Карман полный ржи

— Но ему-то какая выгода? Ведь чек был выписан на твое имя.
— Понятно. Вроде бы он тут ни при чем, так?
Пэт резко вскинула голову.
— Ты хочешь сказать, он тебя подставил — чтобы тебя выпихнули из фирмы?
— Мысли такие были. Мерзко все это. Ну да ладно. Интересно, что скажет старина Перси, когда увидит, что блудный сын вернулся. Вот уж выпучит свои тусклые, как вареный крыжовник, глазищи!
— Он знает, что ты приезжаешь?
— Не удивлюсь, если и слыхом не слыхивал. У старика, знаешь ли, своеобразное чувство юмора.
— Чем твой брат так прогневил отца?
— Самому интересно. Чем-то он старика здорово зацепил. Я по отцовским письмам понял.
— Когда ты получил от него первое письмо?
— Четыре.., нет, пять месяцев назад. Напустил туману, но одно я понял четко: он предлагал мне раскурить трубку мира. «Твой старший брат во многом оказался несостоятельным». «Ты отдал дань молодости, пора и остепениться». «Могу тебе обещать, что в деньгах ты не прогадаешь». «Буду рад видеть тебя и твою жену». Знаешь, дорогая, мне кажется, тут немалую роль сыграл наш с тобой брак. Отцу польстило, что я женился на женщине, стоящей на социальной лестнице выше меня. Пэт засмеялась.
— Это на какой же ступеньке? Аристократы, они же — подонки общества?
Он ухмыльнулся.
— Вот-вот. Только у подонков общества, в отличие от аристократов, начисто отсутствует порода. Ты еще увидишь жену Персиваля. «Передайте, пожалуйста, консервы» или рассказ о том, как ей проштемпелевали письмо, — ничего умнее от нее не услышишь.
На сей раз Пэт не засмеялась, подумав о женщинах, с которыми ей придется общаться. Эту сторону вопроса Ланс во внимание не принимал.
— А твоя сестра? — спросила она.
— Элейн? Она ничего. Была совсем девчонкой, когда я уехал из дому. Восторженная энтузиастка, хотя, возможно, уже повзрослела. Ко всему относится очень серьезно.
Характеристика была не очень обнадеживающей, Пэт спросила:
— Она тебе совсем не писала.., после того, как ты уехал?
— Я не оставил адреса. Да она бы все равно не стала писать. Дружной семьей нас не назовешь.
— Вижу.
Он искоса взглянул на нее.
— Что, не по себе стало? Из-за моей семейки? Чепуха. Жить с ними под одной крышей мы не будем. Купим где-нибудь уютный домик. Лошади, собаки, все такое.
— Но в пять восемнадцать все равно будешь дома?
— Да. Каждый день в город и назад, при полном параде. Но ты не беспокойся, радость моя, — прелестных уголков хватает и вокруг Лондона. В последнее время во мне проснулся финансист. Сказывается наследственность — по обеим линиям.
— Свою маму ты ведь совсем не помнишь?
— Она всегда казалась мне поразительно старой. Собственно, она и была старой. Когда родилась Элейн, ей было под пятьдесят. Обожала носить побрякушки, вечно лежала на диване и любила читать мне разные истории про рыцарей и их дам, которые нагоняли на меня жуткую скуку. «Королевские идиллии» Теннисона. Наверно, я ее любил… Она была какая-то.., бесцветная, что ли. Сейчас, оглядываясь назад, я это понимаю.
— Похоже, особенной любовью ты не пылал ни к кому, — неодобрительно отозвалась Пэт. Ланс взял Пэт за руку и стиснул ее.
— Я люблю тебя.
 
Глава 7
Инспектор Нил все еще держал в руках бланк телеграммы, когда услышал: к парадному входу подкатила машина и остановилась, легкомысленно взвизгнув тормозами.
— Это, должно быть, миссис Фортескью, — предположила Мэри Доув.
Инспектор Нил шагнул к двери. Краешком глаза он заметил, что Мари Доув потихоньку испарилась из комнаты. Было ясно, что в предстоящей сцене она участвовать не желает. «Поразительные такт и скромность, равно как и полное отсутствие любопытства. Любая женщина на ее месте осталась бы», — подумал про себя инспектор.
Тут он обнаружил, что сюда же из глубины холла идет дворецкий, Крамп. Значит, подъехавшую машину услышал и он.
