Запах Зла

– Похоже, вы все уже решили.
– Никто не принуждает тебя, Кел. Ты можешь отправляться куда пожелаешь, делать что хочешь. Только все-таки поговори с Тором. Я знаю, ты его не любишь, но он хороший человек.
Мне хотелось воскликнуть: «О небеса, да перестань же! Мы с тобой вдвоем позаботились о том, чтобы он перестал быть добрым. Теперь он полон ярости из-за того, что мы с ним сделали. Он жесткий и стал еще более жестким из-за той скверны, которой мы его наградили».
Как говорил мне старый гхемф? «Мы сегодня совершили большее зло, чем думали…»
Но я ничего этого не сказал. Я не мог взваливать на Блейз еще более тяжелую ношу, чем та, которую она уже несла. Я вздохнул. Ничего из того, что нам предстояло сделать, не было легким… не было даже безопасным.
Я подумал о Джастрии и Небесной равнине, подумал о своем изгнании и своей семье, подумал о дастелцах и о тех людях с Плавника, которые погибли из-за меня, и понял, что всю свою жизнь буду пытаться загладить вину и все равно плохо спать по ночам. Я думал о Руарте, который любил Флейм так долго, так преданно и так трагически. Я думал о Флейм, оскверняемой ее собственным злосчастным ребенком, которую ждало будущее столь ужасное, что это было невозможно даже вообразить. Я думал о Блейз, поклявшейся убить свою любимую подругу, о Блейз, на которую охотились те самые люди, которым она когда-то служила. Я чувствовал, что отчаяние раздирает меня на части.
– Сколько сейчас времени? – спросил я.
– Поздний вечер. Давай поужинаем и отправимся спать. Ты совсем измучен. – Блейз встала и протянула мне руку. – Вставай, Гилфитер. Нам нужно обсудить наши планы. Нас ждут дальние дороги и трудные дела.
Я не ответил на ее пожатие. Вместо этого я с любопытством спросил:
– Скажи мне, Полукровка, неужели ты никогда не сдаешься?
Блейз склонила голову к плечу и задумалась.
– Первые тридцать лет жизни я прожила, не имея друзей, а потом встретила Флейм. И Тора. И тебя. И Дека. За каких-то несколько недель… нет, с того самого дня, как я встретила Флейм, моя жизнь изменилась. – Блейз криво улыбнулась и пожала плечами. – Я все это говорю вот к чему: я бы пересекала Райские острова из конца в конец дважды в год, если бы так можно было помочь Флейм. Нет, я не собираюсь сдаваться. И если когда-нибудь мне и придется сдаться, то только чтобы убить ее, чтобы избавить ее от страданий. Я дала такое обещание, и я его сдержу. – Мгновение Блейз молчала, потом спросила: – Тебя это шокирует? 
Я покачал головой.
– Не забудь: именно по такой же причине я убил Джастрию.
– Ты сумел примириться со смертью Джастрии, мне кажется.
– Да, пожалуй. Я по-прежнему не думаю, что ее желание причинить мне боль было мною заслужено, но винить ее я не могу. Ее следует жалеть, а не упрекать. Люди – существа более сложные, чем я когда-то думал. Я многому научился за последние недели.
– Я тоже. И не все мои открытия были приятными. Я… я потеряла друга, потому что хотела спасти ему жизнь. Сейчас я собираюсь лишиться лучшей подруги, убив ее… Можно подумать – хоть это и неправда, – что я очень расточительна, когда дело касается друзей. – В словах Блейз звучал скорее суховатый юмор, чем горечь, но все равно они заставили меня попытаться ее утешить.
– У тебя остаюсь я.
– Ох, так ли? Судя по моим замашкам, я того и гляди и в отношении тебя совершу что-нибудь ужасное.
– Девонька моя, ты это уже совершила – разве ты забыла? Еще в самом начале нашего знакомства… Ты украла моего селвера и разрушила мою жизнь. – Я улыбнулся ей. – И все равно я тут как тут, и мне почему-то кажется, что ничего худшего сделать мне ты уже не сумеешь, так что от данного друга тебе в жизни не удастся избавиться.
Блейз не ответила на мою улыбку – она закусила губу и отвела глаза.
– Это… это много для меня значит. Спасибо.
– Ты что-то говорила насчет ужина, – напомнил я, желая сменить тему разговора.
