомство, она произведет на тебя хорошее впечатление. Дай ей шанс, Том.
– Конечно, – сказал Сандерс.
– Я верю, что все пойдет, как надо. Смотри в будущее: как бы там ни было, через годик или около того ты будешь богат.
– Следует понимать, что мы по-прежнему собираемся выделить Группу новой продукций?
– Ну да, точно так.
Это была вызывавшая самые ожесточенные споры часть плана слияния: после того как «Конли-Уайт» купит «ДиджиКом», Группа новой продукции отделяется и ее заявляют как самостоятельную фирму. Для всех, кто в ней работает, это означает огромную прибыль, потому что каждый будет иметь возможность приобрести задешево акции еще до того, как они появятся на рынке.
– Сейчас мы прорабатываем последние детали, – продолжал Блэкберн, – Но я думаю, что начальники отделов, как ты, например, получат бесплатно двадцать тысяч акций и возможность купить пятьдесят тысяч акций по цене двадцать пять центов за штуку, а кроме того, право ежегодно приобретать еще по пятьдесят тысяч акций в течение пяти лет.
– И это решенное дело, даже если Мередит будет управляющим?
– Поверь мне. Отделение произойдет в ближайшие восемнадцать месяцев – это формальная часть плана слияния.
– А нет опасности, что она может передумать?
– Ни малейшей, – улыбнулся Блэкберн. – Открою тебе маленький секрет: с самого начала акционирование было идеей Мередит.
* * *
Выйдя от Сандерса, Блэкберн завернул в приемную пустого кабинета и позвонил Гарвину. В трубке послышалось знакомое рявканье:
– Гарвин слушает.
– Я говорил с Томом Сандерсом.
– Ну и?..
– Я бы сказал, что он принял новость хорошо. Конечно, он разочарован. Думаю, что до него уже дошли какие-то слухи. Но в общем реакция нормальная.
– А насчет новой структуры? – спросил Гарвин. – Что он сказал?
– Он озабочен, – ответил Блэкберн. – Говорил сдержанно.
– Почему?
– Боится, что у нее нет достаточного инженерного опыта для управления отделом.
– Инженерного опыта? – фыркнул Гарвин. – Это менее всего меня заботит. Инженерный опыт тут не нужен вообще.
– Конечно, не нужен. Но я полагаю, что тут еще кое-что личное. Они, знаете ли, были близко знакомы раньше.
– Да, – сказал Гарвин, – я знаю. Они встречались после того?
– Нет, по его словам, они не виделись уже несколько лет.
– Вражда?
– Не похоже.
– Тогда что его беспокоит?
– Я думаю, он просто не успел все это переварить.
– Свыкнется.
– Я тоже так думаю.
– Сообщи мне, если услышишь еще что-нибудь, – сказал Гарвин и повесил трубку.
Сидя один в чужом кабинете, Блэкберн нахмурился. Разговор с Сандерсом оставил у него смутное чувство беспокойства. Все, казалось, шло как по маслу, а тут… Сандерс, понял он, не примет идею реорганизации легко, а поскольку в сиэтлском филиале он пользуется большой популярностью, при желании он сможет доставить немало неприятностей. Сандерс слишком независим; он не человек команды, а сейчас нужны были только люди команды. Чем больше Блэкберн об этом думал, тем лучше понимал, что от Сандерса следует ждать неприятностей.
* * *
Том Сандерс, погруженный в свои мысли, сидел за столом, глядя прямо перед собой. Он пытался соединить свои воспоминания о молоденькой девчонке из Силиконовой долины [7] с образом крупного администратора, координирующего работу огромного отдела, но этому мешали шальные воспоминания: улыбающаяся Мередит в одной из его рубашек на голое тело… Белые чулки на белом поясе. Банка с воздушной кукурузой на голубой кушетке в столовой. Телевизор с отключенным звуком…
И почему-то образ цветка – витраж с изображением пурпурного ириса. Это был один из избитых символов хиппи Северной Калифорнии. Сандерс знал, откуда это воспоминание: цветок был нарисован на стекле входной двери дома в Саннивейле, в котором он жил в те дни, когда знал Мередит.
Он не был уверен, что стоит об этом вспоминать сейчас, и он…
– Том?
Он поднял глаза. В дверях стояла озабоченная чем-то Синди.
– Хотите кофе, Том?
– Нет, спасибо.
