Тайна Семи Циферблатов

– А где все? Катаются на озере?
– Думаю, да. Я хочу сказать, не удивилась бы, если бы так оно и было.
Леди Кут резко повернулась и поспешила в дом. Тредуэлл вошел следом и занялся кофейником.
– Скажите, – спросила леди Кут, – мистер… э… мистер…
– Уэйд, миледи?
– Да, мистер Уэйд. Разве он еще не спустился?
– Нет, миледи.
– Уже очень поздно.
– Да, миледи.
– О боже. Я надеюсь, он когда-нибудь спустится, Тредуэлл?
– Несомненно, миледи. Вчера мистер Уэйд спустился в половине двенадцатого, миледи.
Леди Кут мельком взглянула на часы. Было без двадцати двенадцать.
– Не везет вам, Тредуэлл. Нужно все убрать, а к часу уже накрыть стол для ленча.
– Я знаком с привычками молодых джентльменов, миледи.
Возражение было хоть и вежливым, но явным. Так кардинал Святой Церкви мог бы упрекнуть язычника или атеиста, нечаянно преступившего нормы, предписанные великой верой.
Вторично в это утро леди Кут чуть не покраснела. Но тут, к ее облегчению, внезапно отворилась дверь и в комнату заглянул серьезный молодой человек в очках:
– Вот вы где, леди Кут. Сэр Освальд хочет вас видеть.
– Иду, мистер Бейтмен.
И леди Кут поспешила из комнаты.
Руперт Бейтмен, личный секретарь сэра Освальда, направился через стеклянную дверь в ту сторону, где грелся на солнышке Джимми Тесайгер.
– Привет, Орангутанг, – сказал Джимми. – Думаю, пора пойти потрепаться с подружками. Ты идешь?
Бейтмен покачал головой и, пройдя по террасе, свернул в дверь библиотеки. Джимми довольно усмехнулся его удаляющейся спине. Они с Бейтменом вместе учились в школе, Бейтмен и тогда был серьезным мальчиком в очках, которого прозвали Орангутангом совершенно без всяких на то причин.
Орангутанг, размышлял Джимми, остался таким же ослом, каким был и раньше. Слова «жизнь истинна и серьезна», должно быть, написаны специально для него.
Джимми зевнул и медленно побрел к озеру. Там были три девушки, самые обычные: две темноволосые с короткой стрижкой и одна блондинка, но тоже коротко подстриженная. Ту, которая хихикала больше всех, звали, как ему удалось расслышать, Хелен, другую – Нэнси, а к третьей почему-то обращались – Конфетка. С ними были двое друзей Джимми – Билл Эверслей и Ронни Деврё, которые лишь ради красивых глаз состояли на службе в министерстве иностранных дел.
– Привет! – сказала Нэнси, а может, Хелен. – Джимми идет. А где этот, как его там?
– Не хочешь ли ты сказать, – воскликнул Билл Эверслей, – что Джерри Уэйд еще не встал? С этим надо что-то делать!
– Если он будет таким беспечным, – сказал Ронни Деврё, – то когда-нибудь прозевает свой завтрак! Окажется, что уже ужин, когда он скатится наконец вниз.
– Стыдно, – высказалась девушка по прозвищу Конфетка. – Это так беспокоит леди Кут! Она все больше и больше становится похожа на курицу, которая хочет снести яйцо и не может. Очень плохо.
– Давайте вытащим его из постели, – предложил Билл. – Давай, Джимми!
– Будем более утонченными, – жеманно скривилась Конфетка. Она ужасно любила слово «утонченный» и употребляла его, где только могла.
– Я не утонченный, – ответил Джимми. – Я не знаю, что это такое.
– Давайте соберемся и придумаем что-нибудь завтра утром, – уклончиво предложил Ронни. – Ну, разбудим его часов в семь. Экономка будет потрясена. Тредуэлл потеряет свои фальшивые бакенбарды и выронит кофейник, а с леди Кут случится истерика, и в обмороке она упадет на руки Билла – Билл будет носильщиком. Сэр Освальд скажет: «Ха!» – и акции на его сталь возрастут, а Орангутанг выразит свои эмоции тем, что швырнет наземь очки и растопчет их!
– Вы не знаете Джерри, – возразил Джимми. – Полагаю, достаточное количество холодной воды, залитой в определенное место, могло бы разбудить его. Но он перевернется на другой бок и заснет опять.
– Следует придумать что-нибудь более утонченное, чем холодная вода, – продолжала жеманиться Конфетка.
