Воители со сновидениями

Вэс Кравен и Брюс Вагнер

На улице Вязов было темно и пустынно. Кристен стояла перед заброшенным домом, наблюдая за группой ребят, игравших на лужайке. Мальчики были в костюмах, а девочки в вечерних платьях. Они прыгали через веревочку и пели мрачную песенку:

«Раз, два, Фредди идет за тобой,

Три, четыре, запри-ка лучше дверь».

Охваченная смутной тревогой, Кристен подошла к маленькой девочке, сидевшей на красном трехколесном велосипеде у входной двери.

— Здравствуй, — сказала девочка. — Тебя как зовут?

— Кристен. А тебя?

Девочка хихикнула, смущенно улыбнулась, но не ответила. Кристен посмотрела на дом: «Что это за место?»

Внезапно поднялся и завыл ветер. Под его порывами зазвенели колокольчика над входом. Кристен взглянула на колокольчики и увидела, что это длинные бритвы. Она ахнула от изумления. Входная дверь со скрипом отворилась.

— Мне нужно идти, — печально сказала маленькая девочка. — Пока.

Бренча звонком на руле, она скрылась в темноте за дверью.

— Подожди! — закричала Кристен. — Не езди туда!

Борясь со страхом, Кристен вошла в дом. Он выглядел ужасно. Трухлявые стены, разбитые окна… По пыльному полу шурша скользили сухие листья. Кристен слышала треньканье велосипедного звонка и хихиканье девочки, легким эхом раздающиеся где-то в глубине дома.

Кристен вошла в длинный, неправильной формы зал в тот момент, когда маленькая девочка исчезала за углом. Она осторожно последовала за девочкой, отметив про себя какие-то красные полосы на стенах.

Повернув за угол, Кристен оказалась перед тяжелой стальной дверью, которая закрылась с глухим металлическим клацаньем. Эта металлическая дверь на заклепках выглядела неуместной в трухлявом деревянном доме.

Кристен медленно открыла дверь, за которой оказалась металлическая лестница, ведущая куда-то вниз, в темноту. Она осторожно спустилась по ступенькам и оказалась в темной мрачной комнате, заставленной старинными заржавевшими котлами, холодными я безмолвными.

Тут мягкое звяканье привлекло внимание Кристен. Маленькая девочка выкатилась на велосипеде из темноты и остановилась около нее.

— Вот здесь он нас забирает, — сказала девочка.

Внезапно Кристен услышала скрежет металла.

Она резко повернулась и увидела, как заржавевшая дверца топки одного из котлов распахнулась. Внутри в груде холодной золы лежали обугленные кости. Там же лежал трехколесный велосипед, такой же, как у маленькой девочки, только обожженный огнем. Кристен помертвела от ужаса.

В этот момент металлическая дверь громко захлопнулась. Послышались бухающие приближающиеся шаги.

Маленькая девочка посмотрела на Кристен печальными глазами.

— Пришел Фредди, — сказал она с мрачным спокойствием.

В топке котла вспыхнуло ревущее пламя. Пламя было таким сильным, что краска на велосипеде пузырилась и горела.

Кристен схватила девочку в охапку и, охваченная ужасом, бросилась бежать. Оглянувшись через плечо, она увидела тень Фредди Крюгера, нависшую над котлами. Его зловещий хохот эхом отдавался в наполненном дымом зале.

Кристен сломя голову бросилась в другую комнату, все ещё с девочкой на руках. Здесь её глаза широко раскрылись от ужаса: сотни человеческих тел свисали с потолка, подвешенные как туши.

Кристен посмотрела на маленькую девочку в своих объятиях и увидела, что та превратилась в обугленный хрупкий трупик. Неожиданно её крохотный ротик раскрылся, издав душераздирающий вопль.

Кристен подскочила в кровати и села, задыхаясь от страха. Посмотрев1 вокруг себя, она наконец поняла, что находится в своей комнате.

Немного успокоившись, Кристен встала с постели и нетвердой походкой направилась в ванную комнату. Включив свет, она посмотрела на себя в зеркало. Все ещё дрожа от пережитого, она напустила воды в раковину и обмыла лицо, пытаясь успокоиться.

От слишком горячей воды начал подниматься пар. Кристен попыталась закрыть кран, но давление все росло. Пар окутал всю комнату.

