Экипаж машины боевой

– Ты мужиков из санчасти хорошо знаешь? – спросил я Туркмена.
– Ну как тебе сказать, общаемся, в общем.
– Шириво можешь у них выцепить, морфия пару стекол хотя бы.
– Да не знаю, спрошу, в общем. А чего это ты морфий захотел? Сейчас у мужиков героина возьмем.
– Да героин бадяжить надо и все такое, хлопотно, а морфий набрал, ширнулся, и нет проблем.
– Ты что, Юра, вмазаться захотел? – спросил удивленно Туркмен.
– Да не сейчас, завтра кишлак чесать будем, а там мало ли чего, я боли не выношу, если что, то ширнусь, а потом пусть хоть в «цинковый фрак» одевают.
– Ладно, сделаем.
– И «баян» возьми.
– А твой где?
– Разбил, давно еще.
– Ну ладно, возьму, какой базар.
БТР наш резко остановился, я стукнулся головой об крышку люка.
– Приехали, – сказал Туркмен, посмотрев на меня, и засмеялся, увидев, как я долбанулся башкой.
– Тормозить надо плавно, водила ты липовый, – сказал я Туркмену.
– Так точно, товарищ сержант. Каску надо одевать, Юрик.
Я спрыгнул и осмотрелся: уже изрядно стемнело, на горизонте показался серп луны, это хорошо, что ночь лунная, из-за луны опасность налета резко снижалась, и наблюдающим было намного легче. За мной следом спрыгнул Хасан и Туркмен, рядом стояла палатка медиков и несколько «таблеток».
– Ну, я пошел к земляку, заодно и позову какого-нибудь айболита, – сказал Туркмен и, махнув рукой, пошел в палатку. Спустя примерно минуту из палатки вышел капитан медиков и, подойдя к нам, спросил:
– С чем пожаловали, воины?
– С раненым, товарищ капитан, – ответил я.
– А кто ранен-то, носилки надо?
– Да нет, вроде не надо, –ответил Хасан.
Я постучал по крышке десантного люка и крикнул:
– Урал, Качок! Ну че вы там?
– Уже выходим, Качок спал как убитый, еле разбудил, – ответил Урал открыв люк.
Потом показалась голова Качка с сонной рожей.
– Где мы? – спросил он сонным голосом.
– В раю, Качок, ты помер и в рай попал, вот ангел стоит, – сказал Хасан, показывая на капитана.
– Да пошел ты, Хасан, знаешь куда? – пробубнил Качок и, держась за бок, вылез из люка.
– Сам можешь идти? – спросил капитан Качка.
– Да, могу.
– Ну все, ребята, отремонтируем мы вашего товарища, будет как новый, а вы можете ехать.
Мы сели рядом с БТРом и стали ждать Туркмена. Минут через десять появился Туркмен и, подойдя к нам, бодро сказал:
– Ну че, заколебались, наверно, меня ждать?
– Да нам, в общем-то, похеру, или здесь сидеть или на блоке, – сказал, вставая, Хасан.
– Тогда прыгаем и поехали, – воскликнул Туркмен и, ударив меня по плечу, добавил:
– Все нормально Юра, сделал все, что ты просил.
– Ну, я не сомневался, ты, Туркмен, всегда все делаешь как надо.
Туркмен протянул мне сверток из бумаги со словами:
– На, держи, здесь «баян», пара стекол морфия и пара промедола.
– Ну ты, Туркмен, молодец, я твой должник.
– Да ладно, сочтемся, – сказал Туркмен, залезая на БТР.
Я запрыгнул в десантный люк, и мы тронулись с места.
Подъехав к блокам, мы стали между танком и БТРом Грека. Луна заметно поднялась, и стало более или менее светло, даже вдали вырисовывались силуэты, с одной стороны – танка, с другой – БТРа.
– Ну что, мужики, может браги вмажем на ночь грядущую, и заодно похаваем? – спросил я пацанов.
– Глупый вопрос, конечно же, вмажем, – сказал Урал.
– Не, подождите немного, я к танкистам за чарсом смотаюсь, – предложил Хасан, и подозвав Сапога, сказал:
– Возьми большую фляжку, пластмассовая которая. Понял? И набери в нее браги, только не разливай, а то я тебя задушу.
Сапог, сняв свою флягу с ремня, начал шариться по отсеку, ища вторую фляжку в полумраке.
– В вещмешке моем возьми, тормоз, а то до утра будешь здесь лазить, – сказал я Сапогу, и показал пальцем, где лежал мой вещмешок.
