Пираты Зана

— Разрешено, — согласился делегат, прежде чем судья успел закончить.
— Ответчик признал обвинения. Поскольку истец не желает, чтобы правосудие приняло против ответчика меры пресечения…
— Он был бы идиотом, если бы потребовал этого, — фыркнул Ходдан.
— …а хочет только избежать повторения происшедшего, я объявляю, что ответчик будет отпущен на свободу после выплаты соответствующего залога, обеспечивающего его законопослушное поведение в будущем. Иными словами, ответчик должен внести определенную сумму денег, которая будет конфискована в случае, если он еще раз войдет на территорию электростанции, проигнорирует надписи «Посторонним вход воспрещен» и «Частная собственность» и выведет из строя аппаратуру, принадлежащую истцу.
— Хорошо, — возмущенно заявил Ходдан, — я найду деньги. Если в Комиссии настолько глупы, что не думают об экономии собственных средств… Чему равняется залог?
— Суд примет решение и сообщит ответчику в течение двух часов, полагающихся по закону, — скороговоркой выпалил судья. Потом, с трудом сглотнув, добавил: — Ответчик будет содержаться под стражей до объявления размера залога. Слушание закончено.
Он не смотрел на арестованного. Охранники навели на Ходдана станнеры и поспешно вытолкали его из зала заседаний.
Через некоторое время в камеру со стальными стенами, куда поместили Брона, пришел Дерек — какой-то чересчур бледный и потрясенный.
— У меня неприятности, потому что я твой друг, — горестно сообщил он. — Однако я попросил разрешения объяснить тебе, что произошло. В конце концов, ведь это я стал причиной твоего ареста. Я же уговаривал тебя не подсоединять твой приемник без разрешения администрации Мид-Континент!
— Я помню, — прорычал Ходдан, — но некоторые люди настолько глупы, что им нужно все показывать. Я не знал, что на свете есть идиоты, с которыми и этот номер не проходит.
— Ты продемонстрировал им нечто такое, о чем и сам не догадываешься, — грустно заявил Дерек. — Брон, я… я должен тебе сказать. Когда рабочие отправились заменить уголь в ящиках… они обнаружили труп! Ты понимаешь, о чем я, Брон?
— И о чем же?
— Твой прибор убил человека. Несчастный находился у дерева, на некотором расстоянии от здания. Твой приемник прикончил его через каменную стену. У бедолаги не осталось ни одной целой кости. — Дерек снова принялся заламывать руки. — На какой-то стадии выброса энергии твое устройство испускает смертоносные лучи!
Ходдан пережил слишком много потрясений за один день. Когда появился Дерек, он пытался соотнести панику, которую видел на лицах окружающих, с обвинениями, выдвинутыми в суде. Ничего не получалось. Новый поворот событий, о котором раньше почему-то никто ничего не говорил, лишил его дара речи. Он вытаращил глаза на Дерека, а тот, уже не стесняясь, открыто рыдал.
— Неужели ты не понимаешь, — жалобно пролепетал Дерек. — Я не имел права умолчать о том, что невинный прохожий погиб из-за твоей установки. Нам не нужны смертоносные лучи! Полиция не вправе допустить, чтобы человек, умеющий их делать, разгуливал на свободе! У нас замечательный мир, но и здесь хватает безумцев, готовых совершать всяческие мерзости. Власти не позволят даже тени подозрения о такой возможности стать достоянием общественности. Вот почему тебе не предъявили обвинения в убийстве. Желающих заняться исследованиями найдется больше чем достаточно, и рано или поздно кто-нибудь обязательно найдет то, что удалось открыть тебе. Если такое оружие попадет в руки какого-нибудь придурка, наша жизнь не будет ничего стоить. Ради блага цивилизации твои «достижения» следует навсегда упрятать от общественности — и тебя вместе с ними. Тебе уготована ужасная судьба, Брон!
— Но я же должен заплатить залог, и тогда меня отпустят, — ничего не понимая, проговорил Ходдан.
