Акварель для Матадора

— Неча стало людям жрать, — сочувственно покачал головой Гаев. Выпил ещё рюмку, закупил оливкой и кусочком сёмги. — Стали семьи вырезать… Надо же какой мудила — сам-то выжил. Где статья-то?
— Пятая полоса. — Сказал Козлов. — Очень убедительно получилось.
Самсон хмыкнул. Ещё бы получилось неубедительно. Лично главному редактору передали пять тысяч баксов.
Над пятой полосой бросались в глаза крупные буквы:
АКВАРЕЛЬ. НОВЫЙ СУПЕРНАРКОТИК
И — ниже — ещё несколько ярких выносок буквами поменьше:
ФСБ ОПЯТЬ РАСПИСЫВАЕТСЯ В БЕССИЛИИ
НАРКОТИК, НЕ ИМЕЮЩИЙ АНАЛОГОВ
РОССИЮ ЖДЁТ ПОВАЛЬНОЕ УВЛЕЧЕНИЕ АКВАРЕЛЬЮ?
На странице размещались три статьи. Все их написал Денис Огарёв, молодой, но уже знаменитый сотрудник «Комсомольской газеты».
Первая статья объясняла, что такое Акварель и откуда она взялась. Журналист, казалось бы, бил в набат. Предупреждал общественность, что новый дешёвый наркотик несёт смерть чуть не всей России.
Но акварельные эффекты Огарёв описывал так красочно, что Гаев аж зачитался. Талантливый, чёрт побери, парень. Какие можно переживать в акварельном бреду полёты, какие трансформации!.. Кино!
Сам Гаев наркотиков не одобрял. Анашу пробовал несколько раз — херня какая-то. Сидишь вялый, башка пустая. Палец тебе покажут — хохочешь. Человек превращается в размазню. То ли дело водочка — примешь на грудь полстакана, и кровь бежит веселее. Сила…
Гаев вспомнил Арину, нахмурился.
Налил ещё рюмку, хлопнул, закусил огурцом. С сожалением посмотрел на графинчик. Он знал, что если будет пить дальше, то заново начнёт хмелеть. Козлов, понимавший шефа без слов, унёс водку и принёс чай.
— Хорошо пишет, шельмец, — Гаев запустил руку под халат, почесал яйца. — Хоть бери, да сам… акварелься.
Козлов снова деликатно улыбнулся:
— Где купить, сколько стоит — всё сказано. Полезная статья.
— Полезная… Что, кстати, с Огарёвым?
Козлов посмотрел на часы.
— Двадцать минут назад приземлился в аэропорту Хитрово города Лондона. Тур называется «Семь дней в старой доброй Англии».
Гаев вновь углубился в газету. Вторая статья повествовала о том, как Огарёв пытался прорваться к генералу Барановскому, начальнику отдела по борьбе с наркомафией ФСБ. Чтобы узнать, как ФСБ собирается бороться с Акварелью. Огарёва, разумеется, к Барановскому не пустили, и он разразился язвительными комментариями. Третьим номером было опубликовано интервью с наркологом Ивановым, который, рассуждая, что Акварель очень опасна для здоровья, сообщал между делом, что к Акварели нет такого беспросветного привыкания, как к героину. Этот материал был написан нарочито сухо, с обилием цифр…
— По «Уху Москвы» сегодня утром уже говорили, — сообщил Козлов.
— Что говорили?
— Катили телегу на ФСБ.
Гаев рассмеялся. После горячего чаю с булочкой и джемом настроение у него окончательно улучшилось.
Да, конечно, во всём виновата ФСБ…
— И лично генерал Барановский!
Генерал отшвырнул газету, вытянул из пачки ментоловую сигарету. Генерал уже лет десять бросал курить, переходил на лёгкие, несколько недель дымил «Салемом», будучи уверен, что это и называется «бросать курить». А потом возвращался к «Приме».
Матадор взял газету, пробежал статьи.
— Тонкая работа… И что, всё это соответствует действительности?
— Нет, не всё. Не соответствует действительности утверждение, что к Акварели нет сильного привыкания. По нашим данным, это действительно очень опасный наркотик. Так что неизвестный нам нарколог Иванов, попросту говоря…
— Пиздит, — подсказал Матадор.
— Вот именно, — Барановский потушил сигарету в свинцовом черепе.
