От Аллегро до Аданте
Часть 1 из 5 Информация о книге
Владимир Иванович Крук
От Аллегро до Аданте
***
И это кладбище,однажды...Но в третий раз, в четвертый раз;и каждыйпохоронен дважды,хотя и не в последний раз.Какой-то странный перекресток:На красный цвет дороги нет.Столетний разумом подростокЕхидно шепчет мне: «Привет».«Здорово, – отвечаю скучно, —Чей прах тут время хоронит?»Могилы выкопаны кучноИ плесенью покрыт гранит.И повторяется,однажды...В четвертый раз и в пятый раз;места,где похоронен каждый,хотя и не в последний раз.Пылает красный. Остановка!От перекрестка ста дорог.В глазах столетнего ребенкаЕсть не стареющий упрек.Могилы – в очередь к исходу,Надгробья – в плесени веков,Дурацкий памятник народуВ скрипучей ветхости бех слов.Как красный глаз шального Бога,Как сфетофор с одним глазком,Моя – вдоль кладбища – дорогаС присохшим к разуму венком.И повторяется,однажды...И в пятый раз, и в сотый раз,Апрельский поезд,ЗнойИ жажда,И чья-та смерть,Как Божий глас...28 апреля 2000.
Утром, после того, как поезд «Янтарь» ночью переехал женщину, о чем я еще не знал, когда написал это стихотворение.
***
Кто то живет в музыке фортепьяно.В мире Моцарта и Чайковского,В торопливом аллегро рояльных струн.Кто то живет в музыке скрипки.В девственном изгибе ее грифа,В длинном всхлипе скрипичной струны.Кто то живет в музыке флейты.В нежном дыхании ее голоса,В свирельной пасторали ее выдоха.Кто то живет в музыке гитары.В цыганской вальяжности ее переборовВ романтичности ее голоса.Кто то живет в музыке органа.В мире Баха и Храмов,В космическом многоголосии его труб.Я живу в мире клавесина.В хрустальности его звуков.В ужасной прелести прошлого.Жаль, только, что нет у меня клавесина.***
Снимите шапки перед мавзолеем,В котором прах задумчивый лежит.Лежит спокойно беспокойный Ленин,У стен Кремля великого лежит.Снимите шапки, не спеша войдитеИ этот труп спокойно разглядите,Чей на портретах радостный оскал.Как долго он Россией торговал!Теперь лежит, нахохлился, как кочет,И над Россией проданной хохочет,И жалок голый черепа овал.И скулы Чингис-хана, не ссыхаясь,Рельефно выступают под глазницы,И все идет толпа к немой гробнице,Чтоб поклонится? Или чтоб понять?Но мертв под желтой кожей мощный череп,И тягостно обычаю поверить,Что мертвых неэтично оскорблять.Его иконы мрачною усмешкойНа мир глядят. Люд молится поспешно,Вдыхая сладкий смрад от трупов книг.И – никто, чтоб проколоть гнойник.Снимите шапки. В этом мавзолееЛежит, как идол, равнодушный Ленин.Сквозь узкое окошко виден рот,На вечную усмешку осужденный,И, словно на заклание, народК нему идет, Свободой угнетенный.***
Погадала... На сердцеСтало легче, вроде.Кошка нынче ластиться,Как к плохой погоде.Ты опять за старое,Ты опять гадаешь,Будто все бывалоеЗаново листаешь.А стихи, как песенка,Грустные и нежные,И слова, как лесенка,В сумерки безбрежные.Пишутся и пишутся,И легко читаются,А тобой услышаться.А, как кровь впитаются.***
Санкт-Петербург лежит в ночи.Ночное требуйте такси,На Черной речке ждет вас ОнПод звук скрежещущий ворон.На Черной речке много летВас ждет дуэльный пистолет,Вас ждет усталый секундант,Бретер, повеса и педант.Вас ждет молчание ночи– Ночное требуйте такси,– И вмиг туда, где пистолетВас ждет угрюмо много лет.***
Отойди. Но от этой встречиОтойти невозможно...НочьПредвещает на Черной речкеОбнаженную правду – ложь.Отойди.И спокойным шагомПриближайся к проклятью дня,И в дуэльную сущность разомОкуни горожанина.***
А потом на такси рассветномТы вернись в тишину квартир,И на листике неприметномЗапиши, кто кого убил.***
Расстреляйте меня под утро,Все равно я давно убит,И на речке той неуютноМое тело в снегу лежит.Воздух утренний очень гулок,Дым из дула... И все – зола.И стоит секундант – придурок,Словно призрак того вчера.А таксисты в двадцатом веке,Тормозят, чтоб тебя вестиВ это прошлое...Стынут реки,На часах еще без пяти...У кого-то свиданье с дамой,У кого-то свиданий нет,Я прощаюсь сегодня с мамойИ беру с собой пистолет.Утро гулкое, снег сыпучий,Невозможно колючий снег,И до носа закутан кучер,И кончается прошлый век.Еду я и мой вальтер старый,В пиджаке на груди лежит,И шофер на такси устало,Про инфляцию все брюзжит.И жужжат фонари на старых,На облупившихся столбах,А ямщик, как шофер усталый,Норовит завернуть в кабак.Секунданты, нахохлив спины,И упрятав носы в пальто,Режут линию в снеге синем,Только это еще не то.То наступит, когда проклятьемПриподнимется пистолет,Чьих-то лиц, чьих-то рук распятье,Тех, которых давно уж нет.Чьих-то слов безобразный шорох,Чей-то стонИ удар о снег,И одежды ненужной ворох,И дрожанье замерзших век.А потом, когда тело взгрузятНа пролеткуИ вскач – к врачу,Я куплю у на проспекте водку,И грехи свои залечу.
Перейти к странице: