Завтрашние мечты

Сунув монетку в ладошку девушки, Сет спросил миролюбиво:
— Как тебя зовут, милашка?
Она прижалась грудью к его плечу.
— Дездемона.
— Дездемона? — Он недоуменно посмотрел на Флойда.
Флойд пожал плечами.
— Все девушки салона представляются именами героинь Шекспира. — Загибая пальцы, он начал перечислять: — У нас есть Джульетта, Офелия, Миранда, Титания, Порция, Джессика… ну и так далее. — Он озадаченно замолчал, тяжело вздохнул и добавил: — Да еще Глэдис.
— Глэдис? — Сет засмеялся, украдкой потушив сигару. — Никогда не встречал такого имени в пьесах Шекспира.
— Я пытался назвать ее Кассандрой, но она оказалась такой глупой, что никак не могла запомнить свое новое имя и никогда не откликалась, когда ее звали. — Флойд запыхтел своей сигарой. — Впрочем, девчонке с такой фигурой мозги совершенно ни к чему, так что я оставил ее в покое.
Надув губки оттого, что на нее не обращают внимания, Дездемона бесцеремонно уселась на колени к Сету. Он улыбнулся ей, заметив, что ее золотистые волосы были темными у корней.
— Ну что, Дездемона, у тебя есть Отелло? — игриво спросил он.
Она уставилась на него так, точно он сошел с ума.
— Да что мне делать с этой хитрой черной бестией? Этот негодник сегодня утром оставил возле двери в мою спальню обезглавленную крысу.
Теперь пришла очередь Сета посмотреть на нее как на сумасшедшую.
— Отелло — это кот Монти Доуна. Самый лучший ловец мышей в городе, — пояснил Флойд.
— Самый паршивый кот в городе, — пробормотала Дездемона.
Заглянув в глаза девушке, Сет тихо спросил:
— Ты читала Шекспира?
— Я никогда ничего не читала, я не умею.
Сет ощутил острую жалость к ней. Не так уж давно он и сам не умел читать. Играя с кружевной тесьмой на ее шее, он пояснил:
— Отелло был знатным темнокожим мавром, который женился на прекрасной девушке по имени Дездемона.
— И они жили счастливо? — мечтательно спросила она.
— Не совсем так. Он задушил ее.
Ее глаза расширились от ужаса.
— Но почему?
— Из ревности, конечно.
— Но если он так сильно любил ее, что женился, то почему же убил из-за такого пустяка, как ревность?
Сет хмыкнул в ответ, но голос его звучал серьезно:
— Любовь — это как сумасшествие, милочка. Она овладевает душой мужчины и лишает его разума. Когда он во власти любви, то способен на самые безумные поступки.
Дездемона на минутку задумалась над его словами, а потом игриво улыбнулась:
— Ты когда-нибудь был захвачен безумной любовью?
Сет грустно посмотрел в ее темные глаза, вспоминая другие глаза, серебристо-зеленые, такие притягательные и нежные. Глаза Пенелопы. У него перехватило дыхание от этих воспоминаний.
— Ну так был? — требуя ответа, повторила она.
Он беззвучно прошептал:
— Только однажды.
 
Глава 5
Стоя за кулисами, Пенелопа чувствовала, что ей предстоит еще один ужасный вечер в варьете салона Шекспира. Неотесанный сброд мужчин, напившийся дешевого вина, грубыми выкриками перебивал Эуфелию Хоткисс, актрису, которая в эту минуту пела для них и сдерживала нетерпение толпы скорее увидеть Лорели Лерош. Такая угнетающая картина повторялась изо дня в день, и Пенелопа знала, что через несколько минут вся толпа начнет возбужденно реветь.
И в этот вечер все происходило, как обычно.
— Она воет, как моя теща, когда мул лягнул ее по голове! — выкрикнул один из мужчин и вдребезги разбил стакан об пол.
— Черт. Она вопит точно так же, как моя теща, когда я посоветовал ей заткнуться и заняться своим делом, — поддержал его второй зритель, и рев одобрения пронесся по залу.
Словно по команде выкрики становились все громче, и милый голос Эуфелии потонул в этом страшном гуле.
Когда она прощебетала последнюю фразу, Пенелопа услышала, как Макалистер, актер их труппы, объявил ее выход:
— А сейчас — царица сцены! Лорели Лерош!
