Вчерашние розы

Хелли проследила за пылающим яростью взглядом. Он был обращен на привязанную женщину. Не винит же мистер Парриш это несчастное создание за ее болезнь?
— Значит, доктор наконец прибыл, сэр? — поинтересовался голос с ирландским акцентом.
От Хелли не ускользнуло, как больная вздрогнула при звуке хлопнувшей двери. К кровати с трудом подошла высокая костлявая женщина с метлой. Остановившись, она одарила Сирену злобным взглядом и едко заметила:
— Ну, мы опять набезобразничали? Всегда создаете лишнюю работу и никогда не думаете о бедных людях, которым приходится все это убирать.
Увидев эту женщину в изножье своей кровати, Сирена задрожала как осиновый лист и начала беззвучно шевелить губами. Вдруг она яростно заметалась из стороны в сторону, тело ее отчаянно изгибалось. Казалось, больная всеми силами старалась избежать ужасной пытки. Потом, тихо всхлипывая, словно испуганный ребенок, Сирена вскинула голову и уставилась на что-то позади Хелли. Встретившись с мужем взглядом, она вновь начала кричать.
Никогда в жизни Хелли не слышала ничего столь душераздирающего. Истошные вопли леденили душу, и доктор лихорадочно пыталась догадаться, чем же они могли быть вызваны.
— Опять воем, как пожарная сирена? — увещевала грозная уборщица свою подопечную, подвигаясь к ней. — Ты что, не можешь понять, что мешаешь мужу своими воплями? Не скажу, что и у меня хватает терпения тебя слушать.
Сирена продолжала кричать, а костлявая женщина склонилась над ней:
— Упорствуете? Ну что ж, я быстро прекращу эти глупости. Не будь я Меджи О'Ши.
Молниеносным движением, которому мог бы позавидовать борец на ринге, она схватила Сирену за шею и грубо прижала ее голову к матрасу.
Охваченная животным страхом, Сирена отчаянно сопротивлялась. Вынув из кармана передника грубый и не слишком чистый лоскут, Меджи бессердечно запихала его Сирене в рот. Хелли пришла в ужас от такого бесчеловечного обращения, но не успела она запротестовать, как мистер Парриш прорычал:
— К-черту. Меджи! Я не потерплю таких злоупотреблений. Я ведь сказал вам, что вы ни при каких обстоятельствах не можете связывать мою жену.
Отпихнув сиделку в сторону, Джейк с трудом встал рядом с Сиреной на колени.
— А что же я, по-вашему, должна делать, сэр? — проговорила ирландка, и тон ее совершенно не вязался с вежливыми словами, которые она произносила.
Джейк смерил сиделку взглядом, способным поставить на место даже самых строптивых мужчин.
— Вы были предупреждены, что вам нельзя применять к своей подопечной никаких принудительных мер, — чуть не прорычал он и добавил: — Я точно помню условия нашего соглашения.
— Прошу прощения, мистер Парриш, но какой опыт вы имеете в уходе за сумасшедшими, чтобы говорить так авторитетно?
— Никакого. Но я на себе испытал ужас, когда меня связывали и против моей воли подвергали немыслимому обращению. Именно поэтому чувствую, что могу говорить об этом с высочайшей авторитетностью!
За этими словами слышались такие боль и страдания, что у Хелли сердце разрывалось от желания его утешить. Пытаясь успокоить мистера Парриша. она положила руку ему на плечо.
Тот весь напрягся, повернулся и испытующе посмотрел на Хелли. Но о ее глазах он не увидел жалости, а только сочувствие и понимание. Черты его едва заметно смягчились, и он слегка кивнул в знак признательности.
Затем мистер Парриш снова обратился к ирландке:
— Ну, говорите. — Взгляд его опять стал твердым как сталь. — Что вы можете сказать в свое оправдание?
— Ничего. Я все сделала правильно и так, как надо. Мне не в чем оправдываться. И не перед кем! Чтобы вы знали. Никто не может сказать о Меджи О'Ши, что она не знает своего дела.
— Что ж, теперь скажет! — почти рявкнул Джейк. — Вы уволены!
— Вы скоро пожалеете о своем решении и тогда не ждите, что я так и прибегу к вам. Я рада уйти от этой психованной.
