Акарат а Ра (или Исповедь военного летчика)

Михаил испуганно запнулся в мыслительном потуге случайно упершись взглядом в домашние тапки на ногах. Не контролируя себя почти, пошел и обул ботинки. Затем, надел куртку и проверил, есть ли сигареты и зажигалка. Встал посередине зала, взглянул на часы. Пошел на кухню и взял банку растворимого кофе. Сунул в карман. Двадцать три пятнадцать. О’кей. Поехали. Ничего. Ну, в чем дело? Мысленно проверил последовательность действий в предыдущих своих экзерсисах со «временем» и «пространством». Чего не хватало? Книги, оставшейся лежать у компьютера! Склероз – время пить танакан. Слоган из рекламы лекарств. Тьфу ты! Скоро мы только ими и начнем разговаривать, просто подбирая соответствующие ситуации. Подумал раздраженно. Взял книгу в руки и практически сразу ощутил знакомое вращение и свет, и тьму серого цвета и снижение силы тяжести. Сквозь серую пелену увидел маленькую комнату размером с кладовку. В ней стоял письменный стол, стул табурет в углу и более ничего. Стол был завален бумагой, исписанной и еще чистой в разных стопках. Стеклянная чернильница и ручка в ней торчащая. И никого в комнате. Тихо. Вот попал! Дальше что? И куда мне теперь?
Сердце стучало с замедлением и встало, как и в прошлые разы. Он ждал, но ощущение невесомости усиливалось. Значительно больше, чем в прошлый раз. Вид комнаты стал мерцать и мутнеть, пока не исчез вовсе. Упс? А затем все пошло совсем не по плану. Пространство вокруг него ощутимо сжалось и полыхнуло ярким рыжим огнем, но не обжигающим. Просто теплым. И началось скольжение в этом самом пространстве. Причем спиной вперед. Его начало вращать, а поскольку все происходило в облаке рыжего огня, то он никак не мог сориентироваться из-за отсутствия видимости хоть какого-нибудь ориентира. Ощущения значительно ниже среднего. Он пытался как-то изменить или приостановить вращение изменением конфигурации тела. Со стороны это очевидно было похоже на телодвижения гусеницы на паутинке. Но как ни странно его потуги увенчались желанной стабилизацией. Теперь он несся куда-то в положении на животе, головой вперед. Кажется.
Стало чуть легче. Он пытался хоть что-нибудь разглядеть впереди. Ну, вот попал, так попал! Предупреждал ведь Ари об осторожности. Рыжее пламя стало тускнеть и сквозь него стало просматриваться нечто еще не определяемое как объекты. Наконец он стал видеть ровное залитое светом окружающее пространство без конца и края. И его движение утратило смысл. Ощущение движения существует только если есть точка относительно которой ты движешься. Впереди как раз и возникла черная точка. Аспидно-черная, которая стала стремительно расти в его сторону. Или он начал падать в нее, что было по сути одним и тем же. Затем он увидел вспыхнувший ослепительно на фоне уже заслонившей почти все черноты луч ушедший в ее сердцевину. И тут бабахнуло. Ему показалось, что он даже слышит звук взрыва возникшего в центре черной пустоты. Из центра все стороны стал расходиться бешено клубящийся туман, как ему показалось. От центра к периферии он становился более разреженным и прозрачным. Его стало разрывать на отдельные клочки большие и малые. Они в свою очередь сгущались, и, казалось, становились твердыми. Затем в каждом отдельном фрагменте стали вспыхивать яркие точки, и постепенно все пространство черноты наполнилось различной степени яркости точками, объединенными в большие и малые группы. Внутри групп также происходили трансформации. Точки сливались, взрывались, разлетаясь осколками. Все это вращалось и клубилось и сверкало всеми цветами. Но была и общая закономерность. Все фрагменты разлетались в стороны от центра образуя сферу все более заполнявшую черноту вокруг. Картина постоянно менялась и, в конце концов, он начал угадывать в ней нечто знакомое. Это была картина вселенной, наполненная спиралями галактик и туманностями. Они продолжали разлетаться от центра к периферии, стремительно приближаясь к нему. Или он стремительно падал к центру. Скорость сближения оценить даже приблизительно не