Магия Дерини

Возможности такого использования со стороны дерини заключаются в том, что указания, введенные силой воли дерини, помимо прочего, могут преодолеть любое сопротивление, и человек обычно вынужден выполнять любые указания. Программирование Айво, сверхлегкое и в основе своей милосердное, не идет ни в какое сравнение с тем, что, например, Уэнсит сделал с Дерри. Под воздействием парагипноза объекта можно заставить выдать кого-либо или что-либо и даже вынудить его лишить себя жизни. Такая команда была в состоянии устранить сопротивление со стороны стражника Майкла Дефореста, когда Йан со знанием дела ударяет его кинжалом в сердце. Нечто Подобное заставляет вассала Моргана, Эдгарда Мэтелуэйта, скорее заколоть себя, чем подвергнуться допросу со стороны сеньора.
Однако не только люди оказываются жертвами такого программирования. Воля Хамфри Галларо, священника-михайлинца, схваченного людьми короля Имра, была полностью сломлена Имром и его когортой. Он перепрограммируется как агент Имра и затем внедряется в ряды повстанцев, что привело к весьма трагическим последствиям. Неспособный сопротивляться, несчастный священник подсыпает яд в соль, используемую при крещении первого сына Синила, а потом пытается убить его самого, когда тот понимает, что произошло. Данный инцидент, однако, имеет свой положительный эффект: шок позволяет Синилу сознательно использовать свои способности, которые Камбер и его сородичи пытаются пробудить в нем; несчастному же Хамфри суждено умереть смертью изменника в магическом поединке. (Камбер Кулдский.)
Нам, конечно, хотелось бы думать, что поступки Келсона и других положительных героев, известных нам, определяются совестью, отсутствующей в характерах, только что приведенных. Поведение Келсона свидетельствует о том, что его постоянно терзали сомнения относительно роли, которую ему навязывают, хотя он и не видит способа, позволяющего уклониться от нее. Однако Йорам сомневается в нравственности преображения Дэвина Мак Рори в юного стража Эйдиярда Клюрского не из-за каких-либо возражений со стороны первого, так как Дэвин готов к этому, несмотря на опасность, но из-за того, что данный поступок по сути своей насилие. Йорам мучается тем, что Эйдиярд вынужден отказаться от своей индивидуальности и права на нормальную жизнь, не говоря уже о других причинах.
Йорама также беспокоит, что Синил был вынужден оставить свой сан и принять корону, хотя он и не видит путей, позволяющих избежать этой жертвы, так как это необходимо сделать ради спасения королевства. Йорам сомневается и в том, будут ли они с Эвайн в праве вернуть Камбера. От случая к случаю мы видим, что дерини бывают вынуждены принимать за других решения подобного рода, обычно за людей, которые не способны этому противиться, но, по правде говоря, такое манипулирование всегда существовало и существует в нашем мире, хотя не на том уровне, который доступен Дерини.
Тем не менее епископ Эрилан совершенно уверен в правомерности прямого считывания Морганом мыслей принца-священника Меарана, отца Джудаеля, хотя, казалось, для этого не было никаких оснований. Келсон, конечно же, имеет представление о разумных пределах того, как далеко может простираться его власть, хотя считает, что некоторые его поступки простительны ему как королю. Он утверждает, что никогда бы не воспользовался своими способностями для того, чтобы заставить Сидану ответить согласием на его предложение выйти за него замуж, и его очень беспокоит, что время от времени он серьезно раздумывает, не применить ли их. В действительности у нас нет никаких свидетельств, подтверждающих, что он мог поддаться искушению подобного рода. “Обещаю тебе, что первый и единственный раз я так поступаю с тобой без твоего на то согласия, конечно, если это не вопрос жизни и смерти”, – уверяет он юного Айво. (В поисках святого Камбера.)
