Зубы тигра

Он слышал, как били часы, и каждый раз считал удары. Спустя некоторое время на улице началось движение, загромыхали тележки молочниц, просвистел пригородный поезд. Зашевелились и в отеле. В щели ставней начал пробиваться свет, разгоняя царивший в комнате мрак.
— Уйдем отсюда, — сказал Мазеру, — не надо, чтобы он видел нас.
— Тише, — сказал дон Луис, останавливая его, — ты его только разбудишь.
— Вы видите — он не просыпается, — не понижая голоса возразил Мазеру. — В самом деле…
Та же безымянная тоска снова овладела доном Луисом. Но он не хотел, он не решался еще раз отдать самому себе отчет в том, чем она вызвана.
— Что с вами, патрон? Вам не по себе, как будто?
— Ничего… ничего… мне страшно…
Мазеру вздрогнул.
— Совсем так, как он вчера говорил…
— Да… да… и причина одна.
— Что такое?
— Ты не понимаешь… не понимаешь, что я задаю себе вопрос, уж не умер ли он?
— Вы с ума сошли, патрон?
— Не знаю… но… у меня такое впечатление…
С фонариком в руке сидел он у постели, и никогда и ничего на свете не боявшийся не решался осветить лицо Ипполита Фовиля. Наконец, сделав над собой усилие, он подошел вплотную к дивану. Взял Фовиля за руку. Рука была ледяная. К дону Луису разом вернулось самообладание.
— Окно! — крикнул он, — открой окно!
И когда свет хлынул в комнату, они увидели распухшее, покрытое темными пятнами лицо Ипполита Фовиля.
— Он умер, — тихо сказал дон Луис.
— Громы небесные! Громы небесные! — бормотал растерянный Мазеру.
Минуту, другую они стояли ошеломленные. Потом Перенна бросился к лестнице, в несколько прыжков взбежал наверх в мансарду. На кровати лежал вытянувшись вниз лицом Эдмонд — сын Фовиля — он тоже был мертв. Никогда, пожалуй, за всю свою богатую приключениями жизнь Перенна не получал такого удара. Он долгое время был не в состоянии произнести хотя бы слово, сделать хотя бы движение.
Отец и сын — оба были убиты в течение этой ночи. Несколько часов тому назад. Убиты при помощи какого-то яда, введенного уколом, как был убит Веро, как был убит Космо Морнингтон. Убиты несмотря на то, что дом охранялся и все выходы были заперты!
— Убит, убит, а я здесь, я, Люпен! Убит на глазах у меня, а я ничего не видел. Возможно ли? Поклянемся же, Мазеру, что мы не успокоимся до тех пор, пока убийцы Ипполита Фовиля и его сына не будут отданы в руки правосудия. А пока за дело! Телефонируйте немедленно в префектуру. Господин Демальон явится сюда сам. Ему придется взять на себя печальную миссию сообщить мадам Фовиль ужасную весть. Скорей!
— Погодите, патрон! Вы забываете об одной вещи, которая может очень помочь нам.
— О чем это?
— О клеенчатой тетради в сейфе.
— Ты прав! Ключи, кажется, на столе.
Мазеру отодвинул шкафчик и вложил ключ в замок. Дон Луис с лихорадочным волнением следил за ним. Наконец-то они проникнут в эту таинственную драму. Мертвые выдают своих палачей. Мазеру рылся обеими руками в бумагах.
— Что так долго? Давай ее сюда, Мазеру.
— Нельзя дать ее, патрон.
— Почему?
— Она исчезла.
Исчезла клеенчатая тетрадь, которую при них положил в сейф инженер!
Мазеру покачал головой.
— Значит, они знали о ее существовании.
— Мало ли, что они еще знают. Эти молодцы довольно еще работы зададут нам. Тем больше оснований не терять время. Ступай, телефонируй.
Дон Луис ходил взад и вперед по комнате, рассматривая разные вещи, как вдруг взгляд его упал на вазу с фруктами: в ней осталось всего три яблока.
— Съел он четвертое, — прошептал дон Луис, — странно, ведь он нашел, что они неспелые…
Он сел к столу, опустил голову на руки и через некоторое время сказал:
— Преступление совершено ровно в половине первого.
— Почему вы это предполагаете, патрон?
