Трое на шоссе

Плывет по воздуху зацепленный тельфером дизельный двигатель, перебираются тормозные системы тяжелых автомобилей, торчат из-под голых бесколесных осей могучие домкраты.
Лазают по ремонтным ямам грязные как черти слесари, электрики регулируют сигналы, перемонтируют фары пришедших из рейсов машин. Кто-то осторожно выкатывается из широких ворот цеха, кто-то въезжает в ремонтную зону на кургузом, словно раздетом, тячаге без фургона...
И словно оазис в этом техническом бедламе стоит в углу ремонтной зоны стеклянная выгородка с низким потолком.
Здесь, в тишине и канцелярской чистоте, сидит красивая девушка — диспетчер ремонтной зоны. На столе у нее микрофон на подставке, усилительное устройство, документы, заявки на ремонт, арифмометр.
Отсюда ее голос разносится по всему цеху, перекрывая все остальные звуки. Считается, что она регулирует стройное течение ремонтных работ...
Но вот в ремзону вошли Карцев и Серега Пушкарев. Среди обнаженных механиков, слесарей в грязных промасленных комбинезонах, во вспышках электросварки Карцев и Пушкарев, одетые красиво, модно и ярко (Серега обожал яркие вещи), производили чуточку странное впечатление. Серега тащил туго набитый портфель.
Красивая девушка увидела их и нажала кнопку переговорного устройства.
— Здравствуйте, Виктор Викторович, — сказала она в микрофон.
И ее нежный голос, усиленный мощными динамиками, обрушился на огромный цех.
— С возвращением вас...
Карцев посмотрел в сторону стеклянной диспетчерской и помахал девушке рукой. Серега тоже помахал рукой девушке, но она смотрела только на Карцева.
Кто-то входил в диспетчерскую, сдавал наряды, девушка что-то подписывала, что-то подсчитывала на счетной машинке, но все время не выпускала из поля зрения Карцева и Пушкарева.
Она видела, что с Карцевым люди здоровались сдержанно и уважительно, перебрасываясь короткими фразами. Серегу же Пушкарева хлопали по плечу, задерживались с ним дольше, чем с Карцевым, ржали над ним, да и сам Серега болтал без умолку и хохотал, наверное, громче всех...
Потом девушка увидела, как Карцев подошел к своей машине и открыл ключом боковой багажник. Достал оттуда две бутылки горилки с перцем и передал их слесарям с его машины. И показал на машину Сереги Пушкарева, которая стояла рядом. Слесари закивали головами. Девушка улыбнулась...
Она увидела, как к Карцеву подошел бригадир ремонтников.
Бригадир подал Карцеву руку и сделал успокоительный жест — дескать, все будет в порядке. Потом бригадир взял Серегу Пушкарева, нагнул его и показал что-то в переднем мосту его машины. Серега сел на корточки, посмотрел, пожал плечами, а бригадир показал ему кулак и, наверное, пожаловался на Серегу Карцеву. Карцев согласился с бригадиром и безнадежно махнул рукой. Толстый пятидесятилетний Серега выглядел провинившимся школьником. Потом девушка увидела, как к Карцеву подошел начальник ремонтной зоны — грузный молодой человек в добротном костюме. Поздоровался, взял Карцева под руку и отвел его за чей-то фургон.
Некоторое время их не было. Из-за фургона ее начальник вышел, весело болтая с Карцевым.
Но в это время дверь диспетчерской отворилась, и на пороге возник Серега Пушкарев.
— Мадам! Уже падают листья, и осень в прозрачном бреду...
Он положил перед ней большую коробку шоколадных конфет с украинским названием.
— Спасибо, Сережа, — сказала девушка. — Как сходили в рейс?
— Королевский тандем трассы! Вопросы излишни! И попросил бы запомнить, что «моя любовь — не струйка дыма...»
— Я так и предполагала. — Девушка спрятала конфеты в стол.
— Чао, бамбино!
Серега исчез, а через секунду в диспетчерскую зашел начальник ремонтной зоны и сказал строго и деловито:
— На машины Карцева и Пушкарева выписывайте все, что нужно. Я подпишу. Потребуются дефициты — давайте дефициты... Ясно?
— Уж куда ясней, — ответила девушка.
* * *
На лестничной площадке между вторым и третьим этажами курят шоферы-«дальнобойщики». Все одеты чисто, модно, дорого и немножко безвкусно. Люди серьезные, солидные, состоятельные. Возраст — от сорока до пятидесяти. Вот только руки...
