Муха на крючке
– Кто я? – растерянно переспросила она. – Как кто? Мочалкина секретарша.
Типы изумленно переглянулись.
– Ее фамилия – Мочалкина, – наконец догадался тот из типов, который снял очки.
– Секретарша, значит, – многозначительно протянул второй зловещим голосом. – Тем лучше. Начнем с нее? – спросил он напарника.
Желудок Василисы тут же свернулся трубочкой в предчувствии беды.
– Сначала все обыщем. Здесь должен быть сейф или тайник.
Василиса еще раз выглянула в окно. Справа на расстоянии вытянутой руки уходила вниз широкая водосточная труба. Кроме нее, ничто не оживляло стену – ни одного балкона или выступа. Даже карниза вокруг этажа – и того не было. Мерседес тоже запрыгнул на подоконник и полез к Василисе на руки. Она с благодарностью прижала кота к себе. Тем временем опасные посетители с завидной методичностью разоряли офис Кудесникова. На пол летели блокноты и папки. Тип в очках, изрядно взмокший и встрепанный, в какой-то момент распрямился и, достав сигарету, жадно затянулся, потом двинулся в сторону Василисы.
– Может, добром скажешь, где он ее спрятал? – прошипел он.
– Я не в курсе, – пролепетала Василиса. – Я Мочалкина секретарша.
Тип оскалился и без предупреждения воткнул окурок прямо Василисе в руку. Взвизгнув от боли, та подпрыгнула, подбросив вверх кота. Коротко мявкнув, Мерседес взбрыкнул в воздухе, потом впился когтями в грудь подвернувшегося бандита. Его жирная мохнатая туша поехала вниз, с треском раздирая рубашку. Бандит отшатнулся, молотя руками перед собой. Мат полился из него, как песня.
– Ах ты, зараза! – закричал второй тип и выхватил пистолет. Почти бесшумно ствол выплюнул пулю, и подоконник рядом с Василисой взорвался маленьким фонтанчиком бетона.
Ни секунды не раздумывая, она сначала встала на подоконнике на четвереньки, потом поднялась, присела и, сгруппировавшись, прыгнула в окно. Короткая широкая юбка взметнулась вверх. Через секунду она уже обнимала руками и ногами водосточную трубу и вертела задом, пытаясь скользнуть вниз. Однако у нее это плохо получалось. Вдобавок ко всему оказалось, что труба нагрелась на солнце и теперь невыносимо жгла ей живот. Преодолев всего один этаж, Василиса завопила не своим голосом:
– Снимите меня! Снимите меня!
Поскольку на улице было жарко, почти все окна в здании были распахнуты, и отовсюду моментально повысовывались головы. Голова, которая очутилась к Василисе ближе всего, разинула рот.
– Да снимите же меня! – заверещала секретарша пуще прежнего.
Голова скрылась и почти тут же появилась снова. Теперь перед ней торчала видеокамера.
– Снимаю! – закричал кретин, улегшись животом на подоконник. – Это для рубрики «Слабо?», я правильно понял?
Вспотевшее тело Василисы начало рывками скользить вниз. Проезжая мимо кретина с камерой, она обозвала его неприличным словом и тут же ободрала живот в том месте, где куски жести были неплотно подогнаны друг к другу.
– Я истекаю кровью! – жалобно кричала Василиса, чувствуя, что еще немного, и она сорвется с проклятой трубы и достигнет асфальта, что называется, своим ходом. Головы, которыми был утыкан теперь весь фасад, наперебой подбадривали ее, обещая скорое освобождение. Кто-то сердобольный потыкал в нее палкой от швабры.
Внизу завыла пожарная сирена. Примерно на уровне третьего этажа Василиса почувствовала, что под нее подставили лестницу. С проворством обезьяны она начала спускаться вниз, но на середине пути уперлась задом в каску пожарника. Паникующая жертва изо всех сил лягнула спасителя ногой. Пожарнику это не понравилось, и он ущипнул завизжавшую Василису за ягодицу. Кончилось тем, что они подрались. Схватка была жаркой и длилась до тех пор, пока к месту происшествия не подогнали еще одну пожарную машину и не выдвинули вторую лестницу. Драчунов с трудом удалось разнять.
– У нее крыша поехала! – оправдывался пожарник, с которым Василиса сцепилась в воздухе. – Вы только посмотрите на нее!
Взбешенная и раскрасневшаяся Василиса, встрепанная и окровавленная, горящими глазами шныряла по сторонам. Почти тотчас же она заметила в толпе бандитов, из-за которых ей пришлось совершить головокружительный спуск.
