Камбер-еретик

Не торопясь и не слишком нажимая, он делал то, что должен, затем вышел из контакта, отнял руки и открыл глаза. В течение следующих нескольких секунд Синхил не шелохнулся, но когда снова взглянул на Райса, его прежнюю усталость как рукой сняло. Легкая улыбка тронула губы, спрятанные в седой бороде, когда он опробовал возможности своего обновленного тела, улыбка становилась все шире и шире.
— Действительно, Целители творят чудеса, — сказал он, глаза светились признательностью. — Каким же я был дураком, что сомневался. Спасибо, друг мой. Этой ночью ты оказал великую услугу мне и Гвиннеду.
Когда он поднялся на ноги и направился в магический круг, Джорем и Камбер встали по сторонам ворот и с поклоном пропустили его внутрь. И снова Райс и Камбер обменялись взглядами. Наставник Дерини коснулся концом меча Халдейнов одной стороны ворот и перечеркнул невидимое пространство ворот, вновь закрывая их.
Райс осмотрел Алроя и Райса-Майкла. Первый был все еще без сознания, хотя уже понемногу приходил в себя, второй все еще спал в счастливом неведении о том, что его ожидало. Сквозь дымку великих сил, охранявших круг, он нечетко видел происходящее за магической чертой, но за передвижениями он мог следить по темным теням.
Он видел, как тень, бывшая Камбером, снова принесла нож, как Синхил принял нож и надсек большой палец Джавана, стоявшего без малейшей попытки к сопротивлению. Джорем протянул пергамент и, чашу с водой, и Синхил выдавил по капле крови мальчика на каждый из предметов.
Когда в кадильнице загорелся пергамент и поднялся дым, Райс не уловил его запаха. Звуки, долетавшие из круга, были приглушены, казалось, они доносятся из другого мира, совершенно не связанного с тем, в котором Райс стоял сейчас на коленях.
Мы стоим вне земли, время не касается нас… — вспомнил он.
Он знал, что это происходит именно так. Прежде он сам много раз бывал внутри круга. Ему был внове магический ритуал. Вот уже много лет он был тесно связан с семьей Мак-Рори. Но никогда прежде Райс не наблюдал за происходившим в круге извне. Ощущение было несколько неприятным. За стенами часовни замок жил обычной ночной жизнью, но здесь, внутри, казалось, будто все звуки застыли в воздухе. Магический круг, точно огромная губка, поглощал звук и свет, притупляя восприятие.
Совершенно завороженный, он медленно поднялся на ноги — приближался самый ответственный момент обращения Джавана. Райс знал, что находившимся сейчас внутри круга нет нужды повторять четырехкратное обращение к Богу, как они делали это раньше. Это был дополнительный обряд, приобщавший Джавана к волшебству через капли его крови, упавшие в чашу, делавший его наследником тех сил, против которых не мог противостоять ни один смертный. Выпив из чаши, Джаван собирал в себя силы, которыми двенадцать лет назад Райс, Камбер и Ивейн почти насильственно наделили его отца, наделялся волей Синхила, который правил церемонией и был ее инициатором.
А если случится так, что Алрой умрет, не оставив наследника, Джаван получит власть над этой силой, надев кольцо отца. Кольцо это все еще покоилось на дне чаши, наполненной волшебством пепла и крови трех Халдейнов и высшей магией.
Трижды отпил Джаван из чаши, и Синхил вернул ее Джорему, затем положил руки на голову сына. Когда королевская воля была исполнена, тело мальчика напряглось.
В течение долгого времени никто в круге не шевелился, кроме легкой тонкой фигурки Джавана, слабо пытавшегося бороться с вливавшейся в него силой. Синхил крепко прижал его к груди, торопливо гладил сына, пытаясь успокоить, наконец поднял голову, и Джорем подхватил бившегося в судорогах мальчика. Синхил устало опустился на колени, опираясь руками о пол.
В то же мгновение Камбер подошел к линии круга, поднял меч и прорубил в границе еще одни ворота. Как только это было сделано, Райс бросился внутрь, на секунду задержался перед Джаваном, чтобы потрогать лоб впавшего в беспамятство мальчика и проверить его состояние, затем упал на колени подле совершенно измотанного Синхила.
Поддерживая короля за плечи, Райс сжал его запястье, страшась того, что обнаружит. Веки Синхила едва приподнялись.
