Крутен, которого не было

— Что за волшба такая?!
— Причем тут волшба. Он нас с тобой понимает, нашими мыслями жить умеет. Знал, что подивимся действию его слова на пустоглазых, что забудем на миг о нем…
—Эй, Иггельд! — послышалось из лесу, через мгновение оттуда показался горожанин, — Колдун на коне, вон туда проскакал!
— У него и жеребчик наготове был… — кивнул лекарь.
— Догоним?
— Нет, догонять в лесу — пустое, — махнул рукой Иггельд, — надо снова головой поработать.
— Так другой Священной Рощи нет…
— Он в наши замыслы проник, а чем мы хуже? Давай лучше спокойно подумаем, как быть дальше.
— Пока думать будем, колдун в другое княжество ускачет!
— Видишь ли, Млад, — усмехнулся наставник, — это только у нас он — Белый Ведун, поскольку крутенцы его боятся. А теперь, когда он, так сказать, «ожил», — еще пуще бояться станут. А уйди в другое княжество, особенно — подале, где о нем слыхом не слыхали, станет там просто ведуном, каких много…
— И затеряется, мы его так подавно не найдем. Осядет при храме каком — и концов нет!
— Кабы он желал исчезнуть, не стал бы у Священного Дуба красоваться! Нет, Млад, у него в голове замыслы великие, такому в дальнем храме схорониться — все одно, что умереть. Поехали спокойно в Крутен, по дороге все обдумаем. Да и волхвам доложить нужно, что нет сейчас жрецов в Священной Роще, нет и у Дуба Хранителя. Пусть думают, что делать, пусть решают. А заодно — и проклянут Белого Ведуна, божеские законы нарушившего, через пару деньков не станет ему прибежища ни в храмах, ни в избах!
— Как же мы уедем, Священную рощу без охраны бросив?
— Сюда четверо мужей из Крутена приехало. Вот двоих, которые молодые отцы, с собой возьмем, а уж дружкам их придется здесь с мечами походить. Ну, и сам закон знаешь — коли зайдет кто за межу, так Хранителем и станет…
* * *
На обратном пути в город держались двумя группами, но далеко не отдалялись. Молодые горожане теперь смотрелись героями, в глазах — ни тени страха, предвкушали, как тихими ночами будут сказывать и пересказывать родным да соседям приключения в Священной Роще. Столовались вместе. Разумеется, у горожан, не привыкших к походному воздержанию, снеди оставалось еще более чем достаточно. Рыжик, проникшейся симпатией к Младояру, напоследок решил закормить княжича, чуть не в рот совал пироги да мясцо, и копченое, и жареное, и тушеное, и вареное…
Вечером, на этот раз теплым да сухим, Младояр решился поспрашивать наставника на тему скользкую… Старик и юноша сидели по одну сторону костра, молодые отцы — по другую, дровишки потрескивали, о чем беседовали горожане — не слышно, стало быть — и нас не услышат.
— Я понимаю, Игг, что знать мне этого, быть может, и не нужно, и нельзя… Но уж больно интересно! Расскажи, как из мертвецов послушных рабов делают? — скороговоркой выложил княжич.
Старик некоторое время думал, даже пересел чуть подальше от воспитанника, испытующе заглянул в глазки. Младояр взгляд выдержал.
— Вот уж поистине — знание, от которого князьям лучше держаться подальше, — выговорил, наконец, ведун.
— Я не князь, князь мой отец, а наследует — Крут.
— Вспомни, еще недавно ты бы сказал: наследует Крутомил, а случись с ним чего — так Гориполк? Кто знает, что станет через год?
Младояр чуть ли щеки не надул, не привык, чтобы наставник что-то скрывал от него. Через мгновение разум заглушил обиду, да начал искать доводы…
— А я не прошу рассказать все в подробностях, как да что. Мне бы в общем узнать. Ну, скажем, я попросил бы тебя рассказать, как делают бронзу. Ты бы объяснил насчет меди да олова, да о том, что разогреть да расплавить. А сколько меди, сколько олова, да чем огонь кормить, да сколько ждать — это ведь и не расскажешь. А без знания сколько чего и как — бронзу все одно не сработаешь. Так?
— В общем-то, так, — согласился с доводами княжича Иггельд.
