В ореоле невинности
– Позволь мне попытаться, Криста. Я вообще не стану обсуждать в своей колонке эту тему, если именно ты на это не согласишься. Но вдруг ты изменишь мнение? Расскажи мне немного о себе.
Он не вынул блокнота и ручки, но Криста не сомневалась: Фил делает подробные заметки в уме. Будь у него поменьше мужского обаяния, вряд ли ему удалось бы переубедить Кристу. К великому своему удивлению, она открыла, что разговор с ним не тяготит ее и слушает он очень участливо. Потому и сама не заметила, как рассказала ему почти все о своем детстве, о строгой, благочестивой бабушке, воспитывавшей ее после гибели родителей в автокатастрофе. И постоянно она ощущала на себе, как сила его внутренней энергии держит ее в напряжении – и в то же время радует, согревает.
К завершению их совместной трапезы Криста почти потеряла голову. Такого подъема ей еще не приходилось испытывать, – казалось, мир расцветился новыми красками. Теперь и она, думалось ей, принадлежит к прекрасному ордену счастливых пар, а ведь человека, давшего ей это ощущение счастья, она знает всего несколько часов. Она даже не заметила, что официант слегка напутал в ее заказе и принес ей то же, что и Филу. Пусть так – она готова попробовать и оценить итальянские блюда.
– Прости, самое время принять окончательное решение, – подвел итог Фил, открывая перед ней ресторанную дверь.
На улице, когда переходили через дорогу, Кристу стал пробирать озноб. Пока обедали, поднялся резкий, холодный ветер, принес с озера снежную крошку. Девушка досадовала: глаза, конечно, слезятся, нос покраснел.
– Считай меня одержимым, – Фил словно не замечал холода, – но я убежден: тема невинности сейчас как нельзя более своевременна. Да-да, именно сейчас, когда все делают вид, что такого понятия вообще не существует. Прости мою итальянскую настойчивость… может, ты все-таки передумаешь?
Они стояли посреди улицы, в послеобеденной сутолоке, когда все спешат пробежаться по магазинам и успеть на работу до конца перерыва. Криста приметила поблизости несколько знакомых лиц: коллеги, бросают в их сторону откровенно любопытные взгляды. Место для разговора явно неподходящее. А прощаться так не хочется…
– Ну-у, – задумчиво протянула она («Кажется, я делаю величайшую в своей жизни глупость»), – возможно, я… я подумаю о том, чтобы передумать.
– И ты не пожалеешь! – Глаза Фила сияли торжеством – он уже превратил для себя ее робкое «возможно» в уверенное «непременно». – Подходи через несколько минут к моему рабочему столу, никто нас там не побеспокоит.
– Прости – не могу.
– Но я подумал… – Повинуясь мгновенному порыву, он крепко сжал ее руки, словно хотел этим помешать ей изменить решение.
– Не могу – прямо сейчас, – пояснила Криста, пряча руки в карманы плаща, хотя ей очень хотелось, чтобы он и дальше сжимал их в ладонях. – Должна быть в суде после обеда.
И отвернулась, стараясь не выдать своего счастья, все еще ощущая тепло его рук. Мужественный, сексуальный, великолепный Фил Катгерини так забылся, что пытался ее удержать!
Глава 2
Несколько послеобеденных часов Фил провел в непривычном бездействии. Пока героиня его будущей колонки сидела в зале суда, слушала и записывала – материал для завтрашнего выпуска газеты, – он был полностью предоставлен самому себе. Криста О'Малли совсем не похожа на женщин, с которыми он обычно встречался, и по некоторым причинам ему очень не хотелось сознаваться в том, что эта девушка с первой же встречи расположила его к себе, пробудила теплые чувства.
Чтобы как-то убить время. Фил снова тщательно просмотрел свою утреннюю почту, прочел от корки до корки последние номера «Журналиста, редактора и издателя» и «Чикаго». Теперь пора заняться своей рабочей территорией: сложил в аккуратные стопки газеты, нужные бумаги; выбросил накопившийся мусор; вымыл кофейные кружки. Раз пригласил девушку побеседовать за своим столом, так надо же придать ему пристойный вид. Правда, он всегда придерживался теории, что излишняя тяга к порядку не свидетельствует о высоком уровне интеллекта. Но вот стол умненькой Кристы просто блистает чистотой, хотя она постоянно загружена работой.