— Убийца или убийцы господина Фовиля, перебирая вещи на столе, свалили часы господина Фовиля, они подняли и положили их на место, но часы остановились. Они показывают половину первого.
— Но как же эти черти могли проникнуть сюда?
— Вот через эту дверь из сада, а в сад — с бульвара Сюше.
— У них, значит, были ключи?
— Подобрали, очевидно.
— А полицейские, что охраняли дом?
— Ты знаешь ведь, как это делается: ходят себе взад и вперед, не думая о том, что в сад прекрасно можно забраться за их спиной.
Бригадир Мазеру был, видимо, ошарашен.
— Какая смелость, какой тонкий расчет!
— До чего же ловкий народ, — сказал он наконец.
— Да, бой будет ожесточенный! Какая у них сила натиска!
К телефону подошел господин Демальон, и Мазеру начал излагать ему ход событий. Тем временем дон Луис, легко открыв оба замка, вышел в сад с тайной надеждой найти там следы, которые облегчили бы задачу поимки преступников. По ту сторону решетки, как и ночью, спокойно прохаживались от одного фонарного столба к другому два полицейских. Они не обратили внимание на него и, по-видимому, были вообще равнодушны к тому, что происходило или могло происходить в отеле.
«Вот в чем моя главная ошибка, — подумал Перенна, — нельзя возлагать важную миссию на людей, которые и не подозревают о том, что она важна».
Внимательно все осматривая, он увидел на гравии следы, хотя и недостаточно отчетливые, чтобы можно было установить форму башмаков, но во всяком случае и этого было достаточно для того, чтобы подтвердить предположения Перенна, что бандиты воспользовались именно этим путем.
Еще несколько шагов, и дон Луис нагнулся с радостным восклицанием: у края дорожки, под пышным кустом рододендрона, он увидел что-то красное. Четвертое яблоко, на отсутствие которого в вазе он только что обратил внимание. Он осмотрел яблоко.
— А! — вздрогнул он, — возможно ли?
Он не хотел верить своим глазам. Тот, кто взял яблоко из вазы, надкусил его, бросил, так как оно оказалось слишком кислым, и на яблоке остался отпечаток зубов!
— Возможно ли! Что один из них допустил подобную оплошность! Он, вероятно, выронил яблоко случайно и не сумел его найти в темноте.
Дон Луис тщательно искал объяснения. Но факт был налицо: два ряда зубов полукругом прорвали тонкую кожицу и дальше на белой мякоти оставили определенный правильный след. Шесть зубов вверху, нижние сливались.
— Зубы тигра, — шептал Перенна, не отводя глаз от яблока. — Зубы тигра! Те же, что отметили плитку шоколада Веро?
Какое совпадение! Случайно ли? Не следует ли предположить, что тут одно и то же лицо?
Он колебался несколько секунд. Сохранить ли это вещественное доказательство только для себя, для того частного следствия, которое он решил вести? Или предоставить правосудию самому использовать его? Но при прикосновении к этому яблоку в нем поднималось чувство какого-то физического отвращения и он отбросил его в сторону, повторяя про себя:
— Зубы тигра! Зубы тигра!
Вернувшись в кабинет, дон Луис запер двери в сад, положил ключи на стол и обратился к Мазеру.
— Ты говорил с префектом?
— Да.
— Он приедет сюда?
— Да.
— Он не велел тебе звонить комиссару в участок?
— Нет.
— Значит, сам позвонит. Да, что это с тобой? Клещами надо слова вытаскивать? И как странно ты смотришь на меня. В чем дело? Ошарашила тебя эта история? Да, брат! И префекту несладко. Тем более, что он немного легкомысленно доверился мне, и теперь у него потребуют объяснения, причем я здесь? Кстати, надо, чтобы ты всю ответственность за то, что мы делали, взял на себя. Тебе же лучше. И не вздумай сознаваться, что ты засыпал хотя бы на одну секунду. А мне лучше уйти. Если я понадоблюсь префекту, пусть позвонит, я буду у себя — площадь Пале-Бурбона. А присутствовать при следствии мне не подобает.
Он направился к дверям.
— Одну минутку, — воскликнул Мазеру и преградил ему дорогу. — Одну минуту! Я не согласен с вами. Я считаю, что вы должны дождаться префекта.
— А какое мне дело, что ты считаешь?
— Может и никакого, только вы не пройдете.