— Вот я и прошу, расскажи про пустоглазых, ну, так — в общем… А что именно с ними делают, какие Слова говорят — не рассказывай!
— Думаешь, я сам знаю? — спросил наставник ехидно.
— Тем более, от того, что ты расскажешь, вреда не будет…
— Ладно, попробую что-то объяснить, — Иггельд помедлил, собираясь с мыслями, — Искусство это древнее, не одни Великих Льдов приходили и уходили, а тайны ведовские все передаются… В седой древности, а это не байки пустые, точно целые армии составляли из таких. Потом — собрались люди ведущие, да решили то искусство навеки изничтожить. Но разве не для того запреты, чтобы их нарушать. Кое-кто передал ученикам тайну, те, в силу войдя — своим ученикам. Все как обычно. Запомни: творить пустоглазов — запретно. Смертью наказуемо. Но в некоторых храмах, навьих, само собой, о тайне сей не только ведают, но и знают в точности, как да что…
— Но все же бродит сие искусство по свету?
— Увы… Было время, когда лишь ведуны на Святых Горах тем искусством владели, да Старых горах, да на Крыше Мира. И не уходила тайна. Но случилась тысячу лет назад беда. Княжил в Кеме один царь, лишь жрецов Хосра и возлюбивший. А по смерти того царя, дочь его, Скота, вере отца следовавшей, из страны изгнали, дабы вновь к старым богам возвернуться. И ушла эта княжна на многих кораблях с тысячами воинов искать новых земель, да сколько ни плыли они по морю, нигде им пристанища не давали. И только достигнув конца мира, сошли они на Оловянные острова. Поскольку плыть дальше некуда — приняли бой, победили тех, кто жил там, да осели, свое княжество, по имени царицы Скотой названное, основав. Все бы ничего, да прибывшие с княжной жрецы Хорсовы за тамошних ведунов взялись. А те, на беду, тайну оживления мертвецов знали. Ну, не знаю всей истории, темна она, только обучились жрецы луту тому искусству от ведунов островов Оловянных. А потом часть их домой вернулась, да история повторилась — в пытках обо всем поведали. Так узнали жрецы Кеме страшную тайну. Древние храмы у народа Луту, знали их жрецы обычаи, закрыли тайну для непосвященных. Только знаешь сам — редко когда города сила берет, чаще — предательство. Ушла тайна на сторону. Попала в руки ведунов черного Магриба. В черные руки…Черные и потому, что кожа у тех ведунов черная, и потому, что души закона не знают. И пошла тайна гулять по свету!
— Ты другое расскажи! Как…
— Ладно. Слушай суть. Перво-наперво человека, тело которого для изготовления пустоглаза… Убивают того человека. Как убить — первое уменье. Слышал я о ядах тайных. И о том, что можно уколоть в особое место. И еще что-то… Вторая часть искусства тайного — сколько да где мертвым то тело подержать. Совсем мало подержать — душа не успеет тела покинуть, очнется человеком. Долго продержать мертвым — не оживишь. Делают еще и так, что не жизнь, не смерть, дыхания нет, душа в Круг уходит.
— Главное — чтобы душа ушла, а тело еще пригодным осталось? — ухватил суть княжич.
— Да, именно так. Главное — изгнать душу. Правда, и другое слышал. Что сознание человеческое живет на лбу…
— А разве не в третьем глазу? — подивился Младояр.
— Не перебивай, в третьем глазу — душа, а вот мысли — во лбу! Так вот, уж очень та часть мозга нежная, умирает она первой, еще и сердце и кишки живы, а то место, где наше "Я" живет — умирает. И — некому приказывать телу. Тут-то ведун и оказывается вместо души. Или сознания…
— Значит, я — здесь живу? — отрок указал пальцем на лоб.
— На себе не показывай! — по привычке буркнул лекарь.
— Так я не болезнь показываю, — парировал Младояр, уже давно усвоивший правило «не показывать, где болит у другого на себе», — а как их оживляют?
— Ну, тут особых тайн нет, оживить — дело житейское, и лекарское тоже… Ну, известное дело, вдыхать в рот, по сердцу — кулачком, на затылок — воду ручейком. Да, — спохватился Иггельд, — если яд давался, то противоядие дать…
— Как дать? — поймал на слове наставника княжич, — Ежели мертвый, то и противоядия не проглотит! А насильно в рот вольешь — не в то горло попадет…