представлялось возможным. Во всей картине была первозданная красота и мощь, которую не с чем было сравнивать. Весь его опыт не позволял выдать хоть какое-нибудь подобие для сравнения. Наконец он пересек границу разлетающейся вселенной и продолжал нестись к центру окруженный скользящими мимо него спиралями галактик и сгустками туманностей. Он догадался, что это и есть «большой взрыв». Об этой теории он знал из научно – популярной литературы. Любой астроном душу заложил бы за эту картину. Но у Михаила была лишь мысль о том, что произойдет, если он столкнется хоть с малейшей частицей родившейся материи. Предположения были самые мрачные. Не сиделось вот дома! Черт, и что дальше? Ему казалось, что прошла целая вечность, а стремительное движение все не прекращалось. Возник страх, что он напрочь застрял во всем этом. Он определил, что его собственное движение имеет направленность не строго к центру, а по касательной к нему. Одна из звездных систем двигалась прямо на него. Он успел разглядеть даже нюансы ее строения. Внутри нее продолжались процессы сгущения тумана в твердые тела. Наконец движение его относительно звезд стало замедляться. Он увидел несущееся на него солнце. Одно из миллиардов вокруг. Оно имело золотистый цвет. Вокруг него также клубился туман, сгущаясь на глазах. Эти сгущения центробежной силой вращения выстраивало в орбиты вокруг солнца. Он приблизился к одному из них, схлопывающегося в плотный шар. Он увидел, как сгустившееся вещество полыхнуло изнутри жидким огнем. Шар окутался неким подобием атмосферы. Затем раскаленная поверхность стала темнеть, но снова разлилась лавовыми разливами. И вновь уже окончательно стала твердеть. Он понял, что является зрителем картины планетообразования. А именно эта планета – Земля. Он увидел, как пролетавшее мимо нее большое тело было захвачено силой гравитации планеты и стало вращаться вокруг нее – Луна. На планете менялись геологические эпохи. Атмосфера становилась прозрачней, сквозь нее стали просматриваться контуры материков и океанов, а планета приобрела голубой цвет. Процессы эти были ускорены в миллионы раз во времени. Он продолжал приближаться к планете. Интересно, а она не иллюзорная? Если нет, то, учитывая скорость сближения, я сгорю в атмосфере, не успев даже этого почувствовать. Но если принять во внимание, что сердце не бьется уже очень давно, а я еще жив, находясь в «вакууме» космоса, то есть надежда на благополучный исход. Вторая версия была много предпочтительней. Встреча с атмосферой ознаменовалась яркой вспышкой, но отсутствием сжигающей температуры. Языки пламени окутывали его, уносясь назад. «Чистый „Союз“, спускаемый аппарат – подумал он – докатился!». А где точка приземления. Он несся над поверхностью океана. Затем появилась суша, покрытая разорванными облаками, судя по очертаниям, Европа. Траектория по его расчетам оканчивалась где-то в ее центре. Ему остро захотелось домой, но Россия пролегала где-то правее, а управлять движением не представлялось возможным. Картина полета внезапно прервалась и он оказался в том же месте и обстановке из которой его выбросило в незапланированное путешествие. Все было так же, только за столом сидел молодой мужчина. Он был одет в жилетку поверх белой рубахи и темные брюки. На бледном лице с очень правильными, тонкими чертами были круглые очки. Мужчина сидел неподвижно и напряженно. Михаил вспомнил фотографию Бааль Сулама, виденную им накануне на сайте. Это был он! Михаил не решался сделать шаг без приглашения, но страх опять отправиться на экскурсию в неведомое пересилил соображения деликатности. Он сделал шаг вперед. Как и в предыдущих случаях последовала вегетативная буря, но не сильная. Мужчина повернулся в его сторону и встал. Сквозь очки на него смотрели очень пронзительные карие глаза.
 
Глава 10
Книги и люди.
– Слава Богу, вы вернулись! Рад вас видеть. Позвольте представиться, Иегуда Ашлаг.
Он протянул руку для рукопожатия.
– Михаил Тихомиров.
С неадекватным энтузиазмом после странного путешествия Михаил ответил рукопожатием.