– Пока у вас был Фил, опять звонил Дон Черри. Он хочет, чтобы вы зашли к ним посмотреть на «Коридор».
– У них проблемы?
– Не знаю, но он, по-моему, возбужден. Вы ему перезвоните?
– Не сейчас. Я иду вниз и по пути заскочу к нему.
Синди помялась в дверях.
– Может, что-нибудь нужно? Вы сегодня завтракали?
– Все в порядке.
– Да?
– Со мной все в порядке, Синди. Правда.
Синди вышла. Сандерс повернулся к своему компьютеру и заметил, что на экране мигает индикатор электронной почты, но все его мысли были заняты Мередит Джонсон.
Их связь длилась около шести месяцев. В какое-то время отношения были весьма тесными. А сейчас, хотя некоторые образы всплывали в памяти необыкновенно ярко, Сандерс заметил, что в целом события того времени отпечатались в мозгу очень смутно. В самом ли деле он жил с Мередит шесть месяцев? Когда точно они встретились и когда расстались? Сандерс подивился тому, как трудно ему восстановить точное время событий. Надеясь привязать хронологию к каким-то ориентирам, он стал припоминать, какой пост в «ДиджиКом» он занимал в те дни. Работал ли он еще в службе маркетинга или уже перешел в техотдел? Этого он тоже не мог сказать точно – придется посмотреть в картотеке.
Он подумал о Блэкберне. Тот ушел от жены и жил у Сандерса приблизительно в то время, когда Сандерс крутил с Мередит. Или это было позже, когда отношения с девушкой стали прохладнее? Наверное, Фил переехал к нему как раз после разрыва с Мередит. А там, кто его знает. Сандерс обнаружил, что не может толком вспомнить ничего из происходившего в то время. Прошло уже десять лет, он жил в другом городе, это была совсем другая жизнь, и в памяти оставались только какие-то обрывки воспоминаний. Сандерс опять удивился тому, как это было ему неприятно.
Он нажал кнопку интеркома.
– Синди? Я хочу кое о чем тебя спросить.
– Слушаю вас, Том.
– Сейчас третья неделя июня. Что ты делала в это время десять лет назад?
Синди не колебалась ни секунды.
– Очень просто – сдавала выпускные экзамены в колледже.
Несомненно, это было правдой.
– Ладно, – сказал он. – А девять лет назад?
– Девять лет назад? – Ее голос стал менее уверенным. – Подождите минуту… Так, июнь… Девять лет, говорите?.. Июнь… М-м-м… Я думаю, что ездила с приятелем в Европу.
– С тем, что у тебя сейчас?
– Не-ет, тот был полным козлом.
– И сколько у вас это продолжалось? – спросил Сандерс.
– Да где-то с месяц мы там провели.
– Я про ваши отношения.
– С тем? Так. Давайте прикинем, когда я с ним порвала… Ага, декабрь… Да, я думаю, что это был декабрь. Или, может, январь, после каникул… А что?
– Да просто прикидываю кое-что, – ответил Сандерс, с облегчением заметивший в голосе секретарши нотки неуверенности, когда та припоминала дела девятилетней давности. – Кстати, с какого времени у вас ведутся архивные записи? Ну, там, отметки о получении писем, телефонных звонков?..
– Надо посмотреть. У меня все отмечено за последние три года.
– А раньше?
– Раньше? Насколько?
– За последние десять лет, – сказал он.
– А, ну так это когда вы еще были в Купертино? Не знаю, хранят ли там архивы? Может, их переписывают на микрофиши или просто выбрасывают?
– И я не знаю.
– Мне проверить?
– Не надо, – сказал он и отключил интерком. Он не хотел, чтобы Синди о чем-либо запрашивала Купертино. Во всяком случае, не сейчас.
Сандерс потер кончиками пальцев глаза. Его мысли опять поплыли в прошлое. Опять этот цветок на стекле – яркий, слишком большой, вульгарный. Сандерсу он всегда не нравился. Он жил тогда в многоквартирном комплексе на Меранодрайв. Двадцать домиков вокруг маленького холодного бассейна. Все жильцы комплекса работали в компаниях, специализировавшихся на высоких технологиях. А в бассейне никто никогда не плавал. Сам Сандерс дома бывал редко. Это было время, когда он летал с Гарвином в Корею по два раза в месяц. В те дни они не могли себе позволить даже бизнес-класс и летали туристским.