Киллоу

Два или три раза она посмотрела в мою сторону, но я не обращал внимания. Она все время проводила с мексиканцем, то разговаривая с ним, то готовя ему еду,
Карен сидела бледная, с поджатыми губами. До того вечера я и не предполагал, что ее лицо может так заостриться, но догадывался, что она вне себя. А Тэп разговаривал с парнями, и, когда встал, Карен хотела было увести его от них, но он сел в седло и поехал к стаду.
Том Сэнди подошел к костру, чтобы налить кофе, и я увидел, что он нацепил шестизарядник. Обычно он ездил с винтовкой, как и я. Роза тоже сидела у костра. Смуглая, красивая, с хорошей фигурой она умела подать себя. У нее были большие черные глаза, и когда она смотрела на приглянувшегося ей мужчину, в них светился вызов или приглашение. А может, то и другое вместе. Поверьте мне, такую женщину опасно иметь в ковбойском лагере.
Сэнди несколько раз глянул на нее через костер, и вид у него был презлющий, как у рассерженного кабана.
Роза положила в тарелку говядину с бобами для Тома, а затем повернулась ко мне.
— Дэн, тебе чего-нибудь положить?
Я взглянул на нее: она улыбалась.
— Спасибо, мэм. Я бы съел еще немного бобов.
Она, покачивая бедрами, пошла за едой к костру, а Том Сэнди злобно уставился на меня.
— Жарко, — сказал я, проводя ладонью по шее.
— А я что-то не заметил, — сказал он.
Подошел отец и сел рядом со мной.
— Тэп считает, что нам надо трогаться рано утром, до рассвета. Ты как думаешь?
— Дельная мысль, — ответил я.
Том Сэнди отошел, и отец поглядел на меня.
— Дэн, ты что, гуляешь с Розой Сэнди?
— Ты с ума сошел?
— Кто-то сошел. Том знает, что Роза с кем-то гуляет, и если узнает с кем, убьет его.
— Не смотри на меня так. Если бы я что надумал, то начал бы не с нее.
Когда солнце встало, мы уже двигались на запад. В стороне от Кончо земля была сухая и бесплодная, с редкими кустиками травы. Это было предупреждением.
Пока что нам везло. Несмотря на угон стада, мы, похоже, не только не потеряли ни одной коровы, но и приобрели полдюжины лошадей, когда гнали стадо обратно.
Диких животных было мало. Встречались суслики и зайцы, а когда той ночью мы встали лагерем у реки, Зено наловил кучу сомов. Это немного разнообразило наше меню.
На равнинах, кроме опунции и полыни, больше почти ничего не росло. То тут, то там мы находили по нескольку акров грамы — вкусной и сочной травы, и тогда давали скоту попастись вдоволь.
Все знали о предстоящих восьмидесяти «сухих» милях, но никто не хотел думать об этом. Каждый вечер мы доверху заполняли бочонки водой, но знали, что придет время, и ее будет не хватать ни людям, ни лошадям.
Днем мы остановились у озерка, мелкого, но довольно широкого, а когда уходили, маленькое озеро превратилось в лужу мокрой грязи, перемешанную коровьими копытами.
Пока мы стояли, я подошел к фургону, где ехал мексиканец. Мне захотелось его проведать… во всяком случае, так я себе сказал.
Я позвал, и рыжеволосая девушка раздвинула полог. На ее улыбку стоило поглядеть.
— О, пожалуйста, заходите. Мигель рассказал, как вы спасли его.
— Я просто первым наткнулся на него, — пробормотал я смущенно.
— Если бы вы на меня не наткнулись, я был бы уже мертв, — сказал Мигель, — это я знаю точно. Никто, кроме вас, не подъехал бы посмотреть, кто лежит в кустах.
— Вас зовут Дэн Киллоу? — спросила девушка. — А меня — Кончита Маккрей. Мой отец был ирландцем, а мать — мексиканка.
— Вы смелая, — сказал я. — Вы искали Мигеля, наверное, несколько дней.
— Больше некому было искать. Отец Мигеля умер, осталась только наша мама — его мать. Она очень старая и беспокоится о сыне.
Наверное, так оно и есть. Но все равно Нужна недюжинная смелость, чтобы девушке заехать одной на земли команчей. Или даже просто проехать через них — как мы. У нее быстрая лошадь, но это не слишком большое преимущество перед индейцами, которые знают местность как свои пять пальцев и славятся умением подстерегать добычу.
