Королевская кровь

Землю вокруг стволов усеивали опавшие яблоки, некоторые подгнили и размягчились, в воздухе стоял пряный аромат брожения. Кентаврам, похоже, это пришлось по вкусу, и они галопом устремились в овраг, хватая пригоршни опавших плодов. Зеленые Руки, Руфус и Кот, вожак кентавров, остались вместе под самым большим деревом. Древняя яблоня была изуродована ветрами и морозами, но ее сучковатые корни цепко впивались в каменистую почву.
– Откуда ты про это узнал? – удивилась Верханна.
Зеленые Руки взглянул на тяжелые ветви у своего лица.
– Я услышал их. Старые деревья умеют говорить, – ответил он.
Верханна промолчала. Она сочла его ответ совершенно нелепым, однако отрицать находку было невозможно.
Руфус подбежал к дереву и вскарабкался на развилку. Дюйм за дюймом он полз по ветке, пока не добрался до свисавших с нее спелых плодов. Но прежде чем кендер успел схватить яблоко, Зеленые Руки подскочил к нему, крепко сжав его запястья.
– Нет, мой маленький друг, – упрекнул он Руфуса, – нельзя брать то, что дерево не дает тебе само!
Кот запихнул в рот целое яблоко и сжевал его вместе с черенком, семенами, кожурой и прочим. Он ухмыльнулся, обращаясь к Верханне:
– Твой родственник с зелеными пальцами принадлежит к старшему народу.
«Старшим народом» обычно называли эльфов. Верханна, которой все еще было не по себе среди кентавров, возразила:
– Он мне не родственник.
– Все народы родственны друг другу, – произнес Кот, роняя изо рта кусочки перезрелого яблока.
Остальные кентавры носились по оврагу, вопя и пританцовывая. Верханна поняла, что от гнилых яблок они немного опьянели. Вскоре они завели песню, обняв друг друга за плечи. Их басы и баритоны звучали удивительно гармонично.
Кот пел:
Ударом молнии рожден
Из чрева дуба векового,
Средь смертных поселился он,
Отца не ведая родного.
С цветами может говорить
И не страшится диких тварей,
Корону будет он носить,
Страной прекрасной станет править.
– Вы сочинили песню о Зеленых Руках! – восхитился Руфус. – Однако что это там о коронах…
– Это очень печальная песнь, – прервал его Кот. – Ее пели мой прадеды и прадеды моих прадедов, и уже тогда она была очень древней.
Верханну начинали утомлять пьяные, наглые кентавры. Когда один из них во второй раз наткнулся на нее, она заявила, что возвращается и попытается немного поспать, и прозрачно намекнула, что Руфусу и Зеленым Рукам неплохо бы сделать то же самое.
– Кузен, – обратился Кот к эльфу, – далеко ли лежит твой путь?
Кентавры, утихомирившись, окружили эльфа с зелеными пальцами.
– Да, дядюшка. Мой отец ожидает меня высоко, в каменном доме, – ответил Зеленые Руки.
– Тогда возьми с собой вот это. – Кот протянул эльфу бараний рог, висевший на шнурке у него на шее. – Если когда-нибудь тебе понадобится помощь Сыновей Ветра, подуй в него изо всех сил, и мы придем.
– Благодарю тебя, дядя, и вас, друзья мои, – отвечал Зеленые Руки, надевая шнурок на шею.
Он повел девушку и кендера обратно в лагерь. Никто не произнес ни слова. Кентавры не смолкали, эхо их криков разносилось по горам, но теперь они звучали приглушенно – все были заняты едой. Зеленые Руки вернулся к тому самому валуну, у которого спал, и, опустившись на землю, тут же задремал. Руфус вскарабкался обратно в свое безопасное убежище, а Верханна свернулась у угасающего огня. Еще долгое время ей чудился запах кентавров. И слова древней песни Кота никак не шли из головы.
 
Каменные чертоги
Дру и Ульвиан скакали целый день без остановки. Горные пони были выносливыми животными, но даже они восстали против подобного обращения.
С наступлением вечера они начали задыхаться и упираться. Дру в ярости накинулся на своего пони с хлыстом, вырезанным из молодого деревца. В ответ пони сбросил вспыльчивого чародея на землю и ускакал.
