Дом Грома

— У нее рак, и боюсь, что в последней стадии.
— О, прошу прощения.
— Не стоит, Джессике все-таки уже семьдесят восемь лет, и, в конце концов, она прожила весьма полноценную жизнь.
— Вы знакомы с ней?
— Она живет здесь, в Уиллауоке. Кстати, как вы себя чувствуете после прогулки? Не хотите ли сделать пару шагов, чтобы потренировать ноги?
— С удовольствием.
Медсестра подкатила кресло-коляску к кровати.
— Когда встанете на ноги, держитесь правой рукой за ограждение кровати, а левой — за меня. Мы совершим небольшую прогулку вокруг кровати.
Первые шаги дались с трудом, зато с каждым следующим шагом у Сюзанны прибавлялось уверенности в себе. Она была пока не готова состязаться с кем-либо в ходьбе, даже со старушками вроде этой Джессики Зейферт, но мышцы ног начинали работать, и это доставляло ей немыслимое прежде наслаждение. Теперь она была уверена, что ей удастся выздороветь гораздо быстрее, чем предрекал Макги.
Когда они достигли другой стороны кровати, миссис Бейкер сказала:
— А теперь — в постель и отдыхать.
— Подождите. Я одну секунду отдохну, а потом мы пройдем на другую сторону.
— Не стоит себя переутруждать.
— Мне это не будет сложно, вот увидите.
— Уверены?
— Разве я стала бы вас обманывать? Вы же наверняка отшлепали бы меня за обман.
Медсестра улыбнулась.
— Правильно делаете, что не забываете.
Стоя в промежутке между кроватями, обе они не могли не бросить взгляд на плотно затянутый полог второй кровати, находившейся всего в двух-трех футах от них.
— У нее есть семья? — спросила Сюзанна.
— Практически нет. Никого из близких.
— Как это ужасно, — прошептала Сюзанна.
— Что?
— Умирать в одиночестве.
— Не бойтесь говорить громче, — посоветовала миссис Бейкер. — Она вас не услышит. Кстати, Джессика держится молодцом. Хоть болезнь нанесла чувствительный удар по ее тщеславию. Она сохранила поразительную красоту до самой старости. Но за время болезни она страшно похудела и превратилась в мумию. Она всегда очень гордилась своей внешностью, и теперь ее вид доставляет ей даже больше страданий, чем сама болезнь. У нее масса друзей в городе, но она попросила их, чтобы они не навещали ее в больнице. Ей хочется навсегда остаться для них молодой и красивой. А к себе она допускает только врача и медсестер. Вот почему я задернула полог кровати. Сейчас она спит, но если проснется и увидит, что полог открыт, то страшно рассердится.
— Бедняжка, — посочувствовала Сюзанна.
— Да уж, — согласилась миссис Бейкер. — Но не переживайте за нее слишком сильно. К сожалению, смертный час наступает для каждого из нас, а для Джессики по сравнению с остальными он наступил довольно поздно.
Они не спеша совершили обход вокруг кровати. Сюзанна улеглась в постель и блаженно вытянулась под одеялом.
— Проголодались? — спросила миссис Бейкер.
— Вы напомнили, и мне сразу захотелось есть.
— Отлично. Вам надо набираться сил. Сейчас я принесу что-нибудь поесть.
Сюзанна привела изголовье кровати в вертикальное положение.
— Как вы думаете, я помешаю Зейферт, если включу телевизор?
— Нет, конечно. Даже если она проснется и услышит передачу, она наверняка захочет посмотреть ее вместе с вами. Может быть, хоть это заставит ее покинуть свое укрытие.
Миссис Бейкер вышла из палаты. Сюзанна пультом дистанционного управления включила телевизор и стала искать подходящую программу. Она остановилась на канале, по которому только что начали показывать старый фильм «Ребро Адама» с участием Спенсера Трейси и Кэтрин Хепберн. Она уже смотрела раньше этот фильм, но он был одним из тех, которые можно смотреть по нескольку раз, все время открывая для себя что-то новое. Сюзанна отложила пульт дистанционного управления в сторону и, предвкушая удовольствие, устроилась поудобнее.
Однако она так и не смогла насладиться первыми кадрами картины. Ее взгляд невольно притягивала кровать, затянутая пологом. Она ощущала странное беспокойство.
Полог был такой же, как и на ее кровати. Занавеска двигалась по направляющим на потолке и свешивалась почти до самого пола, оставляя видимыми только ножки кровати с колесиками. На кровати Сюзанны полог завешивали, только когда она переодевалась в пижаму.
Несмотря на привычность этой детали больничного интерьера, в ней было что-то пугающее.
«Дело не в задернутом пологе, — подумала она. — Так занавешивают кровать, когда больной умирает. Любому станет не по себе».
Она уставилась на белоснежный полог.
Нет, присутствие смерти вызывает совсем другие чувства. Тут что-то другое. Что-то необъяснимое.
Полог висел неподвижно, ни одна складка на нем не шевелилась, он казался нарисованным.
Показ фильма прервался рекламным роликом, и Сюзанна полностью убрала звук.
Комната сразу погрузилась в звенящую тишину.
Полог был по-прежнему неподвижен, ткань его не шелохнулась ни разу.
— Миссис Зейферт! — позвала Сюзанна.
Ответа не последовало.
В палату вошла миссис Бейкер с тарелкой ванильного мороженого, украшенного сверху черникой.
— Как вы на это смотрите? — спросила она, ставя тарелку на стол и пододвигая его поближе к кровати.