Нахмурившись, Кристен возилась с краном. Когда она повернула его, он ожил и схватил её за руку.

Кристен ахнула и подняла глаза. Лицо Фредди усмехалось ей из зеркала. Затем ещё один кран начал изгибаться и вытягиваться, превращаясь в клешню Фредди с когтями-лезвиями.

Кристен закричала, пытаясь освободиться. Клешня поднялась, готовясь раскроить запястье Кристен. И вот лезвия нанесли удар.

Внезапно дверь ванной комнаты распахнулась. Это была мать Кристен. Пар исчез, а зеркало и раковина приобрели нормальный вид.

Кристен повернулась к перепуганной матери, медленно освобождаясь от кошмара. В руке она держала окровавленную бритву. Ее запястье было разрезано.

— Мамочка? — произнесла Кристен изумленно и потеряла сознание.

Расположенная в уединенном месте психиатрическая больница «Уэстин Хиллз», была построена в двадцатых годах католической церковью. Ее центром была звонница, где смыкались несколько беспорядочно построенных крыльев. Первоначально клиника для душевнобольных, эта государственная больница была недавно переоборудована. Обширный участок окружала железная изгородь.

В то утро главный санитар больницы Макс, большой и сильный негр, медленно совершал свой обычный обход, толкал перед собой тележку с различными лекарствами. Пересекая зал, он слушал ведущего программы новостей по маленькому портативному радиоприемнику, висевшему на тележке:

— Из местных новостей; умерли ещё два подростка, в обоих случаях самоубийство. Официальные лица органов здравоохранения графства не в состоянии объяснить эту тревожную тенденцию…

Состроив гримасу. Макс переключился на радиостанцию музыкальных программ в тот момент, когда тридцатитрехлетний врач Нил Гольдман нагнал его. Читая на ходу результаты обследования своих пациентов, он недовольно произнес:

— Ни единого приятного сообщения, чтобы начать день.

— Послушайте, док, — сказал Макс. — Я придумал новую теорию обо всех этих самоубийствах.

— Только не скрывай её от нас, — шутливо проговорил Гольдман. — Нам нужна вся помощь, какую мы только можем получить.

— Беспорядочные хромосомы, дружище, — ответил Макс. — Подумайте-ка об этом. Ведь все эти родители баловались ЛСД в шестидесятых.

— Это противоречит теории доктора Симмс, — улыбнулся Гольдман. — Она считает, что причина лишь в сексе, наркотиках и рок-н-ролле.

Макс повернул в другой зал, а Гольдман продолжил свой обход. К нему подошла девочка-подросток.

— Доброе утро, Дженнифер, — поздоровался Гольдман.

— Доброе утро, доктор Гольдман.

— Как твоя рука?

Дженнифер протянула ему кисть руки со следами ожогов от сигарет.

— Вот этот от ментоловых, этот от обычных, а этот от самых легких, — указала она на три разных рубца.

— Они хорошо заживают, — констатировал Гольдман.

— Я веду себя хорошо. Когда я получу разрешение на сигареты?

— Лучше дыши полной грудью, — отшутился Гольдман.

Дженнифер пожала плечами и отошла в сторону.

Навстречу шла другая девочка-подросток. С темными кругами под глазами, она выглядела изможденной.

— Привет, Тарин, — сказал Гольдман. — Ты выглядишь нездорово, детка. Спишь ли ты вообще?

Тарин не обратила на него никакого внимания и прошла мимо.

— Не думаю, — пробормотал Гольдман, делая пометку в своих бумагах.

Он остановился у изолятора и посмотрел в маленький глазок, забранный сеткой. Кинкайд, огромный и сильный на вид семнадцатилетний парень с остриженной головой, сидел в углу белой комнаты, обитой чем-то мягким, уставившись в никуда. Гольдман сделал ещё одну пометку.

Неожиданно рядом с ним появилась главный врач больницы Элизабет Симмс.

— Как он себя чувствует? — спросила она.

— Остывает, — ответил Гольдман.

— Если такие срывы будут у него и дальше, мне придется держать его в изоляторе постоянно.

— Не беспокойтесь, до этого дело не дойдет. В этот момент Кинкайд тихонько запел:

Перейти к странице:

Следующая страница