Последние похождения Арсена Люпэна. Часть I: Двойная жизнь Арсена Люпэна

— Отлично. А кожаный конверт?
— Не было, патрон.
— Значит, он в сейфе. Господин Кессельбах, соблаговолите сообщить мне секретный шифр.
— Нет.
— Вы отказываетесь?
— Да.
— Марко!
— Патрон?
— Приложи-ка дуло револьвера к виску мсье!
— Слушаюсь.
— Палец — на спуск.
— Есть.
— Ну как, старина Кессельбах, будешь говорить?
— Нет.
— Даю десять секунд, ни единой больше. Марко?
— Патрон?
— Через десять секунд ты прострелишь голову мсье.
— Слушаюсь.
— Итак, Кессельбах, считаю: раз… два… три… четыре… пять… шесть…
Кессельбах подал знак.
— Будешь говорить?
— Да.
— Ты успел вовремя. Итак, шифр… Слово, чтобы открыть замок?
— Долор.
— Долор… Имя госпожи Кессельбах, кажется, Долорес? О любовь, любовь!.. Марко, сделаешь все, что я сказал. И смотри, не ошибись. Повторяю… Отправишься к Жерому в известную тебе контору, отдашь ему ключ и сообщишь шифр: Долор. Поедете затем вместе в Лионский кредитный банк. Жером войдет сам, распишется в книге посетителей, спустится в подвал и заберет все, что найдет в сейфе мсье. Понятно?
— Да, патрон. Но если сейф случайно не откроется, если слово «Долор»…
— Спокойно, Марко. По выходе из банка ты расстанешься с Жеромом, поедешь к себе и по телефону сообщишь мне о результатах операции. И если, по случайности, слово «Долор» не позволит открыть сейф, у нас двоих, моего друга Кессельбаха и меня, состоится маленький, завершающий разговор. Кессельбах, ты уверен, что не ошибся?
— Да.
— В таком случае я смогу убедиться, что ты здесь ничего не скрываешь. Посмотрим, посмотрим. Марко, чеши!
— А вы, патрон?
— Я остаюсь здесь. Опасность никогда не была такой незначительной. Не так ли, Кессельбах, ты отдал все распоряжения?
— Да.
— Дьявол, ты что-то слишком быстро это сказал… Не стараешься ли выиграть время? Надеешься, что я попаду в ловушку, как дурак?
Он подумал, посмотрел опять на пленника и заключил:
— Нет, навряд ли. Никто более нас не станет беспокоить.
Он не окончил еще последнего слова, когда в вестибюле раздался звонок. Незнакомец тут же, с силой зажал рукой рот господина Кессельбаха.
— Ах, ты, старая лиса! Ты кого-то ждал!
В глазах пленника затеплилась надежда. Из-под ладони, которая его душила, донесся злорадный смешок. Незнакомец задрожал от бешенства.
— Молчи… Не то — задушу… Марко, быстро, заткни ему рот кляпом. Скорее… Вот так!
Звонок раздался опять. И он крикнул, как будто сам был Рудольфом Кессельбахом и Эдвардс находился бы на посту:
— Откройте же, Эдвардс!
Затем тихо вышел в вестибюль и шепотом, указывая на секретаря и слугу, приказал:
— Марко, помоги-ка затолкать их во вторую комнату…
И поднял сам секретаря. Сообщник внес слугу.
— А сейчас — в гостиную, — скомандовал главарь.
Затем громко, удивленным тоном сказал:
— Я не вижу здесь вашего слуги, мсье Кессельбах… Нет, не тревожьтесь, кончайте писать письмо… Я открою сам…
И спокойно открыл входную дверь.
Перед ним стоял настоящий колосс с веселым выражением лица, живыми глазами, переминавшийся с ноги на ногу и перебиравший в руках поля своей шляпы.
— Господин Кессельбах? — спросил тот.
— Совершенно верно, он живет здесь. Кого ему объявить?
— Господин Кессельбах нам звонил… Он меня ждет…
— Ах, это вы! Сейчас предупрежу. Не хотите ли минутку подождать… Господин Кессельбах сейчас вас примет…
У него хватило смелости оставить посетителя одного на пороге прихожей, в месте, откуда сквозь приоткрытую дверь была видна часть гостиной. Не спеша, даже не оборачиваясь, он вошел в салон, приблизился к своему сообщнику, стоявшему рядом с Кессельбахом, и тихо сказал:
— Дело дрянь. Это Гурель из Сюрте.