На лбу черепа была высечена дата — 1935. Его выплавил комендант расстрельных лубянских подвалов. Выплавил из пуль, которые собирал с пола после расстрелов почти десять лет. Как только он выплавил череп, его и самого грохнули.
По слухам, эта пепельница стояла на столе у Ежова.
«Странно, — подумал Матадор, — что её за шестьдесят с гаком лет никто не спиздил».
«Странно, — подумал Матадор, — почти одно слово, а какие разные значения. Пиздеть — врать, брехать, и пиздить — воровать. И ещё — бить… Значения разные, но все они носят криминальный оттенок. Лгать, красть, наносить телесные повреждения…»
Генерал встал, заложил руки за спину, прошёлся по кабинету. Со стены строго смотрел написанный маслом Дзержинский.
— Вы думаете, — начал Матадор, — что вся эта страница — провокация?
— Проще сказать — реклама, — сказал, как отрубил Барановский. — Здесь даже указано, где купить Акварель! В сквере у памятника героям Плевны, у клуба «Чайная ложка», у аптеки номер один на Лубянке… А, ну это наша аптека, через площадь… Ты посмотри: указана цена, указано, какую дозу принимать… ну просто инструкция. Хоть сегодня можешь идти и применять!
— Хоть сегодня могу пойти и приме нить, — улыбнулся Матадор.
Генерал вернулся к столу, снова закурил.
— К делу. Имеются сведения, что в России сразу в нескольких лабораториях началось производство нового наркотика. Очень опасного наркотика! — восклицательный знак генерал продублировал поднятым вверх указательным пальцем. — Очень опасного и относительно дешёвого. В ближайшее время он будет выброшен на рынок… Ты возглавишь спецподразделение, которое будет заниматься этой проблемой. Название операции… название простое — Акварель.
* * *
Утром у Матадора было довольно поганое настроение. Челюсть словно зацементировалась после «балтийского чая». Пытаясь откусить от бутерброда, он почувствовал себя давно несмазанным Железным Дровосеком.
В прихожей валялся на боку ботинок. В подошве что-то белело. Матадор подобрал башмак: в рифлёной подошве застрял большой белый зуб. Сувенир от негра у мусоропровода.
Из факса торчал лист с изображением страшной маски. Привет от Малыша? Что же случилось, если Малыш, от которого уже несколько месяцев нет ни слуху ни духу, решил напомнить о себе таким необычным способом?
И что это значит — «Комендант готовит подлянку?». Комендант — прозвище генерала Барановского. Получил он его ещё в чине полковника, в 1991-м году. Тогда во время путча ельцинские сторонники готовили — на случай победы ГКЧП — не только бункер под Свердловском, где могло бы отсиживаться демократическое правительство, но и бункер в подземной Москве. Барановский, как большой специалист по московским подземельям (когда-то он курировал в КГБ секретные объекты метро), был назначен комендантом бункера.
Бункер тогда не понадобился. Ельцин въехал в Кремль, а Барановский получил управление, новые погоны и орден. И какую же подлянку может готовить честнейший и благороднейший генерал Барановский?
О странном факсе Матадор пока решил Барановскому не говорить. Всегда успеется. Надо сначала самому разобраться в ситуации.
Спецподразделение — то, что надо. Это и чёрный нал на непредвиденные расходы, и техника… Да и дело живое, творческое….
— Три «Вольво», сотовые телефоны и доступ к кассе я тебе обещаю, — сказал Барановский. — Группа из десяти человек. Сам подберёшь.
— Я возьму всех своих, — сказал Матадор, — Шлейфмана, Рундукова…
— Бери. Шлейфман, кстати, исследовал единственную имевшуюся у нас порцию… Акварели. Светлая голова… Он здесь, ждёт в приёмной. Сейчас позову.
Голова у Шлейфмана и впрямь была светлая. Как-то играли в очко, Шлейфман натянул Матадора раз восемь подряд.
«Вот бы Малыша к нам в группу, — подумал Матадор. — Живо бы мы оприходовали эту Акварель».
Шлейфман не привык ещё к докладам у начальника управления и заметно волновался. Сразу стал сыпать непонятными латинскими терминами.
— Стоп-машина, — прервал его Барановский, — про ефедрину бабушке своей расскажешь, Сарре Абрамовне. Говори проще.