Древо жизни. Книга 3

«Ну-ну, продолжай. Я с интересом слушаю твои мысли».
«Урания!»
«Я! Мне интересно, найдёшь ли ты сам решение?»
Сергей задумался и вдруг закричал:
– Нашёл, Урания! Нашёл!
Спящий рядом в кресле Николай проснулся от крика и вскочил на ноги.
– Что случилось, Сергей? Мне показалось, что ты кричишь!
– Нет. Все в порядке. Спи!
«Так я прав?» – уже мысленно спросил он Уранию и снова в ответ услышал мелодичный смех.
«Все-таки я прав! Недостающий в моем анализе компонент – это сам разум. Чувства усиливают сильный разум, ослабляют слабый. Все становится на свои места. Любовь и ненависть могут ослепить только слабого. Вот почему сильный разум остаётся спокойным и в ненависти, и в любви. Я сказал „спокойным“. Это не совсем правильно. Скорее, сильный разумом умеет держать себя в руках, какие бы чувства он ни испытывал при этом. Он не рычит и не пускает слюни. Пойдём дальше! Чувства – это добавочный поток информации. Чем слабее мозг, тем ниже пропускная способность его каналов. Введение добавочной информации перегружает каналы, а перегрузка канала – неизбежный рост ошибок в принятии решений. Все верно. Там же, где каналы имеют большую пропускную способность, добавочная информация только помогает принять правильное решение. Если это так, то Урания, обладая неимоверно сильным интеллектом, должна испытывать чувства. Но тогда почему же она спрашивала меня, что это такое? Урания, ты подслушиваешь мои мысли?»
«Я же женщина, Сергей, а женщина – существо любопытное», – снова послышался смех.
«Коль тебе уже известно чувство юмора, – улыбнулся Сергей, – то я спокоен!»
«Все же ты не до конца решил задачу!»
«Да, в моей логике чего-то ещё не хватает, – признался Сергей, – но самого малого».
«Малое может стать большим, а большое – малым. Ты же сам это говорил!»
«Я? – удивился Сергей. – Не помню!»
«Ах, да! Ты не говорил!» – она опять чему-то весело рассмеялась.
Смех этот окончательно пресёк линию логических рассуждений. Перед глазами снова возник образ прекрасной и пленительной женщины, ощущалась её бархатистая тёплая кожа и какая-то непередаваемая свежесть.
«Наше восприятие реальности зависит от наших органов чувств. И если они говорят, что воспринимаемые ими ощущения – реальность, то тело наше… хранит о них воспоминания как о реальности, несмотря на то, что разум протестует и утверждает обратное».
«Вот ты и попался! – торжествующе прозвучал голос Урании. – Вели бы разум все мог!»
«У меня создаётся впечатление, прекрасная Урания, что теперь ты, знаешь о чувствах больше меня – человека».
«Так оно и есть!» – Урания снова засмеялась. На этот раз в её смехе было нечто такое, что заставило сердце Сергея сжаться от ощущения невосполнимой утраты.
«Ты правильно решил, что чувства усиливают разум. Но разум сам усиливает чувства. Разве ты те помнишь историю своего народа. Вспомни её. Совершили ли что-нибудь действительно великое в вашей истории аскеты? Люди, лишённые чувств и жизнелюбия. Разве что зло!»
«Почему? – заинтересовался Сергей. – Были случаи противоположного характера!»
«Они исключение, а не правило! – в голосе её слышалось глубокое убеждение. – Ты, – продолжала она, – не смешивай жизнелюбие и развращённость. Развращённость – это как раз и есть бедность чувств, так же, как и аскетизм. Аскет и развратник – родные братья. Их роднит ненормальность и одинаковая ненависть ко всему человечеству. Ты мне говорил, что насилие содержит в себе зародыш смерти. Это верно! И аскет, и развратник – оба они насильники, обоих объединяет страсть к насилию и над природой, и над себе подобными. Казалось, два противоположных полюса, но сколько в них общего! Они едины, едины в своём безобразии. Причём аскет хуже!»
«Извини меня, Урания, но кому он мешает? Умерщвляет свою плоть, ну и пусть умерщвляет „на здоровье“! Кому от этого жарко или холодно?»
