Ночной кошмар (Властители душ)

***
Ручей с шумом пенился у валунов, несся меж берегов, поросших кустистыми березами и лавром, сбегал по каменистым порожкам и образовывал широкое глубокое озерцо в конце ущелья, прежде чем обрушиться водопадом на следующий выступ горы. В озерце водилась рыба: неясные тени скользили в темной воде. У озера росли высокие стройные березы и один дуб-великан с мощными перекрученными корнями, которые, словно щупальца, пронизывали прелую листву и черную землю. Вокруг все поросло густым и мягким мхом, словно специально создавая ложе для возлюбленных.
Через полчаса, поднявшись от лагеря и поляны, где они играли в бадминтон. Пол с Дженни остановились передохнуть у озерка. Она улеглась, закинув руки за спину, он прилег возле. Она сама не поняла, как случилось, что разговор перешел в нежный обмен поцелуями. Ласки. Шепоток. Он прижал ее к себе, обвивая руками, зарывшись лицом в ее волосы, слегка касаясь языком у нее за ушком.
Внезапно осмелев, она провела рукой по его джинсам, чувствуя, как его тело напрягается под тканью.
- Я хочу этого, - произнесла она.
- Я хочу тебя.
- Тогда мы оба можем получить то, что нам хочется.
Когда они разделись, он принялся целовать ее грудь, лизать напрягшиеся соски.
- Я хочу тебя сейчас, - заявила она. - Быстро. Дольше это будет в следующий раз.
Они ринулись друг к другу с редкостной, мошной и неожиданной чувственностью, которой никто из них до этого еще не испытывал. Удовольствие было упоительным, сильнейшим, оно почти терзало ее, и она видела, что с ним происходит то же самое. Возможно, это было оттого, что они так мучительно давно хотели друг друга и не были вместе с самого марта. Если разлука усиливает стремление сердца к возлюбленному, то равно и тело вопиет о том же, думала она. А может быть, это пронзительное наслаждение было откликом на окружающую природу, на одуряющие звуки, и запахи, и прикосновения дикого леса. Какой бы ни была причина, ему не понадобилась смазка, чтобы войти в нее. Он проник глубже, мощным движением входя и выходя из нее, наполняя ее собою, сливаясь с нею. Она была поражена видом его мускулов: рельефно вылепленные, они перекатывались на его руках, когда, опираясь ладонями, он вздымался над нею. Она положила руки на его ягодицы, твердые, как камень, заставляя его входить в нее еще глубже. Хотя кончила она очень быстро, но так медленно приходила в себя после оргазма, что начинала думать, ему не будет конца. Внезапно, когда ее ощущения стали ослабевать, он тоже мощно закончил, проговорив нежно ее имя.
Сплетясь с нею, он целовал ее грудь, губы, лоб, а потом откинулся и вытянулся рядом.
Она повернулась к нему, коснулась животом его живота и приникла губами к вздымающейся жилке на его шее.
Он держал ее, а она - его. То, что произошло сейчас между ними, казалось, связало их; память словно соединила их пуповиной.
Несколько минут мир вне его не существовал для нее. Она не слышала никаких звуков, кроме биения собственного сердца и тяжелого общего дыхания. Через некоторое время голоса леса, покрывавшего гору, стали долетать до нее: над головой шептались листья, ручей шумел, падая со склона в озерцо, птички перекликались в ветвях. Поначалу она и чувствовать не могла ничего, кроме слабой боли в груди и теплоты семени Пола. Постепенно, однако, она стала ощущать знойность воздуха и сырость земли, так что в их объятиях было уже больше неудобства, чем романтики.
Она нехотя оторвалась от него и перекатилась на спину. Грудь и живот были влажными от пота.
Она проговорила:
- Невероятно.
- Невероятно.
Больше никто из них не мог произнести ни слова. Мягкий ветерок почти обсушил их кожу, когда он, наконец, приподнялся на локте и взглянул на ее.
- Знаешь что?
- Что же?
- Я никогда не знал женщины, которая могла бы так доставлять себе удовольствие, как ты.
- Ты имеешь в виду секс?
- Да, именно.
- Энни это нравилось?