– Ага! – завопила она, уверенная, что при таком скоплении народа они ничего ей не сделают. – Вы еще пожалеете, что встретились со мной!
Издав боевой клич, Василиса бросилась на обидчиков головой вперед, однако по пути ее перехватили санитары и быстро прикрутили к носилкам. После укола она сделалась вялой и с трудом держала глаза открытыми. По дороге в больницу санитары не обращали на нее внимания и рассказывали друг другу пошлые анекдоты, хохоча и хрюкая.
В мрачном приемном покое Василису перевалили на каталку и задвинули к стене в коридоре.
– Ждите, – сказали ей.
Будь у нее силы, она бы сбежала, но укол все еще действовал. Мимо постоянно ходили люди, некоторые задевали ее локтями, и только один при этом пробормотал неразборчивое извинение. Через некоторое время к каталке приблизился довольно странный юноша в круглых очках. Глаза его тревожно блестели.
– Жизнь прекрасна! – заявил он, вцепившись в бортик каталки побелевшими пальцами. – Что бы ни случилось, надо жить.
Василиса была с ним абсолютно согласна. Не обращая внимания на ее бурное одобрение, юноша продолжал:
– Жизнь дается человеку один раз. И прожить ее нужно так...
– Мальчик, ступай отсюда, – пробормотала Василиса. «Может быть, безвредного психа врачи выпустили погулять по коридорам?» – подумала она. Юноша между тем даже не собирался следовать ее совету.
– Конечно, жизнь прожить – не поле перейти, – сообщил он. – Жизнь бывает тяжкой... – Юноша еще подумал и добавил: – Безденежной...
Он был жалок. Над его пухлой верхней губой выступили капельки пота. Василиса ощупала руками свое тело. Сумочка была на месте. Открыв замок, она достала кошелек и извлекла из него на свет пятидесятирублевку. Держа ее двумя пальцами, протянула в ту сторону, откуда продолжали доноситься сентенции относительно трудности и неотвратимости бытия. Увидев перед своим носом купюру, юноша замолчал на полуслове.
– Возьми, – пробормотала Василиса. – Можешь выпить за мое здоровье.
Страдалец облизал пересохшие губы, осторожно взял денежку и пошел прочь, суетливо оглядываясь. Василиса вздохнула с облегчением и почти сразу задремала. Разбудили ее совершенно бесцеремонно. Хирург в залихватски сдвинутой на одно ухо зеленой шапочке завез каталку в кабинет, задрал на Василисе кофточку и принялся смазывать ее живот какой-то вонючей субстанцией. Василиса завопила. Хирург улыбнулся и подмигнул ей.
– Кстати, – спохватился он. – Куда делся студент?
– Какой студент?
– Ну, нам сказали, что вы собирались совершить самоубийство. К вам направили студента-психолога. Он должен был возрождать в вас волю к жизни.
– Он возродил и ушел, – сказала Василиса, радуясь, что это был не псих. Уж студент-то найдет ее полтиннику достойное применение.
– Говорят, вы висели на водосточной трубе на уровне седьмого этажа! – с восхищением в голосе продолжал хирург, прижигая царапины на ее животе спиртосодержащим препаратом. У Василисы из глаз посыпались искры. – Надеялись, что труба развалится? Или передумали в последний момент?
– Я не самоубийца. За мной бандиты гнались, – сказала Василиса. – С пистолетом.
– Ага! – обрадовался врач. – Бандиты! Ну, вы и фантазерка, госпожа Мочалкина!
«Мочалкина? И этот туда же? Значит, бандиты уже здесь! – всполошилась Василиса. – Смываться нужно именно сейчас. В этом случае они никогда меня не обнаружат. Ведь они думают, что работаю я секретаршей Кудесникова и фамилия моя – Мочалкина. Пусть побегают, поищут». Врача, на счастье, куда-то позвали, и он вышел из кабинета. Василиса тут же натянула зеленый халат и шапочку, такую же, как у хирурга, заправила под нее кудряшки, потом схватила со стола несколько папок и чинно вышла в коридор. Типы в темных очках слонялись поблизости. Их челюсти ритмично работали, пережевывая резинку. Один, в футболке, обмахивался газетой, второй, несмотря на жару, оставался в пиджаке. «Значит, именно у него пистолет, – догадалась Василиса, гордо цокая каблучками по выложенному плитками полу. Ей удалось благополучно миновать почти весь коридор, но... Как всякому непрофессионалу, в самом конце ей изменила выдержка. Напряжение было слишком велико, и, завидев дверь, Василиса побежала. Цоканье стало нервным и даже лихорадочным. Бандиты тут же повернули головы в ее сторону и не сговариваясь бросились следом.