Камбер-еретик

Прежде чем план был обсужден и все трое разошлись спать, соборные колокола отзвонили к заутрене в серой предутренней мгле.
* * *
Рассвет не ослабил крепкого мороза, сковавшего землю. В то утро не отбивали Первый и Третий колокол на соборной башне — едва рассвело, над равниной Валорета пронеслась ледяная буря, прервав всякое движение и оставив за собой только серебристо-белую тишину.
Райс и Ивейн, вместе с гонцом Джорема и эскортом, четыре часа не могли выехать из Эбора. Волновались, прислушивались к ветру и ждали до тех пор, пока начальник охраны не счел, что уже достаточно безопасно и можно трогаться. Дорога была предательски скользкой, каждое оледеневшее дерево, куст и пучок травы угрожали своими остриями и зверю, и человеку. Они в конце концов доехали до города (много позже, чем их ждали), промерзшие до костей под негнущимися заиндевелыми плащами.
Усталые лошади брели последнюю милю от городских ворот к замку по мощенной булыжником улице, дрожа от усталости и холода. Животных не спасали даже специальные толстые попоны. От порезов о снежный наст и неоднократных падений ноги лошадей почти до колен покрывала корка замерзшей крови, а красные следы на снегу отмечали каждый шаг. На замковый двор они вошли, опустив голову и прерывисто дыша. Райс спешился и, пошатываясь на затекших ногах, помог жене сойти на землю.
Джорем ждал их на лестнице, облаченный в плащ Ордена Михаила, взволнованный и уставший. Он сообщил, что епископ Келлен ждет их прибытия. Поспешив в комнаты епископа, они нашли его у потрескивающего камина перед грудой тушеного мяса, кувшином горячего вина с пряностями и ворохом меховой одежды — все это предназначалось озябшим путешественникам, Камбер выглядел уставшим, но бодрился.
Пока они не поели горячего и не перестали дрожать, он не позволил им раскрыть рта, обрисовав картину событий предыдущей ночи. К концу весьма краткого рассказа Райс отставил пустую тарелку и принял бокал из рук Джорема. Целитель выпил вино большими глотками и рассеянно вернул бокал, сосредоточив все свое внимание на Камбере. Сидя рядом с ним, Ивейн разделывалась с хлебом, намазанным толстым слоем масла и меда, и облизывала липкие, сладкие пальцы, которые не были больше красными и негнущимися.
— Как настроение Синхила? — спросил Райс.
Камбер вздохнул и сцепил пальцы — это была их общая с Элистером привычка.
— Я бы сказал, что он примирился с необходимостью. Конечно, ты лучше меня сможешь оценить его физическое состояние. Он слаб, знает об этом и догадывается о цене, которую, возможно, придется заплатить за это. Не думаю, что он надеется пережить эту ночь, и все же это больше не беспокоит его. Страх ушел.
— Страх ушел, — прошептала Ивейн. — Если бы мы все смогли вот так. Когда его не станет…
Она вздрогнула, но не от холода, и Райс машинально повернулся, взял ее руку и, успокаивая, пожал.
— Что ж, — продолжила она, — мы не достигли такого состояния духа, не так ли? Мы все знали, что этот день обязательно наступит. Просто обидно, что он пришел так быстро. Отец, он дал тебе понять, какое выбрал место, или держит это при себе?
— Он хочет, чтобы это произошло в его личной часовне, — ответил Камбер, — и нам поручил сделать все необходимые приготовления. Сегодня утром я напомнил ему самые важные детали, но он сам будет распоряжаться порядком ритуала. Он сказал об этом.
— А ему можно доверить это? — спросил Джорем. — Он намеренно пользовался своим могуществом как можно меньше. Что будет, если он не выдержит нагрузки?
— Тогда должны быть готовы вступить мы, — сказал Камбер. — Но он не должен знать об этом, потому что это действительно огромная нагрузка. Возможно, он еще удивит нас. Во всяком случае, пусть как можно дольше верит, что он ведет ритуал.
Ивейн кивнула и посмотрела на брата.
— Джорем, какие сделаны приготовления? Часовня уже готова?
— Не совсем. После утренней мессы я приказал слугам все там вымыть. И ждал вашего прибытия, чтобы начать более серьезную подготовку. Если вы уже отдохнули, мы можем начать, когда захотите.
