Дорога в Омаху

– Что именно?
– Увидимся позже. До свидания, генерал-идиот! – Выйдя в коридор, Дивероу закрыл за собою дверь и направился к лифту, расположенному справа от номера Пинкуса. Исчерпав в разговоре с Хауком чуть ли не все свои знания французского, он снова обратился мыслями к Аную и тому заключению, к которому пришел драматург: бывают времена, когда остается только одно – кричать. И хотя ситуация сейчас вполне соответствовала этому высказыванию, Сэм решил все же не поддаваться искушению и ограничился лишь тем, что нажал на кнопку лифта, вложив в это действо всю силу своих чувств.
Когда дверь лифта открылась, Дивероу вошел внутрь и коротко и бездумно кивнул женщине, которая уже была в кабине. Потом взглянул на нее повнимательнее. И в тот же миг перед взором его сверкнула молния, в ушах загрохотал гром, забила ключом кровь, и от того состояния полуопьянения, в котором он только что пребывал, не осталось и следа. Она была великолепна, бронзовая Афродита с блестящими черными волосами и излучавшими божественное сияние глазами какого-то невероятного, неописуемого цвета! Должно быть, сам Бернини [78] изваял ее лицо и тело!
Девушка ответила ему скромным взглядом, потом перевела глаза на большое влажное пятно на его брюках.
Не замечая ничего, кроме ее красоты, и ощущая страшную слабость в коленях, Дивероу бросил внезапно:
– Вы выйдете за меня замуж?
 
Глава 11
– Один лишь шаг в мою сторону, и вы на месяц лишитесь зрения! – С быстротой, достойной детектива, напавшего на склад наркотиков, потрясающе красивая бронзовокожая девушка открыла свою сумочку и выхватила из нее маленький металлический цилиндр. Вытянув руку вперед, она нацелила тюбик «мэйса» со слезоточивым газом прямо в лицо Дивероу, стоявшего от нее не более чем в трех футах.
– Подождите! – закричал Сэм, поднимая руки над головой в знак того, что сдается. – Простите, пожалуйста! Прошу вас! Я не знаю, почему я поступил так. Это вырвалось у меня как-то само собой… По-видимому, вследствие стресса и переутомления… С головой творится что-то неладное.
– И не только с головой, но и, судя по всему, с телом тоже, – произнесла незнакомка ледяным тоном, скользя взглядом вниз по брюкам Дивероу.
– Что? – Сэм, проследив за ее глазами, понял, что она имела в виду. – О боже, так это же кофе!.. Самый настоящий кофе!.. Видите ли, я всю ночь работал. У меня сумасшедший клиент… Вероятно, вы не поверите этому, но я юрист… Так вот, он припер меня к стенке, довел до крайности, и, когда мне уже совсем стало невмоготу, я решил выпить кофе и случайно пролил его… Мне хотелось как можно быстрее выбраться отсюда, и в спешке я забыл пиджак. – Тут Сэм вспомнил внезапно, что этот предмет его одеяния остался у какого-то бородатого грека. – Впрочем… Но это не столь уж важно… Все вышло как-то ужасно нелепо!
– Эта мысль тоже пришла мне в голову, – заметила девушка, изучая Сэма, и затем, удовлетворенная осмотром, убрала свой «мэйс» обратно в сумочку. – Если вы действительно юрист, то я предлагаю вам оказать мне некоторую помощь еще до принятия судом по этому вопросу специального решения.
– Я считаюсь юристом высшего класса, – заявил энергично Дивероу, вытягиваясь во весь рост. Однако общее впечатление было несколько подпорчено тем, что он был вынужден прикрывать руками мокрое пятно на брюках. – Право же!
– И где же вас считают таким? В Американском Самоа?
– Прошу прощения?
– Ладно, забудьте об этом. Просто вы напомнили мне кое-кого.
– Уверяю вас, я вовсе не такой идиот, каким вам показался, – промолвил Сэм, продолжая испытывать некоторую неловкость.
– Я бы не поставила на это сколь-либо большую сумму.
Лифт замедлил ход перед остановкой.
– Да и десяти центов тоже, – добавила девушка спокойно, когда дверь лифта открылась.