«Умна, интеллигентна, потрясающе сексуальна и… не на шутку опасна, – думал Фил, встряхивая по привычке головой – мешала непокорная прядь на лбу. – Такая вполне может заставить мужчину начисто потерять рассудок. Все еще девственница в двадцать шесть, хороша собой, душевна, темпераментна – прямо так и наводит на мысли о семье с двумя-четырьмя детишками и уютном бунгало в пригороде».
Он заулыбался, живо представив себе эту картину, но тут же спохватился и поспешил прогнать смутившие его мысли; Криста, несомненно, принадлежит к числу женщин, не представляющих себе семьи без оравы галдящих детей. Даже намек на подобную перспективу вызывал у Фила внутреннее содрогание. В детстве, средний в многочисленной семье, он сам страдал от этого. Обширный клан Катгерини обосновался теперь в окрестностях Мэлроуз-парка.
Криста позвонила в половине пятого: возвращается на работу, будет в его распоряжении, как только сдаст материал. Фил рассеянно отметил нежный, бархатистый тембр ее голоса в телефонной трубке. Вопреки обычной редакционной суете, особенно заметной к концу рабочего дня, им овладело настроение легкой меланхолии и созерцательности. Наступало его любимое время суток. Ранние, нежно-голубые декабрьские сумерки рисовали в памяти магические картинки Рождества и словно по волшебству превращали огромный город в загадочную, сказочную страну, манящую путника разноцветными огоньками. Даже извечный уличный шум как-то приглушался, терялся в пушистых хлопьях сыплющегося на мостовую снега. Но то был и час одиночества, и Фил привык избегать его. В такие мгновения люди мечтают о теплом доме, где кто-то ждет вас, кто-то о вас беспокоится… Ирэн, видимо, не вернется домой даже на праздники; удивительно, но его это ничуть не огорчает.
Между прочим, что-то есть опять хочется, хотя в обед он поел довольно плотно. На аппетит не жалуется, а вот физические нагрузки у него не слишком большие. Хорошо еще, что лишнего жира пока ни дюйма, – по-видимому, надо благодарить ускоренный обмен веществ, сам-то он никаких усилий тут не прилагает, просто особенность организма. Фил сохранил юношескую стройность, и это в семье, где за обедом подавали как минимум три основных блюда, а на общих воскресных трапезах традиционное украшение стола составляли огромные миски спагетти.
Давно уже он жил самостоятельно, но так и не пристрастился готовить. Сосед его, тот самый фотограф, что бродил сейчас где-то в джунглях Центральной Америки вместе с Ирэн, обычно закупал необходимые продукты сразу для двоих. А в данный момент в холостяцкой кладовке Фила пылилась банка тунца и какие-то не слишком аппетитные остатки от последнего похода в китайский квартал. Может, пригласить Кристу в ресторан? Фил терпеть не мог есть в одиночестве.
Прибежав в редакцию, Криста быстренько набрала статью на дискету и отправила на распечатку. Получилось, кажется, не блестяще, зато наконец-то с работой покончено. Весь день, присутствуя на судебном разбирательстве и автоматически делая пометки по ходу слушания, она не могла выбросить Фила из головы – его стройную, дышащую силой фигуру, золотисто-карие глаза… И Грег, и Тони – оба они мгновенно улетучились из ее памяти.
«Ради всего святого, не вешайся ты на этого фила Катгерини! – внушала себе Криста, приводя в порядок рабочий стол. – Не забывай: ты интересуешь его лишь как героиня для газетной колонки! Этот человек не воспринимает тебя как личность – ты для него источник, тема, и все».
«Собираешься на свидание? – поддразнивала она себя, освежая в дамской комнате свой легкий макияж и припоминая фрейдовские пассажи. Это, однако, не помешало ей с особой тщательностью уложить щеткой свои роскошные волосы. – В любом случае из него все равно не получится хорошего мужа. Если верить редакционным сплетникам, за годы работы в редакции Фил еще не пропустил здесь ни одной юбки, ему под сорок и он еще не был женат».