— Великолепно, — сказала Сюзанна, отводя взгляд от полога. — Но, по-моему, я все не осилю.
— Ошибаетесь, вы сейчас выздоравливаете, и аппетит у вас улучшается с каждым часом. Вот увидите, через неделю или две у вас будет просто волчий аппетит. — Медсестра поправила волосы и добавила: — Мое дежурство заканчивается. Надо идти домой и приводить себя в порядок. У меня сегодня вечером свидание, если можно назвать свиданием партию в боулинг и ужин с гамбургерами и вином. Но вы бы видели этого молодца, с которым мне предстоит встречаться! Редкий экземпляр. Будь я на тридцать лет моложе, я бы все ради такого бросила. Он всю жизнь проработал столяром. Широченные плечи, а руки, руки! Это надо видеть! Огромные, сильные, заскорузлые, но зато какие нежные!
Сюзанна улыбнулась.
— Вам, кажется, действительно предстоит запоминающийся вечер.
— Да уж, — согласилась медсестра, собираясь уходить.
— М-м, прежде чем уходить...
Медсестра повернулась к Сюзанне.
— Да, милая, что вы хотели?
— Не могли бы вы... м-м... взглянуть на миссис Зейферт?
Миссис Бейкер была явно озадачена такой просьбой.
— Дело в том, — сделав над собой усилие, сказала Сюзанна. — Там так тихо... она не издала ни одного звука... я понимаю, человек спит, но так тихо... вот я и подумала...
Миссис Бейкер, не говоря ни слова, направилась прямо ко второй кровати и раздвинула полог.
Сюзанна попыталась заглянуть в образовавшийся просвет, но ей ничего не удалось рассмотреть, кроме широкой спины медсестры.
Она посмотрела на экран телевизора, на котором беззвучно жестикулировали Трейси и Хепберн. Съела ложку великолепного мороженого, от которого сразу же заныли зубы. Снова повернулась к занавеске на второй кровати.
Миссис Бейкер в то же мгновение возникла из-за нее, и опять Сюзанне не удалось ничего увидеть.
— Успокойтесь, — сказала миссис Бейкер. — С ней ничего не случилось. Она спит как ребенок.
— Ох.
— Послушайте, дитя мое, не волнуйтесь по этому поводу. Если миссис Зейферт станет совсем плохо, ее сразу заберут из этой палаты. Она побудет здесь всего несколько дней. Потом ее переведут в палату интенсивной терапии. Там-то, вероятно, она и встретит свой последний час среди всех этих попискивающих приборов. Так что вам не надо беспокоиться, договорились?
Сюзанна кивнула в ответ.
— Ну вот, вы же умница. А теперь принимайтесь за мороженое. Завтра я снова буду с вами.
Тельма Бейкер вышла из палаты, Сюзанна увеличила громкость телевизора, расправилась с мороженым и заставила себя не смотреть в сторону кровати миссис Зейферт.
Утомительная прогулка и калорийное мороженое подействовали на нее усыпляюще. Фильм еще продолжался, а она уже погрузилась в сон. Ей снилось, что она присутствует на телевизионном шоу, но зрители в студии были одеты в какие-то странные костюмы. Сама она, словно пациентка, была в пижаме и с марлевой повязкой на голове. Она сообразила, что присутствует на игре под названием «Давайте заключим пари». Ведущий программы Монти Холл стоял рядом с ней. «Итак, Сюзанна, — сказал он своим слащавым голосом, — что вы выбираете — тысячу долларов, которую вы уже выиграли, или суперигру? Вы должны будете делать ставку и получить то, что скрывается за занавеской под номером один». Сюзанна посмотрела на сцену и увидела, что на ней вместо обычных для шоу кабинок с занавесками стояли три кровати с задернутыми пологами. «Я хочу остаться со своей тысячей долларов», — сказала она. Монти Холл не отступал: «О, Сюзанна, все ли вы взвесили? Вы уверены, что приняли единственно правильное решение?» Она стояла на своем: «Я сохраняю свою тысячу, Монти». Монти Холл оглядел аудиторию, сверкая своей белозубой улыбкой. «Так как вы думаете, господа? Должна ли она сохранить эту тысячу долларов, которые в наше тяжелое время инфляция обесценивает с каждой минутой, или она должна поставить их на то, что скрывается за занавеской под номером один?» Зрители заорали во весь голос. «Делаем ставки, делаем ставки!» Сюзанна упрямо качала головой и твердила: «Мне не нужно то, что за занавеской. Пожалуйста, оставьте меня в покое». Монти Холл — который к этой минуте уже перестал быть похожим на настоящего Монти Холла и напоминал какой-то сатанинский персонаж с густыми высокими бровями, мрачным взглядом и злобно перекошенным ртом — вырвал у нее из рук пачку долларов и произнес: «Вам придется отдернуть занавеску, Сюзанна, так как вы по праву заслужили то, что находится за ней. Вы сейчас получите это, Сюзанна! Занавес! Давайте посмотрим, что скрывается за занавеской под номером один». Занавес, закрывавший первую кровать на сцене, был сдернут, и она увидела двух мужчин, одетых в больничные пижамы, сидящих на краю кровати. Это были Харш и Куинс. Каждый держал в руке скальпель, и яркий свет прожекторов играл на острие отточенных лезвий. Харш и Куинс встали с кровати и, угрожающе выставив вперед скальпели, побежали через сцену к зрителям, туда, где стояла Сюзанна. Зрители ревели от восторга.