— Судья, — обливаясь слезами, продолжал Дерек, — не назвал сумму вслух, потому что протокол заседания должен быть опубликован. Она равняется пятидесяти миллионам кредитов! Никто не даст тебе таких денег, Брон! А учитывая причину, по которой принято столь суровое решение, тебе никогда не удастся убедить власти снизить размер залога.
— Любой, кто посмотрит на чертежи приемника, сразу поймет, что он не может испускать смертоносные лучи, — запротестовал Ходдан.
— На них никто не посмотрит, — хлюпая носом, успокоил друга Дерек. — Тот, кто знает, как они получаются, должен быть заключен под стражу. Власти переговорили с представителями Комитета по патентованию открытий. Было принято решение забыть о существовании твоего прибора. Никто не осмелится изучить документацию на твое устройство — поскольку тот, кто поймет принцип его действия, мгновенно угодит в тюрьму. Никто не станет рисковать и пытаться разобраться в том, каким образом возникают смертоносные лучи — по крайней мере, в нашем цивилизованном мире, где толпы сумасшедших только и мечтают о том, чтобы кого-нибудь прикончить. Тебя следует запереть навсегда, Брон! Это просто необходимо!
— О! — не к месту вскричал Ходдан.
— Я прошу прощения за то, что явился причиной твоего ареста, — склонил голову Дерек, — но я не мог не сообщить…
Ходдан внимательно изучал стену своей камеры. Дерек, громко причитая, убрался восвояси. Он был честным, прекрасным, не слишком умным молодым человеком… и единственным другом Брона Ходдана.
Ходдан тупо смотрел в пустоту. Все происшедшее казалось ему неслыханным, но, с другой стороны, совершенно естественным. Когда появляется новшество, способное внести изменения в однообразную, однако такую привычную жизнь людей, они далеко не всегда радуются подарку. Чем богаче человек, тем более доволен он своим существованием, и тогда даже самые минимальные перемены принимаются им в штыки. А самыми немыслимыми считаются те нововведения, которые заставляют думать.
Высшая администрация в Комиссии по энергетике считала, что все идет хорошо, система отлажена и дает прекрасные результаты. Зачем же в таком случае тратить силы на изучение нового устройства? Они даже не пожелали взглянуть на чертежи Ходдана, поскольку не видели в них никакой необходимости. А когда он доказал, что его приемник работает, демонстрацию посчитали оскорбительной. Ходдану следовало понимать, что бюрократы ухватятся за любую возможность, чтобы не думать о новом приемнике.
Рядом с действующим устройством обнаружен труп… Так, если предположить, что именно устройство послужило причиной смерти, тогда можно отреагировать чрезвычайно эмоционально — например, с возмущением потребовать, чтобы ненавистный прибор и его изобретатель навсегда исчезли из поля зрения общественности… А самим продолжать жить в счастливом и бездумном покое, которому не угрожают никакие перемены.
Ходдана трясло от возмущения. Теперь он понимал, что иначе и быть не могло. Мир по имени Уолден достиг непомерных высот развития. Тут добились таких грандиозных успехов, что стремиться к его усовершенствованию считалось неприличным; ну, разве что только кто-нибудь придумает новые пилюли, которые помогут гражданам переносить ужасающую скуку и однообразие жизни. Желать чего-то неизвестного? Немыслимо! Хотеть разрешено только то, что имеется в наличии. На Уолдене никто ни о чем не мечтает. Электронный прибор Ходдана не имеет никакого отношения к реальным нуждам, он явился всего лишь технической новинкой. И следовательно, не обладает никакой ценностью или значимостью.
А Ходдану придется провести остаток своих дней в тюрьме только потому, что он раньше не сообразил, как обстоят дела на самом деле.
Нет, возмутился он, ему не все равно! У него есть желания! Например, он хочет отсюда выбраться!
И Ходдан занялся планом побега, заставив мозг работать над новой проблемой, не отвлекаясь на остальное. На сей раз он не повторит прежних ошибок и не станет предлагать людям то, в чем они не нуждаются. Он даст своим тюремщикам и врагам то, что им нужно, — по крайней мере, сделает вид…
Ходдан понимал, что они будут счастливы, если он умрет — но так, чтобы их собственная совесть оставалась девственно чистой. И соответствующим образом построил план побега.