Идеальная война
— На этом настаиваешь ты со своими прусскими авторитетами. Я лично предпочитаю науку. Ясно. Просто.
— Вторая твоя проблема — прошлое. Сейчас ты с нами, грязными солдатами и безобразными политиканами.
— О Боже, да! Как я до этого докатился?
— Я знаю, что этому никогда не было подтверждений, — сказал Пол, — но, быть может, для того, чтобы отомстить кузену, убившему твоего отца и брата.
Томас поднял свой бокал:
— Да, это верно. Благодарю за напоминание, капитан Мастерс. Встречи членов семьи Дома Марика. О Боже, как я ненавижу свою принадлежность ко всему этому!
— И ты вполне можешь считаться одним из самых несчастных Лордов-Наследников.
— Еще раз спасибо.
— Ладно. Ясно, что все эти Верховные Правители Домов Дэвиона, Штайнера, Куриты, Ляо упиваются манией величия от своего богатства. Меня удивляет — что тебе до этого? Но, если можно, оставим на время твои невзгоды и вернемся к войне. Я всегда считал Ком-Стар, а сейчас и «Слово Блейка» до некоторой степени странным сообществом. Вероятней всего, я не пойму написанный ими отчет, и, держу пари, большинство живущих во Внутренней Сфере поймет не больше. И почти все будут считать, что в этом нет ничего позорного. Истинно верующие скрытны и непонятны.
— Да. Но все-таки до смерти моего отца я учился с этими людьми. Они были моей семьей. Более того, я верю, что отчет отражает изменения, связанные с войной и происходящие во всей
Внутренней Сфере, а не только в Ком-Старе и со «Словом Блейка». Я не могу на это повлиять. Мастерс пригубил вина:
— Я не уверен, что это имеет отношение к теме разговора, но отчеты, которые я читал, показывают, что интенсивность и темп сражений последние тридцать лет быстро нарастали. Четвертая война за Наследие была особенно свирепа.
— Точно. Война меняется. В ней не появляется ничего, чего мы не видели бы раньше в истории человеческой расы, но мы скатываемся на уровни, которые были пройдены нами несколько поколений назад. Человечество уже не один раз почти доводило себя до гибели, и если бы у меня была возможность сказать об этом, то сейчас не было бы такой угрозы. Но для этого мне нужно больше власти. Не экономической. Боже мой, мы, должно быть, и так выглядим для остальной Внутренней Сферы жирными, сочными свиньями. Нет, нам нужна власть политическая. Лига Свободных Миров — разрозненные наследные государства. Это надо изменить.
— Да, твои соправители, в отличие от тебя, несомненно, изрядные соглашатели.
— По этой причине я решил не надеяться на случайность. Я не чувствую никакой потребности тратить силы на покорение этих маленьких потрепанных чудаков. Я просто хочу, чтобы они оставили Лигу Свободных Миров в покое, чтобы мы могли привести наши дела в порядок. И я думаю, что твой план создания элитного класса водителей боевых роботов поможет нам.
Мастерс замер, его вилка застыла у самого рта. Он предложил этот план годом раньше, но никогда не думал, что Томас согласится с ним. Лига Свободных Миров традиционно была парламентской республикой. Создание правящего военного класса не будет одобрительно принято большинством миров — членов Лиги.
— Ты серьезно?
— Я никогда не был более серьезен. Я не вижу никакого другого пути. Мы начинаем восстанавливать технологии, потерянные при распаде Звездной Лиги. Люди захотят обзавестись вновь разработанными видами оружия и заткнуть им глотки своих врагов. «Делай то, что нужно для победы»... и тому подобное. Но ты прав относительно увеличения темпов и интенсивности ведения войны. Так происходило десятилетиями, а после рассекречивания архивов старых технологий Ком-Стара и обнаружения тайных складов оружия Серого Легиона Смерти этот темп становится еще большим. Мы все очень скоро можем оказаться в огромной опасности. Договоры существования служат сейчас только как поле битв для юристов. Кодекс Чести водителей боевых роботов забывается. Может полностью вернуться тактическое ядерное оружие.