Тщательно отмытые, изуродованные тяжелой, иногда нечеловеческой работой, с расплющенными пальцами, с треснувшими ногтями, обезображенные соляркой, нигролом, бензином. Обожженные, обмороженные... А так вид хоть куда! Несколько человек стоят в рабочем, помогают слесарям в ремзоне.
В центре — Серега Пушкарев. Он самый яркий, самый шумный. Он центр внимания, душа общества. Серега вещает. Слушают его скептически, похохатывая над ним, но внимательно.
— Возил я тогда одного полковника на «хорхе». Зверь был— кошмарный! А у него дочка... Будьте-нате! Ну, у нас с ней, конечно, пошли шуры-муры. Я еще в полном порядке — девятнадцать лет... Этого всего, сами понимаете, не было. — Серега обвел руками тяжелый живот. — Сапожки хромовые, гимнастерочка диагоналевая, шинелька офицерская... То, что доктор прописал! На танцы приходишь — король! Все бабы — крутым кипятком!.. Полковник и говорит: «Пушкарев! Приказать не имею права, но прошу! Не как полковник младшего сержанта, а как мужчина мужчину: женись! Все будет!» — «Товарищ полковник, — говорю, — извините меня, конечно, но как без любви?» — «Есть, — говорит, — любовь! Я за нее ручаюсь». А она, видно, с матерью ему плешь проела... Я и говорю: «Но у меня, товарищ полковник, любви нет. Извините, пожалуйста. Как же это можно, — говорю, — жениться без любви?» Он: «Ах так?!» И за пистолет... Ну, думаю, все, Серега, пришел твой конец!..
Все захохотали, и Серега вместе со всеми.
По лестнице поднялся Карцев с бумагами в руках.
— Все травишь? — спросил Карцев Серегу.
— Здорово, Витек! — крикнул кто-то.
— Виктору Викторовичу!
— Привет, Витя!..
— Здорово, мужики, — сказал Карцев. — Ну, вы как дети маленькие — развесили уши, раскрыли варежки... Он вам еще не такое наплетет.
— А может, это моя культмассовая работа? — напряженно улыбнулся Серега.
— В плановом был?
— Ажур!
— Викторыч! — сказал один, самый молодой. — Гони Серегу, бери меня. Мы с тобой такие дела крутить будем!..
— Нельзя, — сказал Карцев, — Серега с голоду подохнет.
И снова захохотали над Серегой. Карцев даже не улыбнулся, пошел на третий этаж.
— Ты куда? — крикнул ему вслед Серега.
— Дальше, по начальству, — не оборачиваясь, ответил Карцев и показал пальцем вверх...
* * *
Потом Серега и Карцев шли через двор автобазы к проходной, и Серега растерянно спрашивал:
— Как в рейс?!
— Очень просто. Завтра становимся под погрузку.
— Куда?
— В Карпаты.
— А может, замостырим ремонтик и отдохнем?
— Хочешь — отдыхай. Я один поеду.
— Мы же неплохо заработали... — не понимал Серега.
— А теперь мне нужно еще больше, — зло сказал Карцев.
— Зачем? — искренне удивился Серега.
Они прошли сквозь проходную к стоянке личных автомобилей.
Среди «Жигулей» и «Москвичей» разных выпусков стояла старая Серегина «Волга» с открытыми настежь дверями. Свесив ноги наружу, сидел на водительском месте Толик.
Когда Серега и Карцев подошли к машине, Толик встал и опустил голову. Серега расплылся в улыбке:
— Здорово, сынок!
— Здрасьте, дядя Сережа.
— Ты что тут делаешь? — спросил Карцев.
— Тебя жду.
— А как ты машину открыл?
Толик вместо ответа показал связку ключей на красивом брелочке.
Серега захохотал. Карцев недоумевающе посмотрел на него.
— А я ему месяц назад, когда он второй класс получил, доверенность оформил и комплект ключей подарил! — торжествующе прокричал Серега.
— А я почему не знал? — спросил Карцев.
— А это наше дело, семейное!.. — еще пуще развеселился Серега. — Верно, Толик?
Толик криво ухмыльнулся. Карцев сел на заднее сиденье, и Серега тут же уселся рядом с ним.
— Я хотел поговорить с тобой, па... — тихо сказал Толик.