Во имя отца

— Я потерял руку, потому что один человек подвёл меня. Сам я в этом не виноват…
Он указал рукой на бункер и на высокую стену в пятнадцати метрах от него.
— Мы здесь не только теорией занимаемся. У нас тут есть специальные сооружения для тренировки по подрыву: здания, машины, люди. Конечно, это очень опасно, Вернер. Если вы вдруг ошибётесь, то можете записывать себя в мертвецы. Мне, конечно, наплевать на вас, но ведь из-за вашей ошибки я тоже могу взлететь на воздух.
Мирек мрачно кивнул в ответ. Като нахмурил брови.
— Вам кажется, что вы все поняли, а на самом деле вы ничего не поняли. Вы поймёте все только тогда, когда будете держать в руках мину, пытаясь её закопать, в поту, трясясь от страха.
Японец зло усмехнулся и указал на толстую стену:
— Но это вы будете делать сам, вот за этой стеной, а я буду ждать здесь, с ведёрком и лопаткой на случай, если взрыв произойдёт преждевременно.
Мирек уколол японца в ответ:
— Я уверен, что с таким прекрасным инструктором у меня ничего подобного не произойдёт.
Но Като всё равно продолжал глумиться над Миреком. Повернувшись к бункеру, он сказал:
— Я уже потерял двух учеников в этом лагере, а Бог любит троицу.
Они зашли в бункер. Помещение было оборудовано кондиционерами — воздух в нём был сухой. Одна из его частей была отгорожена стальными дверьми. Рядом стояли в ряд несколько деревянных стульев. Перед ними висела школьная доска. По другую сторону помещения была застеклённая лаборатория. Като указал на доску:
— Здесь вы будете изучать теорию, научитесь изготавливать различные типы бомб и мин. Я даже могу научить вас делать атомные бомбы, но не стану. Ведь я японец, а нашему императору это не понравится.
Мирек не понял, шутит Като или нет.
Инструктор указал на лабораторию.
— Здесь вы будете проходить практику. Вы научитесь делать бомбы из веществ, которые сможете купить в любой аптеке. Вы сами будете изготавливать бомбы, начиная с таких, что размером с палец, и до таких больших, которые могут стереть с лица земли целый квартал.
Он вежливо похлопал Мирека по плечу:
— Вы научитесь делать бомбы, которые можно проглотить, пройти с ней в любое место и затем взорвать кого угодно, хоть самого папу римского. Правда, к сожалению, вы не мусульманин-фанатик и, видимо, не торопитесь перенестись в рай.
Мирек покачал головой:
— Я не хочу, чтобы это произошло даже в результате несчастного случая…
…Он никак не мог привыкнуть к строгому распорядку дня, но его заставили это сделать. Все в лагере вставали за час до рассвета, все без исключения. Полчаса Мирек занимался упражнениями для пальцев, потом умывался и брился. Фрэнк на этом настаивал. Либо ты носишь бороду, либо бреешься каждый день. Полагалось каждый день ходить в чистой, выглаженной форме. Никто особо не требовал от них слепого подчинения, но Фрэнк любил, когда всё делалось организованно. Перед самым рассветом все собирались в столовой и пили чай, кофе или какие-нибудь соки. На рассвете уже занимались зарядкой на улице. Зарядку делали и ученики, и инструкторы под руководством Лейлы. Упражнения были различными, но через сорок пять минут, в конце зарядки, все должны были отжиматься. Ученики обязаны были делать это упражнение до упаду, а инструкторы — ещё по десять раз после того, как упадёт последний ученик. На третий день Мирек поклялся, что к тому времени, как он будет уезжать, он обойдёт по количеству отжиманий всех, даже Лейлу.
После зарядки по программе был бег. В разные дни они бегали либо четыре мили с двадцатикилограммовым грузом на спине, либо восемь миль без груза. Лейла обычно бежала сзади, подгоняя отстающих, но, когда вся группа приближалась к лагерю, она делала рывок и приходила к финишу первой.
После этого полчаса отводилось на завтрак. Завтраки, надо сказать, были вполне терпимыми. Они состояли, как правило, из свежего хлеба, сыра, холодного мяса, яиц и даже бифштекса. Правда, не было ни бекона, ни ветчины.