— Ведь я сделал это, не так ли? — с трудом выговорил он, борясь с приступом кашля. — Помоги мне закончить, Райс. Раньше я никогда не просил тебя о таких важных вещах…
Райсу казалось, что в его объятиях тело Синхила делается все легче и податливее, он прекрасно знал; король расходует огромное количество энергии, но уже ничто не может заставить его остановиться и спасти себе жизнь. Райс нащупал на горле Синхила пульс — угрожающе быстрые и слабые удары — и скользнул рукой по затылку — Синхила лихорадило, огонь его жизни горел слишком ярко, такого он не мог выдержать долго.
— Знаю, друг мой, — пробормотал Райс, заключая Синхила в объятья для Исцеления. — Позвольте мне сделать мою работу. Вы пройдете через то, что вам необходимо. Обещаю. Расслабьтесь и позвольте мне принять вашу боль.
Синхил полностью раскрылся, его защиты на этот раз исчезли быстрее. Решительно и настойчиво Райс проник так глубоко, что исцеляющее прикосновение соединило их, ослабляя боль Синхила и изгоняя усталость. Теперь у короля не было дороги назад — он получал подкрепление сил за счет необратимых разрушений.
Еще несколько минут целительная энергия разливалась в мозгу и в теле Синхила, ослабляя боль. Райс направлял потоки, не позволяя себе думать о том, что будет после, он вообще не позволял себе думать. Когда Синхила не станет, появится уйма времени на раздумье…
С мечом Синхила в руках Камбер ждал у открытых ворот и следил за течением мыслей и чувств Райса, сочувствуя Целителю, сочувствуя Синхилу, который отлично знал цену за исполнение своих желаний.
Ничто не нарушало покоя в магическом круге. Даже дыхание Синхила, подчиненного Райсу, не было слышно. Остальные вышли из круга и сидели с детьми. До тех пор пока Райс не сможет вернуться к обязанностям смотрителя, Джорем и Ивейн будут приглядывать за мальчиком. Время от времени Ивейн посматривала на мужа, но и она, и Джорем оставались на месте, пока Райс не вышел из контакта и не помог подняться Синхилу, вновь дееспособному, но уже отрешенному.
Ивейн и Джорем тоже встали, и сын Камбера взял спящего Райса-Майкла на руки. Райс покинул круг, а Ивейн и Джорем вошли внутрь. Райс только задержался, чтобы удостовериться, что его тезка будет способен понять, чего от него хотят.
Когда он снова занял место между мальчиками, над которыми обряд был совершен, Камбер слегка поклонился и вновь замкнул круг, затем положил оружие у черты и, взяв со стола кинжал, медленно направился к Синхилу, чтобы встать справа от него.
Тихо разговаривая с младшим принцем, Джорем наполовину разбудил его. Райсу-Майклу удалось встать при поддержке Джорема. Ни разу в течение ночи Синхил не был так бесстрастен, как теперь, и Камбер еще раз убедился, что конец его близок, но король собрал все силы и сделает необходимое. Райс блокировал последние сигналы опасности, чтобы он мог без помех закончить начатое, и Синхил был благодарен за это. Мягко улыбнувшись в знак согласия с выбором короля, Камбер на мгновение положил руку на его плечо, и ему открылись все чувства Синхила.
Потом Ивейн заняла свое место позади Райса-Майкла, держа в руках кадильницу с курящимися благовониями, а Джорем принес чашу и лист пергамента, третий по счету.
В последний раз знакомый ритуал шел своим чередом до тех пор, пока Синхил не перешел к самой ответственной части. Стоя перед алтарем с поднятой в обеих руках чашей, он на мгновение замер, откинув голову назад и закрыв глаза в молитве. Затем чаша стала опускаться, а король повернулся к Райсу-Майклу.
Камбер, внимательно следивший за этим, заметил, как сын мгновенно ответил отцу доверием и решительностью, составлявшими резкий контраст со страхом остальных. Внезапно он понял, что именно в младшем сыне Синхила, плохо это или хорошо, заключается будущее Гвиннеда. В минуты прозрения, которые были так редки в его жизни, он увидел возмужавшего Райса-Майкла, сидевшего на троне Гвиннеда, а рядом с ним — темноволосую девушку с королевской короной на голове. В девушке было что-то знакомое, хотя Камбер не мог понять, что. Кроме того, его внимание привлек возраст короля — тому было на вид не больше пятнадцати-шестнадцати лет, однако он выглядел достаточно взрослым, чтобы править, не оглядываясь на регентов, которые, вероятно, извели его старших братьев.