Акварель для Матадора

— Давно я здесь? — спросил Матадор.
— Четвёртые сутки, — сказал Барановский.
Матадор цокнул языком.
— По порядку? — спросил Барановский.
«По-порядку» у генерала Барановского означало «по алфавиту».
«Улика, которая кажется главной, может оказаться вовсе не имеющей отношения к делу. И наоборот — второстепенная деталь может оказаться решающей, — любил повторять Барановский. — А если мы какие-то детали сразу объявляем главными, то можем попасть в плен своих представлений. Следовательно, следователь должен следовать алфавиту».
— Буква «А», — сказал Барановский после того, как коллега Шлеифмана удалился, а Матадор получил укол, тарелку овсянки и стакан чаю. — Акварель.
— Акварель, — согласился Матадор.
— Действительно появилась на рынке. Есть сведения о случаях покупки-продажи мухоморо-героинового препарата типа Акварель в Москве, Петербурге и Туле. Оперативных данных пока мало, задержаний не производилось, связи не отслежены. В Питере погиб парень, из которого наши ребята хотели сделать подсадку…
Матадор кивнул. Чувствовал он себя отвратительно. Тело продолжало ломить и плющить, в голове колбасился колокол. Да на хера она нужна, эта Акварель, кто будет покупать такое говно…
— Да на черта она нужна, эта Акварель, кто будет покупать такое дерьмо… — сказал Матадор.
Рундуков и Шлейфман заулыбались.
— Ты пил не Акварель, — строго сказал Барановский. — Ты пил на другую букву.
— На какую? — удивился Матадор.
— Не гони поперёк батьки-то… Есть результаты более подробной экспертизы того, что называется Акварелью. Помимо мухоморов и опия там есть такое химическое соединение… Шлейфман, чего там есть?
— Очень мощный ускоритель химических реакций. Ноу-хау. Действие героина усиливается в несколько раз. Потому наркотик такой дешёвый и опасный. А мухомор, по мнению экспертов, добавляется для нейтрализации побочных действий героина, вызывающего неприятные физиологические ощущения вследствие воздействия на тонкую кору головного мозга…
Матадор застонал.
— Извини, — сказал Шлейфман, — Кроме того, под мухомором клиенту кажется, что он во что-нибудь превращается…
— Адская смесь, — важно резюмировал Рундуков.
— Аптека № 1, — генерал Барановский продолжил перебирать улики на «А». — Туфта. Никакой Акварели там Караулов не нашёл. На другой день ходил Сафин — тоже не нашёл.
Что же, если Славян с Серёгой ничего не обнаружили, значит, и впрямь это был ложный след. В интересном свете предстаёт публикация «Комсомольской газеты»… Да и сразу это звучало издевательством: аптека № 1. Под самым носом у Лубянки.
— Арина Борисова, — продолжил Барановский. — Тыща девятьсот восьмидесят второго года рождения. Не привлекалась. Уроженка деревни Сосновка Саратовской области.
Рундуков хихикнул.
— Это ещё кто такая? — спросил Матадор.
На этот раз заулыбались Барановский с Шлейфманом.
— Есть такая передача по утрам — «Вставайте, ребята». Там девица лежит полуголая в кровати, задницу показывает, грудями трясёт. Разговаривает в прямом эфире с телезрителями. Кто как провёл ночь и так далее. Редкая мерзость.
— И эта баба имеет какое-то отношение к Акварели? — спросил Матадор. Какую-то жопу в утреннем эфире он, кажется, видел.
— Скорее, к тебе, — улыбнулся генерал Барановский. — Она нашла тебя у Политехнического музея, когда ты выпил из пузырька эту гадость. Пыталась погрузить тебя в свою машину. Хлопцы еле отбили. Вроде случайно там оказалась. Рундуков проверяет.
— Я сам проверю, — неожиданно решил Матадор. — Есть какие-то материалы?
— Кобыле, как говорится, легче, — Рундуков вытащил из портфеля небольшую папку, бросил её на одеяло.
— На букву «В» — выговор, — сказал Барановский, — За следственный эксперимент, не утверждённый начальством. То есть, мною. Если ты по своей инициативе ещё чего-нибудь левого съешь или выпьешь, отстраню от дела…
— Больше не повторится, господин генерал, — обещал Матадор, вытянувшись в кровати по лёжке «смирно».
— Буква «Ка», «Комсомольская газета», — продолжал генерал. — В редакцию пришёл человек, представившийся полковником Пушкарём из Силового Министерства. Такого полковника в штате министерства нет. Знал ли главный редактор, кто он на самом деле — неизвестно.