Блейз снова протянула мне руку, и я неуклюже поднялся на ноги. Устал я безумно.
– Кел, с тобой все будет в порядке? – спросила Блейз. 
Я знал, что она говорит не о моей усталости, и честно ответил:
– Не знаю. Может быть, понемногу… В том, что случилось с дастелцами, я был инструментом, хоть и не причиной. Моей вины в их гибели нет, это все равно когда-нибудь случилось бы. Мортред не мог жить вечно. И все равно я жалею, что не разделался с ним быстрее. Тогда люди на Плавнике остались бы в живых. – Мои слова ничего, конечно, не меняли – факт оставался фактом: мои действия повлекли смерть тысяч людей на всех Райских островах, и мне предстояло всю жизнь терзаться своей виной. Блейз это знала, как знал и я. – Блейз…
– Да?
– Мне ужасно жаль, что я подверг тебя такому риску – там, на Сухаре – только потому, что мне не хватило духу убить Мортреда быстрее. Я ведь все ждал, что явится кто-то из вас и возьмет грязную работу на себя.
Лицо Блейз расплылось в улыбке.
– Э, Гилфитер, разве это была бы жизнь – без капельки волнений? У тебя в запасе было две секунды – куча времени.
Я не понял, о чем она говорит.
– Две секунды?
– Когда Мортред ударил дун-магией – он метил в Сухарь, где я находилась, а не в Плавник. Только все получилось не так: из-за того, что ты его ударил, Мортред потерял контроль над своей силой, и она рассеялась во всех направлениях и особого вреда не причинила. Тем, кто был на Плавнике, не повезло: Плавник оказался ближе, так что удар обрушился сначала на него. Вот в этом и было все дело, Кел. Ударь ты Мортреда на две секунды позднее, все случилось бы иначе: Сухарь превратился бы в пыль… и падать мне пришлось бы с большой высоты. Тогда бы я тут не стояла.
Я был поражен.
– Две секунды… 
Блейз кивнула.
– Я чуть тебя не убил… – Сердце у меня замерло – как в тот момент, когда Плавник обрушился и я думал, что Блейз окажется под завалом. В тот момент мне так хотелось сказать ей правду, так хотелось, чтобы она знала: мне нравилась совсем не Флейм, а она, Блейз. С той самой ночи на Небесной равнине, когда она говорила со мной о Джастрии и о своем друге, которого ей пришлось убить, и мы вместе любовались лунными цветами, я думал только о ней. В конце концов, когда мы добрались до Ксолкаса, я любил ее не меньше, чем раньше любил Джастрию… нет, гораздо больше.
Да, мне хотелось сказать ей об этом, как много раз хотелось раньше, только какой в этом был смысл? Сначала я неверно понял их отношения с Флейм, а потом на сцене появился Райдер; я видел, с каким выражением Блейз смотрит на него, будь он проклят. Он обладал всем, чего я был лишен, – мужественной красотой, уверенностью в себе, опытом многих странствий, положением в обществе. Он был тем, кто не раз спасал Блейз жизнь, был человеком, равным ей во всем. Разве мог с ним соперничать рыжий лекарь, спотыкающийся на ровном месте?
Я ревновал к Райдеру, конечно. И я спас его ради Блейз – а вовсе не потому, что так уж заботился об этом менодианском патриархе. Его жизнь я купил ценой свободы двенадцати злых колдунов – только потому, что она его любила. Я так и не смог с тех пор понять, делает это мой поступок более или менее достойным…
Я улыбнулся.
– Как хорошо, что ты умеешь так быстро бегать, правда?
– Правда, друг мой пастух, – ласково сказала Блейз. – Пошли ужинать. Баранина, которую готовят на Ксолкасе, очень хороша.
За постоянным подначиванием скрывалась теплая дружеская привязанность, и этим мне приходилось довольствоваться.
От агента по особым поручениям
Ш. айсо Фаболда,
Департамент разведки,
Федеральное министерство торговли, Келлс, Достопочтенному М. айсо Кипсуону,
Президенту национального общества научных, антропологических и этнографических исследований не-келлских народов
15/1 МЕСЯЦА ОДНОЙ ЛУНЫ, 1794
Дорогой дядюшка!
Мне очень жаль, но новой порции перевода для Вас у меня еще нет. Натану пришлось много времени потратить на работу с другими документами, которые в срочном порядке затребовало министерство.