Хорошо понимая, что ее наряд слишком вульгарен, Пенелопа попыталась подтянуть повыше голубой корсаж, откровенно открывающий ее груди, но это не помогло сделать вырез чуточку скромнее. Поправив на шее ленточку, которая служила ей талисманом, Пенелопа выпорхнула на сцену, соблазнительно покачивая бедрами.
Как всегда, ее встретили тихий шепот и рокот одобрения, которые сменялись свистом и громкими выкриками, за ними последовали шумные хлопки и топанье. Где-то в глубине зала скандировали ее имя:
— Лорели! Давай, Лорели!
Когда она приподняла до колен подол юбки и покружилась по сцене в ожидании музыкального вступления, раскаты одобрения потрясли стены салона.
— Подними ее повыше, душечка! Давай, поднимай скорее! — нагло заорал пьяный образина в последних рядах.
Не обращая внимания на выкрики, Пенелопу начала нежно петь, в то время как на сцену вышел Майлс Прескотт, актер, играющий главного героя пьесы. Завороженная ее голосом, толпа притихла.
В этот вечер давали «Невесту Грегора Галча», одну из популярных оперетт в Денвере. Это была история о девушке, пытающейся завоевать любовь молодого человека, равнодушного к ней.
Кокетливо шурша юбками, Пенелопа танцевала вокруг Майлса, пытаясь соблазнить его простыми, безыскусными манерами. Все, средства, к которым прибегала бедняжка Молли Сноу, томящаяся от любви героиня, не имели ничего общего с вульгарностью.
— Подними повыше юбку! Снимай ее совсем!
Краешком глаза Пенелопа увидела, что какой-то пьяный наглец привалился к краю сцены и старательно пытается заглянуть ей под юбку, его лицо расплылось в слащавой улыбочке. Содрогнувшись от омерзения, она мгновенно опустила края юбки ниже колен, пытаясь хоть как-то защититься.
— Черт! Мы заплатили деньги, давай, показывай нам ножки! — яростно заревел пьянчуга, молотя кулаками по сцене.
— Заткнись и не мешай девушке петь! — заорал ковбой, схватив наглеца за шею и пытаясь водворить его на место.
Пьяный верзила со всего маху оттолкнул ковбоя, и тот отлетел в толпу. Сбив с ног еще нескольких человек, он угрожающе зарычал:
— Я заплатил деньги, чтобы посмотреть на ее ножки, и я получу то, за что заплатил.
Прежде чем Пенелопа успела опомниться, этот мужлан запрыгнул на сцену и обхватил ее руками. Рывком он распахнул на ней юбку. Еще один рывок — и юбка упала на сцену, открыв ее красные фланелевые панталоны.
Вскрикнув от негодования, она вонзила тонкий каблук в ногу негодяя. Затем так ловко пнула его в голень, что подонок взвыл от боли.
Толпа с громким ревом ринулась вперед. Некоторые мужчины стремились прийти на помощь прекрасной Лорели, в то время как другие жаждали присоединиться к домогательствам наглеца.
Испугавшись ревущей толпы, Пенелопа поспешила закончить свое выступление с помощью аккомпаниатора Бертрама, который храбро выскочил на сцену. Двигаясь быстро и слаженно, словно в хорошо отрепетированном представлении, Берт с размаху ударил нахала по голове деревянной подпоркой, в то время как Пенелопа ловко подставила ему подножку.
Пьяный наглец, пытаясь удержаться на ногах, ухватился за занавес и сдернул его. Золотистый бархат с грохотом упал вниз и накрыл всех находившихся на сцене.
Пока Пенелопа барахталась под тяжелой материей, пытаясь выбраться, она услышала, как ее обидчик ругается в темноте, и этот жуткий голос становился все ближе. Не желая оказаться в руках бешеного пьяницы, она стала быстро пробираться к просвету. К ее неимоверному облегчению, просвет расширился, и ей наконец удалось выбраться.
Но ее радость оказалась недолгой: Едва вырвавшись из бархатного плена, она сразу же оказалась схваченной другим, еще более пьяным и грязным негодяем.
Она стала яростно отбиваться, задыхаясь от вони и смрада, исходивших от ее нового похитителя.
— Как насчет поцелуя, крошка? — прошепелявил он, обнажив в улыбке все свои зубы — каких-то два гнилых обломка. Крепко обхватив девушку, он пытался прижаться губами к ее рту, чтобы просунуть язык и разжать ее стиснутые зубы.