– Прошу прощения? – вновь повторил свой вопрос Дивероу, когда они выходили в холл.
– Не обращайте внимания, это я так. Говоря откровенно, ваше поведение ввергло меня в ужас. Мне никогда раньше не приходилось сталкиваться ни с чем подобным.
– Это свидетельствует лишь о том, что мужчины в Бостоне слепы, – высказался Сэм самым решительным образом, не вкладывая в эти слова никакого двойного смысла.
– Вы мне снова напомнили его.
– Надеюсь, мое сходство с тем человеком не столь уж неприятно?
– Пусть вас это не волнует… Лучше смените брюки, если у вас впереди заседание.
– Пока не к спеху. Этот измученный стрессами сыщик от юриспруденции возьмет сейчас такси в надежде добраться домой без телесных повреждений к началу следующего раунда собачьих бегов.
– Я тоже беру такси.
– Позвольте же мне по крайней мере дать чаевые швейцару, чтобы подкрепить свое извинение парой долларов.
– Подход вполне юридический. Возможно, вы и впрямь хороший юрист.
– Неплохой! Хотел бы я, чтобы вы нуждались в совете юриста.
– Сожалею, Кларенс Дарроу [79], но это уже лишнее. – Вручив швейцару его чаевые, они вышли на улицу.
– В свете моего ослиного поведения вы, полагаю, не захотите встретиться со мной снова, – сказал Дивероу, придерживая дверцу такси, когда девушка садилась в машину.
– Дело не в вашем поведении, советник, – ответила сирена его утренних грез, снова открывая сумочку и, к облегчению Сэма, вынимая на сей раз клочок бумаги. – Просто я пробуду здесь один-два дня. И у меня не найдется ни минуты свободного времени.
– Весьма сожалею, – произнес Дивероу смущенно.
И тут его дама утреннего солнца повернулась к шоферу и назвала ему адрес.
«Боже милостивый!» – прошептал Сэм в шоке, закрывая дверцу.
Заседание… Кларенс Дарроу… Советник… Повестка дня… И его собственный адрес, который эта девица дала шоферу.
* * *
Сидя на стуле в своем Овальном кабинете, президент Соединенных Штатов возбужденно подался вперед.
– Давай, Рибок! Давай же, сукин сын! – кричал он раздраженно. – Должен же и суд взять на себя долю ответственности в случае малейшей опасности, что в фалды наших смокингов подует ветер с этих агрессивных островов в Карибском море, не говоря уже о сверхдержавах Центральной Америки!
– Господин президент, – прогундосил уныло председатель Верховного суда, усугубляя и без того мрачное впечатление от его голоса гнусавыми нотками, вклинившимися в его речь. – Нашей правовой системой – этим детищем свободного общества – предусмотрены оперативное отправление правосудия и своевременное и адекватное возмещение нанесенного ущерба. Так что слушания по делу племени уопотами должны быть открытыми. В случае же задержки судопроизводства нам могут напомнить известную формулу: «Запоздалое правосудие есть отсутствие такового».
– Я в прошлый раз слышал от тебя, Рибок, нечто подобное, но так ничего и не понял.
– Право? А ведь я был тогда в ударе. И к тому же, как передавали мне, я считаюсь мастером вдохновенных речей.
– Но речи свои ты произносишь в соответствии с исповедуемыми тобою принципами, господин председатель Верховного суда…
– Вы хотите сказать, что я вполне искренен в своих выступлениях? – перебил президента председатель Верховного суда. – Не так ли?
– Нет, не так. Особенно если учесть все то, что известно нам о твоих делах… Мне только что звонил Винсент Манжи… Манга… ну, словом, тот малый, что ведает ЦРУ…
– В те далекие дни, когда я был еще молодым прокурором, господин президент, мы звали его Винни Бам-Бам.
– Без дураков?
– Разве придумать мне такое прозвище, сэр?
– Думаю, ты прав… Похоже, черт возьми, его оксфордская степень не так уж много и стоит.
– О какой степени вы говорите?
– Не важно, Рибок. Но что это, чистая случайность, что ты упомянул сейчас о начале своей прокурорской деятельности?..
– О, так то была пора моей юности, господин президент! – боязливо заметил председатель Верховного суда.