– Что? – грубовато спросил Ронни.
Ответа ни у кого не было.
– Мы должны что-нибудь придумать! – настаивал Билл. – У кого есть идеи?
– У Орангутанга, – ответил Джимми. – А вот и он! Как всегда, несется словно на пожар. У Орангутанга всегда варил котелок. Это было его несчастьем с самого детства. Спросим его!
Мистер Бейтмен терпеливо выслушал бессвязные объяснения, продолжая оставаться в стартовой позе. Он предложил решение без малейшего промедления.
– Я бы выбрал будильник, – живо сказал он. – Я сам всегда пользуюсь им, чтобы не проспать. Я думаю, утренний чай, который бесшумно разносят по комнатам, вряд ли способен разбудить кого-либо.
И он поспешил прочь.
– Будильник. – Ронни покачал головой. – Один будильник. Нужно около дюжины, чтобы побеспокоить Джерри Уэйда!
– А почему бы и нет?! – сказал с внезапной убежденностью Билл. – Я понял! Давайте поедем на рынок и все купим по будильнику.
Начались обсуждения, прерываемые смехом. Билл и Ронни отправились за машинами. Джимми было поручено выяснить обстановку в столовой. Вернулся он быстро.
– Он там. Наверстывает упущенное, заглатывая тосты с вареньем. Как же нам не дать ему увязаться за нами?
Было решено договориться с леди Кут, чтобы она подыграла им. С этим справились Джимми, Нэнси и Хелен. Леди Кут была сбита с толку и встревожена:
– Подшутить? Вы будете осторожны, мои милые, не правда ли? Я имею в виду, вы не будете ломать мебель, крушить вещи и поливать все водой? Вы знаете, мы возвращаем дом владельцу на следующей неделе, и я бы не хотела, чтобы лорд Катерхэм подумал…
– Все будет в порядке, леди Кут. Бандл Брент, дочь лорда Катерхэма, моя отличная подруга, а она уж ни перед чем не остановится, абсолютно ни перед чем! Поверьте мне. И, кроме того, никакого ущерба мы не нанесем. Это будет тихая безобидная шутка.
– Утонченная, – добавила Конфетка.
Леди Кут печально прогуливалась по террасе, когда из столовой появился Джерри Уэйд. Если Джимми Тесайгер был светловолосым румяным молодым человеком, то о Джеральде Уэйде можно было сказать только то, что волосы его были еще более светлыми, а щеки более румяными, и бессмысленное выражение лица по контрасту с Джимми делало лицо Уэйда довольно умным.
– Доброе утро, леди Кут, – сказал Джеральд Уэйд. – А где все остальные?
– Уехали на рынок, – ответила леди Кут.
– Зачем?
– Это какая-то шутка, – сказала леди Кут своим глубоким печальным голосом.
– Довольно раннее утро для шуток, – заметил мистер Уэйд.
– Не такое уж раннее, – многозначительно возразила леди Кут.
– Боюсь, немного поздновато я спустился сегодня, – сказал мистер Уэйд с очаровательной искренностью. – Удивительная вещь: где бы я ни ночевал, всегда спускаюсь к завтраку позже всех!
– Очень удивительно, – подтвердила леди Кут.
– И не знаю, почему это, – размышлял вслух мистер Уэйд. – Просто не представляю.
– А почему бы вам не вставать раньше? – предложила леди Кут.
– О! – воскликнул мистер Уэйд. Простота решения ошеломила его.
Леди Кут серьезно продолжала:
– Сэр Освальд столько раз повторял, что для молодого человека, желающего достичь чего-то в жизни, нет ничего лучше режима дня.
– О, я знаю, – ответил мистер Уэйд. – И мне приходится соблюдать его в городе. То есть я должен быть в нашем веселом старом министерстве иностранных дел к одиннадцати часам. Вы не должны думать, леди Кут, будто я бездельник. Послушайте, какие ужасно веселые цветочки растут у вас там на нижнем уровне! Не помню, как они называются, но у нас дома тоже есть немного этих розовых… Как же их там?.. Моя сестра страшно любит заниматься цветоводством!
Леди Кут немедленно заинтересовалась этим:
– А какие у вас садовники?
– О, всего один! Какой-то старый недотепа. Ничего не соображает, но выполняет все, что ему скажут. А это большое дело, не так ли?
Леди Кут согласилась, и в голосе ее отразилась такая глубина чувств, какая бы сделала честь трагической актрисе. И они пустились в рассуждения о несправедливостях садовников.