- Конечно. У нас был чудесный брак. Но она так не наслаждалась этим, как ты. Ты выкладываешься целиком. Ты ничего и никого не замечаешь вокруг и не чувствуешь, кроме наших тел. Ты полностью поглощена любовью.
- Что же я могу поделать, раз я такая ненасытная.
- Дело не в этом.
- Ну, гиперсексуальная.
- Дело не только в сексе, - возразил он.
- Ты не собираешься сообщить мне, что ты восхищен моим умом?
- Как раз об этом я и собирался тебе сказать. Ты умеешь всем наслаждаться. Я видел, как ты смаковала стакан воды - другие так дегустируют хорошее вино. - Он провел пальцем у нее по груди. - У тебя настоящая страсть к жизни.
- У меня и у Ван Гога.
- Я серьезно.
Она немного подумала.
- В колледже друзья говорили мне то же самое.
- Ах, вот как?
- Но если это так, - продолжала она, - то благодарить надо моего папу.
- Да? - Он подарил мне такое счастливое детство.
- Твоя мама умерла, когда ты была еще ребенком?
Она кивнула.
- Она умерла во сне. Кровоизлияние в мозг. Еще сегодня она была здесь, с нами, - а назавтра ее не стало. Я никогда не видела ее больной, страдающей, а это очень важно для ребенка.
- Ты убивалась, я уверен.
- Какое-то время. Но папа изо всех сил старался, чтобы я не горевала. Он непрестанно делал мне подарки, постоянно исторгал из себя шутки, игры, смешные истории - все двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. Он точно как ты не хотел, чтобы ребенок оплакивал смерть матери.
- Только бы и мне удалось это так же успешно, как Сэму...
- Даже, может быть, чересчур успешно, - заметила она.
- Что это значит? Вздохнув, она отозвалась:
- Иногда мне кажется, лучше бы он тратил меньше усилий на то, чтобы сделать счастливым мое детство, а больше на то, чтобы приспособить меня к реальной ЖИЗНИ.
- Ах, нет, не думаю. Счастье - такая редкость в этой жизни. Не отталкивай его. Хватай каждую минуту, которую оно тебе предлагает, и не оглядывайся назад.
Она покачала головой, совершенно не убежденная в его правоте.
- Я была слишком наивна. Ну, сущий Божий одуванчик. До самого замужества.
- Неудачное замужество может быть и у искушенной, и у невинной в равной мере.
- Конечно. Но искушенная все равно не ощущает такого удара.
Его рука медленно бродила по ее животу.
Поглаживания действовали возбуждающе. Она уже снова хотела его.
Он заметил:
- Если ты будешь заниматься самокопанием, у тебя совсем опустятся руки. Тебе нужно забыть прошлое.
- Ах, я могу это запросто сделать. И его забыть, мужа моего. Никакой беды нет, все вопрос времени. Да и времени нужно совсем немного.
- Тогда в чем же дело?
- Больше я уже не та невинная простушка. Господи Боже, давно нет! Но наивность? Я не уверена, что кто-нибудь способен за одну ночь превратиться в циника. Или даже стать просто реалистом.
- Вместе у нас должно получиться, - сказал он, касаясь ее груди. - В этом я уверен.
- Иногда я тоже в этом уверена. А больше всего на свете мне омерзительна именно уверенность.
- Выходи за меня, - предложил он.
- Как это мы опять вернулись к тому же?
- Я попросил тебя выйти за меня замуж.
- Не хочу нового разочарования.
- Я тебя не разочарую.
- Намеренно - конечно нет.
- Нельзя же жить, не попытавшись рискнуть.
- Я пробую.
- Это будет одинокая жизнь. Она поморщилась.
- Давай не будем портить день.
- Для меня он не испорчен.
- Ну, а для меня очень скоро испортится, если мы не переменим тему.
- О чем же более серьезном мы можем говорить? Она усмехнулась.
- По-моему, тебя сводит с ума моя грудь. Может, о ней и поговорим?
- Дженни, давай серьезно.
- А разве я не серьезна? Мне кажется, моя грудь вполне заслуживает того, чтобы говорить о ней часами, - Ты невозможна.
- Ладно, ладно. Не хочешь говорить о моей груди, не будем говорить о ней, как бы чудесна она ни была. Вместо этого - мы поговорим о твоем члене.