Иными словами, Келсон обещает не использовать свои способности в обыденных ситуациях для того, чтобы прочесть мысли Айво или контролировать его разум ради собственного любопытства или корысти. Следующим утром это намерение подвергается испытанию, когда он и Дугал шутя заговаривают о возможности проверить, что на уме у оруженосца Конала, чтобы побольше узнать о его таинственной невесте, хотя разговор этот, без сомнения, дает понять, что ни один из молодых людей никогда не пойдет на это. В отличие от дерини, злоупотреблявших своими способностями, Келсон понимает, что послушание, полученное при помощи принуждения, будет длиться не дольше того времени, покуда человек находится в его власти, и что долгое царствование должно опираться прежде всего на взаимное доверие. Поступки Келсона могут иногда казаться совершенными ради выгоды в большей мере, чем это необходимо в идеале, тем не менее достижение этого идеала для Келсона всегда остается конечной целью.
Можно возразить, что рассуждения подобного рода отдают ситуативной моралью, простой и бесхитростной, и в действительности это так. Однако реалии жизни диктуют нам, что моральные соображения должны быть предметом отдельного рассмотрения в соответствии со значением каждой ситуации, особенно тогда, когда необходимо принять решение, основываясь не только на собственных интересах, но и на интересах других, вверенных вашей заботе. И снова мы становимся свидетелями того, как дерини пытаются применять данный баланс при принятии решений, противопоставляя благо многих ущербу одного. Короли постоянно вынуждены принимать решения подобного рода, короли-дерини – не исключение, если не принимать во внимание, что они обладают куда более широким выбором для того, чтобы довести задуманное до конца.
Когда Камбер и члены его семьи воздействуют на сознание принца Синила, чтобы похитить его из монастыря, а затем пробудить его потенциал Халдейна, они действуют, как кажется им, в соответствии с интересами своей страны. Тем же Камбер руководствуется и тогда, когда принимает внешность убитого Ариэллой Алистера Каллена; все последующие поступки вызваны необходимостью сохранить эту внешность, и он использует свои способности скорее ради того, что он считает благом других, чем своим лично. Временами мы видим, как дерини влияют на поступки и даже мысли других ради того, что они считают благом. До тех же пор, пока мотивация этих поступков остается незапятнанной, мы, вероятно, можем считать это явлением положительным в полном смысле этого слова, хотя, в общем, нельзя считать, что Камбер и члены его семьи действуют, не надеясь достичь какой-либо личной цели. Мы не можем также считать, что Келсон или Морган, или Дункан, или кто-либо другой из дерини, заложивших основы Ордена, злоупотребили своими возможностями.
Однако не всегда дерини чужды таким злоупотреблениям, и именно такие случаи остаются в памяти людей. И если можно утверждать, что абсолютная власть способна абсолютно испортить человека, то отсюда, вероятно, можно заключить, что почти ничем не ограниченная власть способна испортить человека до той же степени, что и власть абсолютная. Когда дерини поступают, сообразуясь с честью, когда они стремятся помочь или добиться справедливости, они действительно могут стать могущественной силой. Когда же они используют свои способности, чтобы за счет других достичь своей собственной цели, их разрушительная сила способна внушить лишь отвращение.
Иллюстрацией этого могут служить события Междуцарствия, участниками которых становятся Имр и Ариэлла, чьи действия – типичный пример злоупотребления способностями дерини ради собственных интересов. К сожалению, именно такие злоупотребления окрашивают воспоминания людей на протяжении почти двух веков. Настороженное и сдержанное проявление терпимости по отношению к дерини начинает появляться лишь во времена царствования Келсона и является относительно недавним образованием в отношениях между дерини и людьми. Вплоть до вступления на престол Келсона и даже в годы, предшествующие Реставрации, когда дерини могли открыто действовать лишь в Гвинедде, их власть фактически была неограничена, если вообще имелись какие-либо ограничения по отношению к ним. И действительно, правители Междуцарствия, без сомнения, поощряли слухи о своем всемогуществе и о том, что могут быть также и всеведущи, если только пожелают этого, внимательно взглянув на человека.