Ульвиан, спокойно сидя на своем пони, наблюдал падение Дру и бегство измученного животного. Дру, пошатываясь, поднялся на ноги с криком:
– За ним! Жалкая кляча! Если я его догоню, то сдеру с него шкуру.
– Не похоже, что это тебе удастся, – заметил принц. Он, хлопая глазами, соскользнул с лошади. От шестичасовой скачки по горам без седла у него ныла поясница.
Дру, нахмурившись, отбросил свисавшие на глаза волосы. Его поведение сильно изменилось с тех пор, как они покинули Пакс Таркас; льстивые манеры, неискренние с самого начала, куда-то исчезли. Устроившись на удобном камне, чародей уставился в сторону убежавшего пони, и взгляд его резал, словно кинжал.
Однако стоило только Ульвиану вытащить из-под лохмотьев плаща драгоценную коробочку, как лошадь мгновенно была забыта. Золото сверкнуло в лучах заката. Дру выжидающе провел языком по узким губам, глядя, как Ульвиан ставит коробку на землю у своих ног. Принц достал единственное оружие, которое ему удалось прихватить с собой, – мастерок, подобранный у палатки Фельдрина. Он потыкал, поковырял и поскреб коробочку. Золотистый материал оказался податливым, словно кожа, но тяжелое гномье орудие не оставило на нем даже царапины. Действительно, заколдованная коробка. Ульвиан осмотрел петли, засов спереди и печать на крышке.
– Ну? – сварливо спросил Дру. – Чего ты там копаешься? Открывай!
– Открою. Но все-таки нет смысла ее портить.
Волшебник раздраженно хлопнул себя по ноге. Ульвиан приподнял печать, висевшую на шелковой нитке. Фельдрин вряд ли рассчитывал, что лишь одна хрупкая восковая печать защитит черный амулет. Зацепив острием мастерка шелковую петлю, принц сломал печать. Дру резко втянул в себя воздух.
– Ну, давай, – выдохнул он. – Открывай ее.
Принц поставил коробку на землю. Засов был открыт. Очень осторожно он просунул край лопатки в щель и резким движением откинул крышку. Что-то с быстротой молнии прыгнуло ему на руку. Ульвиан, отшатнувшись, воткнул лопатку, словно нож, в желто-зеленое существо, напавшее на него. Дру выглянул из-за его плеча:
– Что это было?
На острие мастерка аккуратно был наколот огромный паук с красным прямоугольником на брюшке.
– Могильный паук, – восхищенно сказал Дру. – Один укус – верная смерть. В конце концов, старый Фельдрин оказался не таким уж и дураком.
Принц отшвырнул мертвого паука прочь. Внутри коробочки находился сложенный кусок серебристой ткани. Несмотря на то, что в горах быстро темнело, серебряный материал разбрасывал вокруг искры света. Когда Ульвиан дотронулся до него, по поверхности ткани побежали радужные волны. Под тонким материалом явственно проступали округлые очертания ониксового амулета. Не снимая покрывала, принц незаметно вытащил цилиндр из кольца, разделив магический талисман на две части.
– Давай его сюда! – властно приказал Дру. – Почему ты медлишь? Дай мне мой амулет!
Ульвиан поднял взгляд на волшебника, и глаза его замерцали, словно холодный металл.
– А если я не отдам? Ты сдерешь с меня шкуру, как с загнанной лошади?
Колдун, сжав кулаки, резко пнул Ульвиана коленом.
– Не будь идиотом! – загремел он. – Весь смысл нашего, побега был в том, чтобы вернуть мне амулет! Тебе он не нужен! Дай его мне!
Ульвиан резко поднялся и приставил мастерок к горлу Дру. Острие орудия покрывала ядовитая красноватая кровь могильного паука. Дру, побледнев, отвернулся.
– Мне кажется, ты забыл, что я принц, – отрывисто произнес Ульвиан.
Дру проглотил ком в горле и выдавил улыбку, придавшую его лицу жуткий вид ухмыляющегося черепа.
– Друг мой, – начал он, изо всех сил стараясь говорить дружелюбно, – успокойся. Я был… Я… очень беспокоюсь о том, чтобы вернуть свою собственность. Разве я не спас тебя, когда тебя чуть было не придавило камнем? Разве мой голем не отомстил Щепке за все его оскорбления? Теперь мы свободны, принц, но по-прежнему уязвимы. Только мое магическое искусство может защитить нас от гнева твоего отца и короля гномов.