Остров

А что, если бумага все же закончится, и произойдет это именно потому, что я слишком пространно пишу о том, что заканчивается бумага?
В жизни так много иронии.
До завтра. Надеюсь еще встретиться.
 
День шестой
Охота (часть вторая)
А вот и мы.
Начинается шестой день нашего пребывания на острове.
Рассвет.
Никто не возражал против того, чтобы я отдежурил последнюю ночную смену и был свободен днем для работы над дневником. Несколько минут назад меня разбудила Кимберли, чтобы я сменил ее. Сама она только что удалилась к своему ложу. Билли и Конни, похоже, крепко спят.
Сидеть одному у огня на рассвете так приятно и спокойно. Тихий шелест набегающих волн, потрескивание и шипение костра, редкие пронзительные крики птиц из джунглей.
Но, к делу.
День вчерашний и наша охота за Уэзли и Тельмой.
Остановился я на том, как мы уже подходили к лагуне.
Преодолев остаток пути, который оказался самым трудным, потому что пришлось взбираться по крутым скалам, мы очутились в нескольких футах от ее берега.
Размеры лагуны превзошли мои ожидания – примерно пятьдесят ярдов в ширину и раза в два больше в длину. Еще я думал, что вся береговая линия будет на виду, но там было так много изгибов, мысиков и небольших бухточек, что довольно значительная часть лагуны не просматривалась с того места, где мы стояли.
Но вид открывался удивительный. Поверхность воды была настолько гладкой, что практически не возникло даже ряби, и лишь небольшой водопад, прямо перед нами на противоположной стороне, взрывал ее миллионами брызг.
В том месте, где водопад срывался со скалы футах в десяти-пятнадцати над лагуной, образовывался серебряный водяной завиток. Нависая над отвесной скалой блестящей и прозрачной завесой, водопад с тихими всплесками вливался в лагуну.
Сама лагуна напоминала огромное темное зеркало, в котором с мельчайшими подробностями отражались перевернутые скалистые берега, прибрежный кустарник и гигантские деревья.
Как завороженные, мы простояли какое-то время на берегу, восторженно оглядывая лагуну.
Никаких следов присутствия Уэзли и Тельмы, как мы и ожидали. Вообще трудно было поверить в то, что здесь бывали люди – хотя я точно знал, что Кимберли и Кит приходили к лагуне утром того первого дня нашего пребывания на острове, когда взорвалась яхта. Место казалось таким глухим и первобытным, что меня вовсе не удивило бы, если из воды появился бы динозавр. Как в “Потерянном мире”, “Кинг-Конго” или “Парке Юрского периода”.
Однако представителями фауны пока что были только различные крылатые. Насекомые и птицы. И ни одного птеродактиля.
– Я пошла в воду, – объявила Конни, и, опустив на землю копье и томагавк, начала разуваться.
– Лучше не все сразу, – предупредила Кимберли. – Кто-то должен остаться на берегу с...
– ...оружием, – вставила Конни.
– Я останусь, – вызвался я.
– По очереди, – сказала мне Билли. – Через несколько минут я выйду и сменю тебя.
– Замечательно, – обрадовался я.
– Подарим себе эти полчаса, – предложила Кимберли. – А затем прочешем берег. Может, удастся отыскать какие-нибудь следы сестрицы и Уэзли или иным образом выйти на них.
– Если они вообще здесь были, – скептически произнесла Билли.
– Будь я Уэзли, именно сюда бы я и пришла. И убежище устроила бы где-нибудь поблизости. Базовый лагерь. – Обернувшись ко мне, Кимберли продолжила: – Так что гляди в оба.
– Смотри, чтобы никто не подкрался сзади, – предостерегла Билли.
– И за нами посматривай, – добавила Кимберли. – В лагуне мы будем почти беззащитны.
Это было нечто вроде намека на то, чтобы наблюдать за Конни, которая успела уже переплыть на другой берег и встала под водопад. На наших глазах она стянула с себя тенниску, свернула ее в комок и начала тереть ею лицо.
– Как бы мне хотелось, чтобы она поскорее адаптировалась, – пробормотала Билли.