С этими словами она покинула комнату, хлопнув напоследок дверью. Джейк проводил ее уход усталым вздохом. Когда дверь захлопнулась, он осторожно поднял голову жены. При его прикосновении больная начала сопротивляться, в глазах у нее был такой первобытный страх, что на мгновение Джейк остановился.
— Все в порядке, — пробормотал он. — Ты же знаешь, что я никогда не сделаю тебе больно.
Нежно удерживая подбородок жены, он вынул кляп у нее изо рта.
Просияв на мгновение от благодарности, в следующую секунду Сирена злобно вцепилась зубами в ладонь мужа.
От внезапной и очень сильной боли у Джейка перехватило дыхание. Он попытался освободить руку, но зубы Сирены слишком сильно вонзились в плоть, и его попытка только ухудшила дело. Из раны начала сочиться кровь, обильно стекая с губ больной. Увидев, что при этом она улыбается, Джейк оцепенел.
Затем Сирена рассмеялась истерическим смехом поддельного веселья и умиротворенности, и он воспользовался этим чтобы освободиться.
— Боже! — пробормотал Джейк и снова уставился на жену, чувствуя, как при виде смеющегося лица с обагренными кровью губами его начинает тошнить. Ему вспомнились слова, которые она сказала, провожая его на войну: «Вспомни мой смех, когда окровавленный будешь лежать на поле битвы. Я с радостью посмеюсь при известии о твоей смерти. Надеюсь, что перед этим ты испытаешь все муки ада!»
Ее слова наполовину сбылись — он испытывал муки ада.
Хелли взяла руку мистера Парриша и тщательно исследовала рану. Когда же она наконец подняла на него глаза, Джейк был потрясен глубиной сострадания, отразившегося в них. Давно уже никто не предлагал ему дара утешения, вот теперь его дает совершенно незнакомая женщина.
— Неприятная рана, — прошептала Хелли. — Ее надо вычистить и зашить. Я всегда была осторожна с ранами от человеческих укусов. Они часто вызывают самые сильные инфекции. Пошлите кого-нибудь за моей сумкой, и я все сделаю должным образом.
— Я переживал и гораздо худшие ранения, — возразил Джейк, отдергивая руку. — Не стоит беспокоиться.
— Но она глубокая и может быть инфицирована. Если… Залп ругательств, выкрикнутых Сиреной, заглушил слова Хелли. Джейк был потрясен столь непристойными выражениями, но, совладав с собой, спокойно произнес:
— Кажется, моя милая женушка работает над расширением своего лексикона.
— Мистер Парриш, — начала Хелли, решительно игнорируя высказывания Сирены и собственное смущение от услышанного: — Что касается вашей руки…
— Боже правый! — воскликнул Джейк, когда Сирена произнесла несколько слов, которые наверняка доктор Гардинер никогда раньше не слышала.
— Понятия не имею, где она могла всего этого набраться! Послушайте, леди Миссионерка, я обещаю тщательно промыть руку и даже позволю Хо и Селине сделать мне перевязку, чтобы вы себя спокойнее чувствовали…
— Боже! — резко вскрикнула Сирена, криво улыбаясь.
— Боже?
— Да, молитесь за свои грехи, если не хотите попасть в ад! Разве вы не видите, чем дьявол наградил меня? — И больная указала на свой живот.
Джейк устало потер глаза неповрежденной рукой. Если и был человек, одержимый глубокой печалью, то это Джейк Парриш.
— Она думает, что ее боль вызвана демонами ада. — Джейк произнес это улыбаясь, но при виде этой улыбки у Хелли сердце заныло от жалости. — Если учесть, что Сирена видит во мне воплощение дьявола, то она по-своему права. Во всяком случае, доктор Гардинер, моя жена уже несколько часов в родовых муках, и от вас зависит, чтобы она нормально разродилась.
Джейк вышел из комнаты и закрыл дверь, отрезая от себя успокаивающий голос Хелли. Только теперь, прислонившись к стене коридора, он вдруг почувствовал, что слишком слаб, чтобы противостоять неодолимому отчаянию, которое преследует его с того злополучного дня все эти месяцы.
— Безнадежно, — так сказали о состоянии его жены специалисты. Они имели в виду, что Сирена никогда уже не станет той разумной, веселой женщиной, какой была в начале их брака, и, разумеется, никогда не восстановит своего былого положения в обществе.