Призрачные огни

Как она и подозревала, двое мужчин в темных костюмах оказались полицейскими. Они показали Рейчел свои удостоверения и бляхи и, к счастью, не сочли нужным навязывать ей свое сочувствие.
Тот, что помоложе, дородный, с нависшими бровями, назвался детективом Хагерстормом. Он вообще в основном молчал, предоставив возможность задавать вопросы своему напарнику, и стоял неподвижно, подобно дубу с глубокими корнями, что составляло приятный контраст с мечущимся из угла в угол адвокатом. Хагерсторм наблюдал за происходящим маленькими карими глазками и сначала показался Рейчел туповатым. Но позднее она поняла, что он обладает интеллектом значительно выше среднего, каковой факт тщательно скрывает.
Ее беспокоило, что Хагерсторм с помощью особого шестого чувства, свойственного полицейскому, сумеет понять, что она лжет, и догадаться, о чем именно она умалчивает. Поэтому, старательно избегая встречаться с ним взглядом, она пыталась делать это как можно незаметнее.
Полицейский постарше, детектив Джулио Вердад, хрупкий человек со смуглым лицом, чьи черные глаза имели легкий пурпурный оттенок, какой бывает у спелой сливы, явно умел одеваться. Его летний синий костюм был прекрасно сшит, манжеты шелковой рубашки застегнуты золотыми запонками с жемчугом, темно-вишневый галстук украшен зажимом в виде тонкой золотой цепочки, на ногах — туфли того же цвета, что и галстук.
Хотя Вердад говорил короткими предложениями и несколько отрывисто, голос его был тихим и мягким, и этот контраст между голосом и манерой говорить несколько озадачивал.
— Вы познакомились с их охранной системой, миссис Либен?
— Да.
— Вы удовлетворены?
— Наверное.
Обращаясь к Бену, Вердад спросил:
— А вы кто?
— Бен Шэдвей. Старый друг миссис Либен.
— Старый школьный друг?
— Нет.
— Коллега по работе?
— Нет. Просто друг.
Сливовые глаза сверкнули.
— Понятно. — Он снова повернулся к Рейчел, — У меня есть к вам вопросы.
— Какие именно?
Вместо того чтобы сразу ответить, Вердад продолжил:
— Не хотите ли присесть, миссис Либен?
— Да, разумеется, нужен стул, — спохватился Эверетт Корделл и вместе с толстым адвокатом Рональдом Тескане ринулся вытаскивать стул из-за стола в углу.
Сообразив, что никто больше садиться не собирается, и не желая попадать в положение, когда все будут смотреть на нее сверху вниз, Рейчел заявила:
— Нет, благодарю вас, я постою. Не думаю, что разговор займет много времени. Мне вовсе не хочется здесь задерживаться. Так о чем вы хотели меня спросить?
— Необычное преступление, — заметил Вердад.
— Похищение трупа, — Рейчел старалась одновременно выглядеть и озадаченной, и возмущенной случившимся. Первое ей пришлось изобразить, второе было более или менее искренним.
— Кто мог это сделать? — спросил Вердад.
— Понятия не имею.
— Вы не знаете никого, для кого бы это имело смысл?
— Смысл украсть тело Эрика? Разумеется, нет.
— У него были враги?
— Он был не только гением в своей области, но и довольно удачливым бизнесменом. Гениям свойственно без всякого умысла с их стороны вызывать зависть своих коллег. И, безусловно, многие завидовали его богатству. И еще были такие, которые считали, что… он причинил им зло в процессе своего продвижения наверх.
— А он причинял людям зло?
— Да. Некоторым. Он был одержимым человеком. Но я сильно сомневаюсь, чтобы его враги могли опуститься до такого бессмысленного и страшного способа с ним поквитаться.
— Он был не просто одержимым, — бросил Вердад.
— Да?
— Он был жестоким.
— Почему вы так думаете?
— Я читал о нем. Он был жестоким.
— Что ж, возможно. И с тяжелым характером. Не стану отрицать.
— У жестоких людей могут быть заклятые враги.
— Вы хотите сказать, настолько заклятые, чтобы для них кража тела имела смысл?
— Возможно. Мне бы хотелось знать имена его врагов, людей, которые могли затаить на него зло.
— Вы можете получить эту информацию от тех, с кем он вместе работал в Генеплане, — заметила она.