Сапог, недолго порывшись в мешке, нашел фляжку и вылез на броню за брагой.
– Пошли на свежий воздух, чего мы здесь сидим в этом железе, – предложил Туркмен.
Мы все вылезли из люков и расположились позади БТРа, чтоб огоньками от сигарет не привлекать внимание духовских снайперов.
Через минут пять появился Сапог с фляжками, и Хасан, взяв их, отправился к танкистам за чарсом, а мы расположились поудобней, закурили и стали болтать о всякой ерунде.
Минут через сорок появился Хасан, он был обдолбленый в доску. Хасан подошел и сел напротив, он смотрел на нас, мы смотрели на него.
– Ну, че ты пялишься своей обдолбленной харей. Взял то, за чем ходил, или забыл за чем ходил? – спросил я Хасана после небольшой паузы.
Хасан протянул кусок лепешки величиной с пачку сигарет и пару пластинок.
Я взял у него одну пластинку и положил себе в карман.
– Остальное пусть у тебя будет, – сказал я Хасану.
– У меня еще что-то есть, – заплетающимся языком прошепелявил Хасан.
Он залез во внутренний карман, вытащил небольшой пакетик и начал размахивать им у меня перед глазами, улыбаясь, как медведь после бани.
– Че это такое? – спросил я его.
– А это белый порошок, который называется героин, если я не ошибаюсь, – произнес Хасан.
– А я-то думаю, чего это ты такой балдежный. Ну, давай сюда эту герашу, мы сейчас ее хапнем, а тебе, по-моему, хватит, нам еще брагу квасить, – сказал я, забирая пакетик у Хасана.
– Не, я еще хапну маленько, – пролепетал Хасан.
– Вот крендель, нахапался уже до упора, а все равно мало. Ну ладно пусть хапает, нам браги больше достанется, – произнес Туркмен.
– А я и брагу буду тоже.
– Ну, это мы посмотрим позже, – сказал я Хасану, и обратился к Сапогу.
– Сапог, тащи сюда хавку, только кашу не бери, ее греть надо, бери тушенку и завтрак туриста, готовь на стол и брагу тащи.
Я размотал пакетик и посмотрел на содержимое, в темноте не очень-то разглядишь, и я спросил:
– У кого есть зажигалка или спички, посветите, а то не разберусь?
Урал зажег спичку, и заглянул в пакетик:
– О-о-о, да здесь пол-Китая можно раскумарить, – произнес с удивлением Урал.
Я снял часы, вытащил штык-нож и отковырнул заднюю крышечку от часов, потом достал шариковую ручку, открутил ее и, вытащив пасту и колпачок, положил их обратно в карман, оставив только нижнюю часть.
– На, Урал, будешь первым, – я протянул ему половинку от ручки и спросил:
– Пятак есть?
– Да, есть, – ответил Урал и достал из кармана пятикопеечную монету (пять копеек мы клали ребром под язык, когда затягивались дымом от героина, дым был горячий и мог обжечь горло, а проходя через медный пятак, дым остывал, половинка от ручки заменяла трубочку, через которую втягивался дым).
– Сапог, щипцы тащи сюда.
Сапог сбегал и принес щипцы, которыми я вытаскивал из Качка «рубашку» от пули. Я взял щипцы, зажал в них крышку от часов и сказал Уралу:
– Давай, сыпь дозу.
Урал насыпал небольшую горку героина на крышку.
– Туркмен, давай поджигай.
Туркмен взял у Хасана из кармана зажигалку, поджег, и направил пламя на дно крышки от часов. Урал закинул под язык пятак, потом взял в зубы трубку от ручки и приготовился ловить дым от сгорающего героина.
– Ну, смотри, Урал, не промажь, – сказал я ему.
Через несколько секунд появился дымок, Урал втянул его через трубку, после чего посидел некоторое время, потряс головой и передал трубку и пятак Туркмену.
– Татарин уже приплыл, – сказал Туркмен, беря у него причандалы. После чего Туркмен провел такую же процедуру, потом ее проделал я, кайф сначала волной прошел по всему телу, потом навалилась приятная расслабуха.
Я, летая в нирване, вдруг почувствовал, что кто-то трясет меня за плечо. Повернувшись, я увидел Хасана, который вопросительно-обдолбленным взглядом смотрел на меня. Я, преодолевая бешенный кумар, выдавил вопрос:
– Хасан, что тебе надо?
– Юра, про меня забыли что ли?
– Урал, дозу! – обратился я к Уралу, и протянул ему крышку от часов и пакет с героином.