Кончита Маккрей показалась мне замечательной девушкой — смелой, гордой и в то же время очень женственной. Я таких еще не встречал.
— Что касается команчерос, то я не одобряю их дел, — сказал Мигель. — Да, это мой народ, Который торгует с индейцами, и торговля эта выгодна, но они продают команчам винтовки, а те убивают и мексиканцев, и белых.
Он остановился перевести дыхание, потом продолжил медленнее:
— Они подумали, что я шпионил за ними, когда я всего лишь охотился на диких лошадей. Они знают, что я всегда выступал против их торговли. Я надеялся избежать неприятностей, но среди команчерос есть люди еще хуже, чем сами команчи.
— Например, человек со шрамом?
Его глаза сузились.
— Он из них самый отвратительный. Его зовут Фелипе Сото. Вы слышали о нем?
Я о нем слышал. Ганфайтер и убийца. Говорили, что он убил более двадцати человек в поединках на ножах или револьверах. Сколько всего людей он убил в разного рода стычках и драках, никто не считал.
Он был преступником, но находил защиту у большинства мексиканцев, потому что сам был мексиканцем и старался не причинять им зла. А так же Фелипе Сото был человеком могучего телосложения, и его боялись все, даже те, кто в поединке имел бы шансы на победу.
— Где они обнаружили вас?
— А! В этом-то все дело, амиго. Они обнаружили меня, когда я случайно наткнулся на место их встречи, так сказать, рандеву — вы знаете это слово? К северу отсюда есть каньон: огромный и глубокий, на дне которого лежат прекрасные пастбища. Они были там — команчи и команчерос. Я увидел тайное место их встреч, но я и раньше знал о нем. Это каньон Пало-Дуро.
— Они будут преследовать его, мистер Киллоу, — сказала Кончита. — Теперь они постараются убить его. Команчерос — плохие люди. Если они не отыщут его сейчас, то станут охотиться за ним дома.
— То, чем они будут заниматься дома — их личное дело, — сказал я, — но мы не позволим им забрать Мигеля. Я обещаю.
Сзади послышалось движение.
— Не обещай того, чего не сможешь выполнить.
Это был Тэп Генри. Лицо его было сердито, в глазах горело суровое нетерпение, которое я уже видел раньше.
— Я сдержу обещание, Тэп, — спокойно сказал я. — Я ничего не обещаю зря.
— Послушай меня, — резко ответил Тэп. — Ты не знаешь, во что ввязываешься.
— Я дал слово и сдержу его.
— Ни черта ты не сдержишь, — угрожающе сказал Тэп. — Ты сам не понимаешь, на что идешь. — Он помолчал и вынул из кармана сигарету. — У нас достаточно неприятностей с перегоном скота, не хватало еще разбираться с чужим делом.
— Прошу вас. — Мигель приподнялся на локте. — Я не хочу, чтобы у вас были неприятности. Если вы одолжите мне коня, я уеду.
— Лежите, сеньор, — сказал я. — Вы мой гость и останетесь здесь.
— Кто здесь командует, ты или я?
— По-моему, отец, — сказал я сухо. — Если уж на то пошло, то мы оба работаем у него.
Лицо Тэпа стало упрямым и твердым.
— Ну, тогда посмотрим, что скажет отец, — насмешливо произнес он.
Мы вместе подошли к костру, где сидел отец с Зебом Ламбертом и Зено Йерли. От стада подъехал Айра Тилтон и как-то странно взглянул на Тэпа Генри.
— Па, — сказал Тэп, — этот мальчишка пообещал мексиканцам, что они будут под нашей защитой до самого Нью-Мексико. Но мы-то знаем, что за ними охотятся команчерос, а это значит, что у нас будут неприятности. Они могут собрать пятьдесят, даже сто белых и еще больше индейцев, а такую силу мы не одолеем. Я предлагаю: пусть мексиканцы сами о себе позаботятся.
Зено глянул на Тэпа, но его лошадиное лицо осталось бесстрастным.
Отец посмотрел на меня.
— А ты что скажешь, Дэн?
— Я сказал, что они наши гости и с нами будут в безопасности.
Отец взглянул на Тэпа.
— Что тебе в этом не понравилось?
Лицо Тэпа потемнело, а глаза холодно сверкнули.
— Па, ты не понимаешь, о чем говоришь. Ни ты, ни стадо, никто из нас не пройдет на запад, если нами займутся команчерос! Я слышал: мексиканец говорил, как он обнаружил место их встречи, а они эту тайну берегут пуще всего на свете. Они не оставят его в живых.