— От сотрудников его компании? Но ведь вы — жена.
— Я знаю о его делах очень немного. Он не хотел, чтобы я знала. У него были очень четкие представления насчет того, где… мое место. Кроме того, год назад я от него ушла.
Вердад вроде бы удивился, но почему-то Рейчел понимала, что он проделал необходимую подготовительную работу и знал, о чем шла речь.
— Собирались разводиться? — спросил он.
— Да.
— С горечью?
— С его стороны — да.
— Тогда понятно.
— Что понятно?
— То, что вы ничуть не переживаете.
Рейчел уже давно начала подозревать, что Вердад гораздо опаснее, чем молчаливый, неподвижный и сосредоточенный Хагерсторм. Теперь она в этом убедилась.
— Доктор Либен обращался с ней безобразно, — Бен сделал попытку ее защитить.
— Ясно, — уронил Вердад.
— У нее нет причины горевать о нем.
— Ясно.
— Вы так себя ведете, — возмутился Бен, — будто речь идет об убийстве, черт побери.
— Разве?
— И обращаетесь с ней, будто она подозреваемая.
— Вы думаете? — спокойно спросил Вердад.
— Доктор Либен погиб в результате несчастного случая, — заявил Бен. — Если кто и виноват, так это он сам.
— Мы так и поняли.
— Там были десятки свидетелей.
— Вы что, адвокат миссис Либен? — поинтересовался Вердад.
— Нет, я же сказал вам…
— Да, старый друг, — в тоне Вердада ясно чувствовался намек.
— Если бы вы были адвокатом, мистер Шэдвей, — вмешался Рональд Тескане, выступая вперед так поспешно, что его толстые щеки затряслись, — вы бы поняли, почему полиция вынуждена расспрашивать миссис Либен, как бы неприятно это ни было. Ведь они обязательно должны учитывать вероятность того, что тело мистера Либена было украдено с целью избежать вскрытия. Что-то скрыть.
— Весьма мелодраматично, — с презрением заметил Бен.
— Но вполне допустимо. А это будет означать, что смерть его вовсе не такое ясное дело, как кажется на первый взгляд.
— Именно, — согласился Вердад.
— Чепуха, — заключил Бен.
Рейчел по достоинству оценила попытки Бена защитить ее честь. Он всегда был таким милым и душевным. Но пусть Вердад и Хагерсторм считают ее возможной убийцей или соучастницей преступления. Она не способна кого-либо убить. Эрик погиб в результате несчастного случая, и со временем в этом убедится даже самый подозрительный детектив. А пока Хагерсторм и Вердад заняты выяснением этих вопросов, они не зададут других, куда более близких к ужасной правде. Пока они отвлекали свое собственное внимание, она не собиралась обижаться на их необоснованные подозрения. Пусть идут по ложному пути.
— Лейтенант Вердад, — проговорила она, — безусловно, самым логичным объяснением будет то, что, несмотря на уверения доктора Корделла, тело было просто положено не на то место. — И худой, как аист, патологоанатом, и Рональд Тескане энергично запротестовали. Она спокойно, но твердо перебила их: — А может, это подростки сыграли такую дикую шутку. Студенты. Обряд посвящения или что-то еще. Они и на худшее способны.
— Полагаю, ответ на этот вопрос я уже знаю, — вмешался Бен. — Но, возможно, доктор Либен не был мертв? Может, его состояние было неверно оценено? Возможно, он ушел отсюда в беспамятстве?
— Нет, нет и нет, — пробормотал побледневший Тескане, покрываясь потом, несмотря на холод.
— Невозможно, — одновременно с ним произнес доктор Корделл. — Я его сам видел. Обширная травма головы. Абсолютно никаких признаков жизни.
Но это дикое предположение неожиданно заинтересовало Вердада.
— Разве доктору Либену не была оказана медицинская помощь сразу после несчастного случая? — спросил он.
— Фельдшерами, — ответил Корделл.
— Высококвалифицированные и опытные работники, — поддержал его Тескане, утирая полное лицо носовым платком. Он быстро подсчитывал в уме разницу между штрафом за недосмотр в морге и значительно более крупной суммой, которую придется выложить городу, если в суде выяснится, что фельдшера были некомпетентны. — В любых обстоятельствах они никогда, никогда ошибочно не объявят живого человека мертвым.