Воспоминание о ядерном оружии вызвало у Томаса внезапную напряженную паузу. Когда он продолжил говорить, его голос был очень тих:
— Не думаю, что когда-нибудь прощу Ком-Стару опубликование технических архивов. Они нарушили свою присягу. Архивы должны были навсегда остаться секретными.
— Ну, оружие уже было повсюду, и не только из-за доступности архивов.
Казалось, что Томас ничего не слышит:
— Ересь, чистой воды ересь.
Мастерс не знал, что и сказать. Томас, как и все, прошедшие обучение в таинственных высших кругах Ком-Стара, часто в присутствии неверующих обращался к религии.
— Томас, что ты хочешь от меня?
— Сегодня я получил весть из Нового Авалона...
Правая рука Мастерса напряглась:
— Джошуа?
— Он еще жив, — кротко сказал Томас. — Говорят, лейкемия в стадии ремиссии. Мы путешествуем меж звезд, и все же мой сын умирает от болезни, которую человеческий род пытался победить в течение более тысячи лет. Тысячи лет. — Он умолк, собираясь с мыслями. — Я думал о нем сегодня, перед твоим прибытием, так же как думал и о разработке нашего плана. Я вспомнил, как восемь лет назад впервые держал Джошуа на своих руках. И я так редко видел его с того времени.
Томас резко вздохнул:
— В тот момент он казался таким совершенным. Безупречным. На его душе не было никакого греха, его мысли не содержали зла. Никто не причинял ему вреда, и ничто не искушало его. Я думал, что как хороший отец я смогу его от всего обезопасить. Я думал: «Этот мальчик будет расти под хорошей защитой. Я выучу его как следует. Научу его любить, сражаться за благо человечества, защищать себя. Он будет поразителен. Я огражу его от всех страданий, болезней и от шрамов, которые мучили меня». Но, конечно... все мы видим возможность сделать хорошее, но сколь малого добиваемся.
Он остановился и потянулся через стол, оттолкнув попавшую на пути тарелку. Его голос, зазвучал заговорщически:
— То, что я предлагаю. Пол, вызвано желанием добра. В то же время это очень опасно. Всего десять лет назад я активно боролся с правившим тогда военным классом. Можешь ли ты пообещать мне, что, вновь созданный, он не станет источником заразы? Не выродятся ли наши добрые намерения в нечто такое, что принесет нам горе в последующие годы?
— Я не могу этого обещать. Ты знаешь, что Лига Свободных Миров всегда балансировала между парламентской демократией и военным феодализмом. — Мастерс тщательно взвесил свои следующие слова. — Но я по-настоящему верю, что единственный способ, которым мы можем остановить эскалацию военных технологий, — это сосредоточение всей власти в руках водителей боевых роботов. Не солдат и, безусловно, не технократов. Только водителей боевых роботов. Потому что у них есть очевидные причины не желать размножения военных технологий — это сделало бы их ненужными. Атомные бомбы, несомненно, повлекут за собой отказ от механических средств войны. Чтобы предотвратить катастрофу, нам нужно собрать все силы под свое управление. Мы должны изменить правила войны. Только концентрация силы в руках водителей боевых роботов позволит достичь этих целей.
— Значит, никаких гарантий?
— Никаких, сэр.
— Я подозревал это. Я знал это. — Томас вздохнул. — Ком-Стар, который некогда называли Ком-Гвардией, так долго был таким мирным...
— Прежде.
— Прошла моя молодость...
Мастерс удивился, услышав, куда потянуло Томаса. Это было совершенно непохоже на него.
— Сэр...
— Все в порядке. Пол. Я просто избегаю необходимости обсуждать с тобой что-нибудь неприятное. Пожалуй, сам я думаю, что это великолепно, но ты, возможно, найдешь это столь смехотворным, что наш разговор может стать неприятным.
— Сомневаюсь.
— Ты забываешь, насколько ты прагматичен и как много во мне от идеалиста. Тот факт, что мы такие хорошие друзья, обусловлен, в частности, тем обстоятельством, что мы не слишком часто видимся друг с другом.
— Мы друзья и всегда ими будем, — тихо сказал Мастерс. — Но скажи, что это за ужасная тема, которую ты хочешь поднять?