Тот вынул нож. Он перехватил его руку.
— Не делай глупостей, дурень. Есть идея. Только, ради Бога, пойми правильно, Марко, говорить теперь будешь ты. Ты слышишь, Марко, — словно ты сам Кессельбах.
Он произнес это властно, с безмерным хладнокровием. Марко без дальнейших объяснений понял, что ему придется сыграть роль Рудольфа Кессельбаха. И он сказал, достаточно громко, чтобы быть услышанным из прихожей:
— Прошу меня извинить, дорогой друг. Передайте господину Гурелю: я весьма занят сейчас, срочной работы — выше головы… Я приму его завтра, в девять часов утра. Да, да, ровно в девять.
— Хорошо, — шепнул главарь. — И больше не шевелись.
Он вернулся в вестибюль. Гурель его ждал. Он сказал ему:
— Господин Кессельбах приносит искренние извинения. Он должен завершить важную работу. Не могли бы вы прийти завтра, в девять часов утра?
Мгновение пролетело в тишине. Гурель, казалось, был удивлен и смутно встревожен. В кармане куртки сжался огромный кулак. Одно неосторожное движение — и он смог бы ударить.
Наконец, Гурель сказал:
— Пусть так… Завтра, в девять… Однако, все-таки… Да ладно, завтра, в девять утра я буду у него.
И, нахлобучив шляпу, удалился по коридорам отеля.
В гостиной Марко не сдержал смеха:
— Здорово, патрон, вы его околпачили!
— Теперь дело за тобой, Марко. Ты за ним проследишь. Если он действительно уйдет из отеля, брось его, отправляйся к Жерому и действуй, как тебе сказано. А потом — звони…
Марко поспешил прочь.
Незнакомец взял с камина графин, налил себе полный стакан воды, который выпил единым духом, намочил платок, вытер им залитый потом лоб, затем уселся перед своим пленником и с подчеркнутой вежливостью произнес:
— Позвольте, наконец, иметь честь представиться вам, мсье Кессельбах.
И, вынув из кармана визитную карточку, объявил:
— Арсен Люпэн, взломщик-джентльмен.
 
II
Имя знаменитого авантюриста, по всей видимости, произвело на господина Кессельбаха наилучшее впечатление. Люпэн не замедлил это подметить и воскликнул:
— Ага, дорогой мсье, вы вздохнули с облегчением! Арсен Люпэн — деликатный взломщик; он не любит крови, его дела не идут далее присвоения чужого имущества. Мелкие грешки. И вы сказали себе, что он не станет брать на совесть ненужного убийства. Согласен, согласен. Но окажется ли бесполезной для него ваша ликвидация? Вот в чем вопрос, и могу поклясться, что не шучу. Приступим же к делу.
Он придвинул стул к креслу, освободил пленника от кляпа и продолжал:
— Господин Кессельбах, в первый же день по прибытии в Париж ты установил контакт с неким Барбаре, директором частного сыскного агентства. Поскольку же ты действовал без ведома секретаря Чемпэна, указанный Барбаре, общаясь с тобой письмами или по телефону, выступал под именем «Полковник». Спешу уведомить, что этот мсье Барбаре — честнейший человек на свете. Но мне повезло ввести в число его сотрудников одного из моих лучших друзей. Так мне стала известна причина твоего обращения к Барбаре и так для меня возникла необходимость заняться тобой и нанести тебе, с помощью поддельных ключей, несколько домашних визитов… при которых, увы, я не нашел того, чем желал завладеть.
Он понизил голос и, глядя прямо в глаза своему пленнику, пронизывая его взором, пытаясь проникнуть в самые затаенные мысли, отчетливо произнес:
— Господин Кессельбах, ты поручил Барбаре отыскать на самом парижском дне человека, носящего ныне или носившего раньше имя Пьера Ледюка, со следующими краткими приметами: рост — метр семьдесят пять, волосы — светлые, светлые же усы. Особая примета: вследствие давнего ранения — отсутствие части мизинца на левой руке. Кроме того, на правой щеке — почти уже невидимый шрам. Обнаружению этого человека, кажется, ты придаешь огромное значение, словно от этого зависят неисчислимые выгоды для тебя. Кто этот человек?
— Не знаю.
Ответ был категоричным, однозначным. Знал он это или нет — неважно. Главное — был полон решимости ничего не сказать.
— Хорошо, — кивнул его противник. — Но у тебя есть на его счет более подробные сведения, чем те, которые ты сообщил Барбаре?