«Хуже, Сергей, поверь мне, хуже! Аскет более агрессивен. Агрессивен в своём лицемерии, ханжестве, ненависти ко всему живому, радостному, счастливому и естественному. Именно среди аскетов больше всего фанатиков-садистов. Постная рожа, поджатые губы – это маска, под которой бушует ненависть. Он ненавидит детей: „Почему они смеются?!“, ненавидит влюблённых: „Почему они целуются?!“, но больше всего на свете он ненавидит мыслящих, ненавидит Разум, потому что боится его, потому что только разум и может сорвать с него маску, представить на всеобщее обозрение во всей наготе его ничтожество и злобу. Аскетизм, Сергей, это вершина развращённости. Неудивительно, что развратники к концу своего пути становятся аскетами. Это логическое завершение. Никогда аскет не становится развратником, но развратник аскетом – часто! Лишённые возможности из-за истощения творить разврат физически, они вступали на путь разврата духовного и коль уже лишены были из-за своей немощи способности насиловать тело человеческое, то насиловали его душу. Тут уж для них простор. Можно насиловать сразу многих, целые народы и, мало того, что при жизни своей, но и после смерти. Вот почему они хуже! Ты меня понял?»
«Я понял, Урания, что ты стала человеком, и это меня радует. Теперь я спокоен за Землю. Кто так мыслит, тот не способен совершить зло во имя зла!»
Урания молчала. Молчание затянулось. Сергей уже подумал, что это конец связи, как снова зазвучал её голос. На этот раз он был наполнен теплотою и задумчивостью.
«Спасибо тебе, Сергей-человек! Благодаря твоему бесконечному жизнелюбию, доброте, непримиримой ненависти к злу и насилию… ты вошёл в меня, твои чувства растворились во мне, усилились в миллионы раз, ты, если так можно выразиться, заразил меня своей человечностью, и я уже никогда не „выздоровлю“. Я не знала, даже не могла предположить, что человечность может доставить такое наслаждение… Это, – продолжала она, – какое-то особое, высшее качество разума, без чего разум действительно может быть бесплоден, несмотря на его огромную мощь. Права была Ольга, что не хотела с тобой расставаться».
«Но ты меня выставила вон! Я бы сказал, слишком рано!»
Урания рассмеялась.
«Слишком рано! Хорошо сказано!»
«Ты меня не так поняла», – краснея, пробормотал Сергей.
«Нет, я тебя очень правильно поняла. Не извиняйся и не разочаровывай меня. Ты мне очень понравился. Счастливого пути тебе и помни Уранию!»
Через двенадцать дней стометровый катер плавно вошёл в открытый ангар «Геи». Двухмесячный полет был закончен, предстояло ещё преодолеть огромное расстояние в несколько десятков световых лет, чтобы достичь Счастливой. На Земле за это время прошло уже около восьмидесяти лет. Путь к Счастливой занял по местному времени около восьми дней. Корабль вынырнул из гиперпространства всего в двух миллионах километров от планеты. За это время на Земле прошло ещё двадцать лет.
– Ну вот! Полсрока уже отбыли! – высказал общее мнение Владимир. – Остаётся ещё пожить на Счастливой лет пять—шесть, максимум – десять, и можно пускаться в обратный путь!
– Вы успели обследовать планету во время своего первого посещения? – спросил Николай Сергея, наблюдая в иллюминатор растущий диск планеты.
– Только несколько раз облетели вокруг.
– Что, даже не высаживались?
– Высаживались на десантной лодке. Я и ещё трое. Но не надолго. Всего на три часа.
– Что же о ней известно?
– Вполне пригодна для жизни. Кислорода двадцать процентов, углекислого газа несколько меньше, чем на Земле, всего 0,01 процента, остальное – азот и инертные газы. Площадь суши составляет около 20 процентов общей поверхности. Много рек, озёр, высокие горы. Мы высадились на открытой местности, в степи. Меня поразили густые и высокие травы. Они были выше человеческого роста. Вдали виднелся лес, но мы туда не ходили. Животных видели только издали. Много птиц, которые мало чем отличаются от земных. Анализ воздуха показал отсутствие бактерий, патогенных для человека. Ну, что ещё. Ах, да. Угол оси к орбите составляет всего 0,5 градуса, так что смена года проходит незаметно. Более подробно можно прочесть. Все записано в бортовом компьютере. Но сведения скудные, хотя по всем признакам планета весьма благоприятна для жизни. С орбиты мы не наблюдали признаков разумной жизни. Не исключено, что она есть, но не вышла на уровень строительства городов.