Матадор кивнул.
— Журналисту Огарёву поручили подготовить полосу про Акварель по имеющимся материалам. Сам Огарёв ничего не видел, не слышал, только списывал с Пушкарёвских бумажек. Вечером, накануне выхода газеты, Огарёву сказали, что он премирован туром в Лондон. Вылет рано утром. Любопытно, что ночью у Огарёва почему-то не работал телефон.
— Чтобы он не успел никому сообщить, куда уезжает, — предположил Матадор.
— Совершенно верно. Утром за Огарёвым приехала машина. Но в половине шестого его видел в подъезде сосед, пенсионер Печкин, который в это время выгуливает болонку. Ему Огарёв сообщил, что летит в Лондон. Печкина нашёл Караулов.
Рундуков гордо закашлялся. И при выведенном из игры командире их группа отрабатывала на двести процентов.
— Что в Лондоне? — спросил Матадор. Он был когда-то в Лондоне. Ликвидировал в Челси какого-то заикастого пердуна.
— Ходит, пьёт пиво, играет в колышки, — пожал плечами Барановский. — Как это называется?
— Дартс, — подсказал Шлейфман.
— Да. Наши ребята с ним разговаривали. Утверждает, что никаких выходов на Пушкаря у него нет. Теперь факс. Буква «Фэ».
— Какой факс?
— Твой факс. Который сообщил тебе, что я готовлю подлянку. А ты от меня это скрыл…
Матадор смутился. Всё правильно: листок с изображением маски и с текстом про коменданта у него лежал в бумажнике.
— Факс послан с центрального почтамта. Принят в семь часов вечера, передан, в соответствии с заказом, в два часа ночи. Концов не найти. Текст отправлен на графологическую экспертизу. Пока пусто. Маской занимается Сафин, о результатах на данный момент не докладывал.
— Ещё что-то? — Матадор поморщился. Отступившая головная боль вновь выпустила клешни.
— Фенциклидин, — сообщил Шлейфман. — Башка у тебя будет болеть несколько дней. Используется для общего наркоза. На выходе — кошмары. Характерны видения чёрной слизи и активных каловых масс. Были у тебя видения каловых масс?
Матадор промолчал.
— Буква «Че». Клуб «Чайная ложка». — продолжил генерал, — То же, что аптека номер один. Никакой Акварели. Напрашивается вывод: из откликнувшихся на объявление в газетке их интересовал только ты. Второе — они не собирались тебя убивать. Доза этого… фициклина была рассчитана только на сильное отравление. Они тебя пугают. Третье — они тебя предупреждали, что я готовлю подлянку. Вывод: они не хотят, чтобы ты занимался этим делом. Может быть, потому, что знают твои возможности. Но ты им нужен почему-то живым.
— Понял, — сказал Матадор. — Буду думать.
— Думай. Последнее на «Фэ»: формула. Формула Акварели. Это результат сложной лабораторной работы, которую нельзя проделать в домашних условиях. Такие ускорители нашим экспертам неизвестны. Это настоящее изобретение. В общем, Шлейфман теперь занимается только этим. А ты лежи, думай, подставляй задницу под уколы, а с утра — ко мне…
Матадор лежал, думал, подставлял жопу под уколы. Рыжая медсестра Нюра, похожая на белочку, ловко втыкала шприцы, а после ужина (макаронные изделия звёздочками, варёная курица, компот) принесла градусник.
— Лежите, лежите, Глеб Егорович, — Нюра наклонилась к Матадору и бережными пальчиками ввела ему подмышку термометр. Матадор представил, как она вводит этими пальчиками член в своё тёпленькое влагалище. Матадору стало жарко. Нюра наклонилась к Матадору, в вольном вороте халата закачались, как две маленькие бомбочки, круглые титьки с плотненькими, коричневыми орешками сосков.
Из папки, оставленной Рундуковым, вывалилось несколько фотографий. Арина Борисова садится в машину. Арина Борисова пьёт что-то через соломинку из узкого высокого стакана, а рядом — толстый еврей с толстой цепью на шее. Арина Борисова в прозрачном бельё, ноги крестом, сидит на большой кровати и щебечет с идиотской ухмылкой в телефон. На первых двух снимках Арина выглядела вполне симпатично — модная стрижечка горшочком, носик пуговкой. Третий был мерзок: алые, как миллион роз, губы, томные размалёванные глаза. Это и есть программа «Вставайте, ребята»… Н-да, а кто же этот толстый еврей? Знакомое лицо. Матадор углубился в досье.