Машина оказалась двухместной спортивной «роллс-бентли». Из нее вышли двое и направились к дому. Когда они подошли ко входу, дверь открылась. Удивленная Адель Фортескью воззрилась на инспектора Нила.
Он мгновенно определил, что перед ним стоит очень красивая женщина, воздал должное и шокирующей реплике Мэри Доув: «Жутко сексапильная». Что ж, с этим трудно не согласиться. Фигурой и осанкой она походила на белокурую мисс Гросвенор, но если мисс Гросвенор была роскошной снаружи и респектабельной изнутри, Адель Фортескью прямо-таки ослепляла роскошью и была обольстительницей и по своей натуре. Ее сексуальность заставляла трепетать, поражала своей откровенностью. Без обиняков заявляла каждому мужчине: «Вот я перед вами. Настоящая женщина». Адель Фортескью была женщиной до кончиков ногтей, это ощущалось в каждом ее слове, в каждом движении, даже в дыхании, но при всем этом в глубине ее глаз таилось что-то коварное, оценивающее. «Да, — подумал инспектор, — мужчин Адель Фортескью любит, но деньги — еще больше».
Он посмотрел мимо нее и увидел мужчину, который нес клюшки для гольфа. Что ж, типаж вполне знакомый. Такие обхаживают молодых женушек богачей и стариков. В мистере Вивиане Дюбуа, если это был он, впечатляло демонстративное мужское начало, хотя на самом деле цена этому началу была грош. Он относился к тому типу мужчин, которые что называется «понимают» женщин.
— Миссис Фортескью?
— Да. — Она широко распахнула голубые глаза. — Но мы с вами…
— Я — инспектор Нил. Боюсь, у меня для вас плохие новости.
— Вы хотите сказать.., ограбление.., что-то в этом роде?
— Нет, совсем не в этом. Беда приключилась с вашим мужем. Сегодня утром он тяжело заболел.
— Рекс? Заболел?
— Мы пытались найти вас с половины одиннадцатого.
— Где он? Здесь? В больнице?
— Его увезли в больницу Сент-Джудс. Боюсь, вы должны подготовиться к худшему.
— Вы хотите сказать.., не может быть.., он умер? Она качнулась и вцепилась в руку инспектора. Инспектор, посуровев — на миг ему показалось, что он находится на сцене и играет роль, — помог ей пройти в холл. Тут же вертелся готовый прийти на помощь Крамп.
— Ей бы сейчас бренди, — посоветовал он. Раздался низкий голос мистера Дюбуа:
— Вы правы, Крамп. Принесите бренди. Сюда, — показал он дорогу инспектору.
Он открыл дверь слева. Процессия вошла в комнату: инспектор и Адель Фортескью, Вивиан Дюбуа и Крамп с графином и двумя стаканами.
Адель Фортескью, прикрыв глаза рукой, опустилась в мягкое кресло. Из протянутого ей стакана сделала крохотный глоток и тут же оттолкнула руку инспектора.
— Не хочу, — сказала она. — Я уже пришла в себя. Скажите, что это было? Удар, да? Бедный Рекс.
— Нет, миссис Фортескью, не удар.
— Вы, кажется, сказали, что вы — инспектор? — Вопрос задал мистер Дюбуа.
Нил повернулся к нему и любезным тоном ответил:
— Именно так. Инспектор Нил из Департамента уголовной полиции.
Карие глаза наполнились тревогой. Появление инспектора уголовной полиции пришлось мистеру Дюбуа явно не по вкусу. Очень даже не по вкусу.
— А в чем дело? — спросил он. — Что-то не так?
И инстинктивно попятился к двери. От инспектора это движение не укрылось.
— Боюсь, — обратился он к миссис Фортескью, — придется провести расследование.
— Расследование? Вы хотите сказать.., что вы хотите сказать?
— Понимаю, миссис Фортескью, для вас все это очень тяжело, — сочувственно, но твердо произнес он. — Хотелось бы как можно скорее выяснить, что именно ел и пил мистер Фортескью сегодня утром, перед уходом на работу.
— Вы подозреваете, что он был отравлен?
— Да, похоже на это.
— Не может быть. О-о, вы имеете в виду пищевое отравление. — На последних словах голос ее упал на пол-октавы.
— Да, мадам, а вы подумали что-то другое? — сделав каменное лицо, спросил инспектор.
Не затрудняя себя ответом на этот вопрос, она поспешно заметила:
— Но мы все здоровы — все до одного.
— Вы можете говорить обо всех членах семьи?