— Отлично. Ты избавил нас от многих забот.
Она поднялась, освободилась от мехов, в которые завернулась перед едой, и коснулась руки мужа.
— Райс, тебе нужно помочь с мальчиками, или мы с Джоремом можем приступать к своим обязанностям?
Райс покачал головой.
— Я справлюсь. Сначала проведаю Синхила: надо убедиться, что он набирается сил. Джорем, когда закончишь помогать Ивейн, встречай меня у детской сразу после того, как отслужат вечерню.
— Хорошо. Кстати, а как насчет Тависа О'Нилла? Он так много времени проводит с принцем Джаваном и не отходит от него.
Вздохнув, Райс положил руку на карман.
— Я спрошу об этом Синхила, но в крайнем случае мое снотворное лишит его способности действовать точно так же, как и других слуг. Однако прежде чем я пойду усыплять Дерини и принцев, я намерен встретиться с Его Величеством, чтобы убедиться, что он хочет этого.
* * *
Несколькими минутами позже слуга торжественно ввел Райса в королевские апартаменты, поклонился и немедленно удалился. Синхил находился в спальне, полулежал, удобно устроившись на груде подушек. Он изучал ветхий религиозный манускрипт. Несколько свечей на полу отбрасывали теплые блики на его лицо.
Услышав деликатный стук Райса, он поднял глаза с таким выражением лица, словно его внезапно заставили вернуться из иного, более спокойного мира. Когда он взглянул на Целителя, в его серых глазах отразились огни свечей и пламя в камине.
— Райс! Как я рад тебя видеть!
Подавляя приступ кашля, он привстал, но Райс, протестующе покачав головой, быстро пересек комнату и опустился рядом с ним на колени, чтобы поцеловать холодную руку.
— Пожалуйста, сир, не тревожьтесь. Вам нужен покой.
Синхил покачал головой, на губах появилась улыбка искренней привязанности, которую он так редко выказывал.
— Когда все кончится, мой юный друг, появится достаточно времени для отдыха — целая вечность покоя. А пока священные слова этой рукописи — мое самое лучшее утешение. Они и твое присутствие. С Элистером было бы тоже неплохо, но он занят приготовлениями, о чем ты, без сомнения, уже знаешь. Это он послал тебя ко мне?
— Да, — прошептал Райс, опуская глаза. — Мне очень жаль, что на моем месте сейчас не он. Я знаю, какое утешение он приносит вам, а вы ему. — Он позволил себе встретить взгляд серых глаз короля, и в голос вернулась обычная живость. — Ну, а теперь позвольте посмотреть, все ли с вами в порядке. Несмотря на всю вашу с Элистером мудрость, вас давно пора осмотреть Целителю, сами знаете.
— Это я хорошо знаю, — вздохнул Синхил, глядя на огонь. — Но боюсь, ты останешься мною недоволен…
Он выпустил манускрипт, и тонкий пергамент с шелестом свернулся сам собой. Райс отложил свиток в сторону. Он не ожидал, что Синхил будет так слаб. Работа на всю ночь едва ли была ему под силу.
— Позвольте помочь, Синхил, — прошептал Райс и с молчаливого согласия повел руки по его плечам. — Расслабьтесь и дайте мне посмотреть, что можно сделать.
Король ничем не выразил своего протеста, и Райс теперь провел по плечам Синхила со спины, поддерживая его голову. Он почувствовал, как напряженные мышцы расслабляются, и перед глубоким осмотром принял сознание Целителя.
Сначала он подумал, что король собирается противостоять ему. Податливым от прикосновений стало только тело, а мозг поначалу не реагировал. Только через несколько секунд он почувствовал, как течение мыслей замедлилось, но все же продолжается, ощутил, как с сознания снимаются защиты.
Несколько мгновений глубокого осмотра подтвердили приговор Синхила самому себе. Легкие короля были очень слабы, да и общее состояние незавидное. И Райс ничего не мог сделать. Целитель уже бесполезен. Разве что ослабить истощение и придать умирающему сил на его последние дни и часы?
Райс углубился в себя, черпая всю избыточную энергию, которую удавалось освободить, и наполняя ей старческое тело. Он расслабился и оцепенел, давая себе передышку. Затем снова вернулся к действительности. Но, когда он поднял голову, король уже открыл глаза. Взгляд Синхила был светел и немного дерзок — он не желал покоя.