– Она переживает сейчас трудные времена, – заметила Кимберли.
– Нам всем нелегко. Это не оправдание.
– Ладно, пойдем в воду.
Сложив на берегу в одну кучу копья, томагавки, веревочные портупеи, гавайскую рубашку, армейский складной нож и обувь, они погрузились в воду.
Кимберли сделала это прыжком. И получилось у нее намного техничнее, чем у Конни, – она вошла в воду почти без брызг. Я любовался тем, как скользила она под водой – длинное холеное тело, струящиеся по спине черные волосы, пестрым скатом планирующий в полумраке треугольник бикини. Поверхность воды над нею отражала небо, прибрежные скалы и джунгли, и создавалось впечатление, что Кимберли скользит под прозрачным полотном художника-пейзажиста.
Билли, которой недоставало спортивности и бесшабашности Кимберли, осторожно спустилась к берегу и медленно вошла в воду. Ступала осторожно, словно боялась наступить на что-нибудь. Зайдя в воду по бедра, наклонилась вперед и, повернувшись набок, медленно поплыла кролем.
Конни все еще стояла у водопада. Теперь она терла скомканной тенниской руку.
В этот момент она была наименее защищенной из них. Впрочем, совсем не похоже было, чтобы кто-нибудь к ней подкрадывался. Желая убедиться в том, что и ко мне никто не крадется, я оглянулся по сторонам. Затем положил на общую кучу свой томагавк, рубашку, кроссовки и носки. Еще опорожнил карманы старых армейских шорт, так как плавать собирался в них. Затем взобрался на подходящего размера валун, выступающий одним концом в воды лагуны, сел и положил на колени топор.
Ну чем не спасатель при городском бассейне. Не хватало только свистка и какой-нибудь белой наклейки на носу.
Можно было сосредоточиться на одной из девчонок. Любая из них была достойна внимания и будоражила воображение по той или иной причине.
У Конни, несмотря на ее несносный характер, тело было красивое и стройное, а купальник такой открытый, что она почти казалась голой.
У Билли, которая намного привлекательнее своей дочери уже хотя бы тем, что такая милая, и тело самое роскошное: широкие плечи, пышные груди, подтянутый живот и полные твердые ягодицы.
Кимберли, которой в самую пору украшать обложки журналов мод, была смугла, изящна и мускулиста – словно амазонка. Тело ее казалось выточенным из дерева и отполированным до блеска.
В общем, любая из этих женщин была своего рода венцом творения.
И можно было бы бесконечно любоваться каждой из них. Но на мне лежала ответственность за всех. Так что невольно приходилось переводить взор с Кимберли на Билли, а затем отказываться от нее в пользу Конни. Последней можно было любоваться и час, но я заставил себя отвернуться, чтобы убедиться, что и с Кимберли все в порядке. И так далее...
Препоручив мне роль наблюдателя и стража, каждая из них предавалась в лагуне своим причудам.
Кимберли плавала кролем посредине лагуны. Вперед – назад, вперед – назад. Погружая голову в воду и делая резкие взмахи, она явно больше заботилась о скорости, чем о собственном удовольствии.
Билли, напротив, роскошествовала: двигалась медленно, то вяло скользя на боку, то переворачиваясь лицом вниз и плывя на груди, то откидываясь на спину. Ни в одном из положений она надолго не задерживалась. Казалось, находила удовольствие в самом процессе переворачивания, и ей нравилось просто находиться в воде. А я наслаждался, наблюдая за ней.
Конни, та и вовсе не плавала. Она стояла по пояс в воде под водопадом и растиралась скомканной тенниской. По всей видимости, таким образом надеялась избавиться от зуда, вызванного комариными укусами. Так, по крайней мере, мне казалось поначалу. Пока она не сняла бикини. Вначале повернулась ко мне спиной и только после этого сняла его. Затем отошла боком на несколько шагов от водопада и бросила купальник на огромный плоский валун. И все это время держалась ко мне спиной, следя за тем, чтобы вода не опустилась ниже пояса.
Избавившись таким образом от бикини, Конни вернулась на прежнее место под водопадом и вновь начала растираться тенниской. И так ни разу не повернулась.