После завтрака все делились на группы по специализациям. Естественно, разные ученики специализировались в разных видах терроризма и проводили больше времени за изучением именно своего «предмета». Мирек проходил общую подготовку. Половина занятий проводилась по группам, половина — индивидуально. Перерыв на обед составлял целых два часа с целью избежать страшной полуденной жары. Правда, сам обед, как правило, был не очень обильным: суп, холодное мясо и немного овощей. После обеда некоторые спали, другие читали. В основном будущие террористы предпочитали триллеры, вестерны или фантастику. Книг политического содержания в лагере не было. В распоряжении учеников были также телевизоры и видео. Вечером обычно показывали какой-нибудь фильм. В свой первый вечер в лагере Мирек был поражён тем, что будущие убийцы и террористы с волнением смотрели фильм «Унесённые ветром». После обеда ещё четыре часа инструктажа. Затем — душ, переодевание и ужин, который, как правило, был достаточно обильным: суп, итальянская вермишель на выбор, арабские блюда, мясное ассорти и фрукты. Запивали только водой или соками. После ужина многие сразу отправлялись спать, некоторые смотрели видео, читали или просто болтали. Несмотря на строгий запрет, касавшийся бесед на личные темы, курсанты всё-таки узнавали кое-что друг о друге. Никто не задавал прямых вопросов, но все равно кое-какая информация набиралась. Ведь в компании молодых людей, живущих вместе, приходится находить общий язык. Уже к концу первой недели пребывания в лагере Мирек знал, кто откуда приехал. Тут были две небольшие группы испанцев: баскские сепаратисты и профранцузские фашисты; двое итальянцев из «Красных бригад» и ещё трое чернорубашечников; группа немцев из пяти человек; две симпатичные филиппинки; араб из ООП; ирландец, вечно напевающий в одиночестве какие-то грустные песни; арабы из Ливана и четверо шиитов, которые всё время молились. Последние держались в стороне от всех, и на лицах у них было какое-то странное, застывшее выражение. Мирек решил, что именно таких людей Като и обучает использовать бомбы для глотания. Видимо, такие фанатики и стремятся к Аллаху в гости.
* * *
На десятый день Мирек сделал сто пятьдесят отжиманий. Другие курсанты сдались задолго до того, как закончил он. Лёжа на песке, задыхаясь, Скибор украдкой посмотрел в сторону инструкторов. Продолжали отжиматься только двое — Фрэнк и Лейла. Фрэнк уже явно уставал. Лейла делала упражнения легко. Её тёмные глаза были направлены на Мирека.
Поздно вечером того же дня Мирек обнажённый сидел в своей комнате на кровати, занимаясь с пружинами для кистей рук. Неожиданно дверь открылась — в лагере замки или щеколды были не приняты. В двери стояла Лейла. Она молча окинула взглядом его тело и произнесла:
— Упражнения можно закончить.
Он по инерции продолжал сжимать пружины. Лейла медленно разделась. Делала она это без какой-либо нарочитости, но само по себе появление красивого смуглого женского тела из-под суровой военной формы произвело очень волнующее воздействие. Она сбросила рубашку. Взору Мирека предстала большая упругая грудь с маленькими твёрдыми сосками, глубокая околопупковая впадинка и тонкая талия.
Он ещё раз сжал пружины и почувствовал прилив мужской силы. Она расстегнула молнию на своих брюках, сбросила и легко перешагнула их. На ней были узенькие чёрные трусики. Она сняла и их. В месте схождения мускулистых ног обнажился тёмный треугольник. Теперь желание уже переполняло его.
Она медленно приблизилась к Миреку, слегка прикрывая ладонями свои груди.
— Сожми их, и сожми крепко.
Он отбросил пружины и хотел было встать, но лёгким движением руки она остановила его. Тогда он поднял руки, положил их на грудь Лейлы и сжал её. Грудь женщины была мягкой и одновременно упругой. Выражение лица Лейлы не изменилось. Он сжал пальцы сильнее. Её губы приоткрылись, и стал виден чистый розовый язык. Он слегка притянул женщину к себе. Она опрокинула его навзничь. Задыхаясь, она нащупала его мужское начало и оседлала Мирека. Он инстинктивно продолжал сжимать её грудь. Мирек хотел притянуть её к себе поближе, чтобы поцеловать в губы, однако она уклонилась. Ему удалось лишь слегка прикусить ей ухо.