Эдем

— Лежит! Лежит! — заорал Инженер.
Через мгновение он опомнился — рядом с ним стоял Доктор.
— Что? Что? — повторил Инженер, словно оглохнув, он никак не мог понять, что тот говорит.
— Кажется, мы возвращаемся домой, — сказал Доктор.
Инженер молчал.
— Он будет жить, — сказал Доктор.
— Кто? О ком ты говоришь? А…
Инженер вдруг понял.
— И что? Полетит с нами? — спросил Инженер, шагнув к ракете. Он спешил, ему хотелось как можно скорее осмотреть носовую обшивку.
— Нет, — ответил Доктор.
Он пошел за Инженером, потом, как бы задумавшись, остановился. Явно похолодало: фонтан жидкого газа все еще бил из раздавленной трубы. На поверхности корпуса ракеты появились фигурки, одна из них исчезла, через несколько минут бурлящий столб газа осел, некоторое время еще брызгала пена, от которой леденел воздух. Неожиданно наступила полная тишина. Доктор огляделся, точно удивившись, как он сюда попал, и медленно двинулся вперед.
Ракета стояла вертикально — белая, белее пронизанных солнцем облаков, среди которых, казалось, уже плыла ее далекая заостренная вершина. Миновали три дня тяжелой работы. Погрузка была окончена. Большой параболический пандус из сваренных обломков стены, которая должна была запереть людей, тянулся вдоль склона холма. В восьмидесяти метрах над поверхностью планеты в открытом люке стояло четверо людей. Они смотрели вниз. Там, на буро-желтой плоской поверхности, виднелись две маленькие фигурки, одна немного светлее другой. Люди смотрели сверху, как они стоят: неподвижно, совсем близко, всего лишь в нескольких десятках метров от плавно расширяющихся дюзовых колец.
— Почему они не уходят? — нетерпеливо спросил Физик. — Мы не сможем стартовать.
— Они не уйдут, — сказал Доктор.
— Что это значит? Он не хочет, чтобы мы улетали?
Доктор знал, что это значит, но молчал.
Солнце стояло высоко. С запада плыли нагромождения туч. Из открытого люка, как из окна стрельчатой башни, неожиданно вознесшейся в пустыне, виднелись южные горы, поголубевшие, слившиеся с тучами вершины, большая западная пустыня — на сотни километров раскинулись полосы залитых солнцем барханов и фиолетовая шуба лесов, покрывающих склоны на востоке. Гигантское пространство лежало под небосводом с маленьким резким солнцем в зените. Кружевным каркасом тянулось внизу кольцо стены, тень ракеты двигалась по нему, как стрелка титанических солнечных часов, она уже приближалась к двум крохотным фигуркам.
С востока послышался гром, протяжным свистом отозвался воздух, и пламя сверкнуло из черного купола взрыва.
— Ого, это что-то новое, — сказал Инженер.
Снова гром. Невидимый снаряд выл все ближе, людей накрыл конус адского свиста, казалось, что зацепило нос ракеты — в нескольких десятках метров от корабля почва охнула и подпрыгнула вверх. Люди почувствовали, как он зашатался.
— Экипаж, по местам! — скомандовал Координатор.
— Но они!… — гневно воскликнул Химик.
Люк захлопнулся.
В рубке не было слышно рева. На экранах заднего обзора по песку прыгали огненные кусты. Две светлые точки все еще стояли неподвижно у подножия ракеты.
— Застегнуть пояса! — приказал Координатор. — Готовы?
— Готовы, — отозвался экипаж вразнобой.
— Двенадцать часов семь минут. К старту! Пуск!
— Включаю реактор, — сказал Инженер.
— Есть критическая, — сказал Физик.
— Циркуляция нормальная, — сказал Химик.
— Гравиметр на оси, — сказал Кибернетик.
Доктор, вися между вогнутым сводом и выложенным пенопластом полом, смотрел на задний экран.
— Стоят? — спросил Координатор, и все взглянули на него — это слово не относилось к ритуалу старта.
— Стоят, — ответил Доктор.
Ракета, задетая взрывной волной, вздрогнула.
— Старт! — громко сказал Координатор.
Инженер с мертвым лицом включил привод. Люди не слышали ничего, кроме очень слабых далеких взрывов, которые происходили как будто в другом, ничего общего с людьми не имеющем мире. Медленно нарастал тихий, пронизывающий свист — все как бы растворилось в нем, растеклось; мягко покачиваясь, люди проваливались в объятия неодолимой силы.
— Стоим на огне, — сказал Инженер.
Это значило, что ракета оторвалась от грунта и выбрасывает ровно столько огненных газов, сколько необходимо, чтобы уравновесить собственную тяжесть.
— Нормальная синергическая, — сказал Координатор.
— Выходим на нормальную, — доложил Кибернетик.
Задрожали нейлоновые тросы. Лапы амортизаторов вышли из поршней и медленно поползли назад.
— Кислород! — крикнул Доктор, как бы проснувшись, и сам закусил эластичный мундштук.
Через двенадцать минут корабль вышел за пределы атмосферы. Не уменьшая скорости, он уходил в звездную черноту по виткам разматывающейся спирали. Семьсот сорок огоньков указателей, контрольных ламп, приборных шкал пульсировало, дрожало, мигало и сверкало в рубке. Люди расстегнули пояса и побросали карабины на пол. Они подходили к распределительным пультам, недоверчиво клали на них ладони, проверяли, не греются ли где-нибудь трубопроводы, не слышно ли шипения замыканий, подозрительно втягивали воздух — нет ли запаха огня, гари, — заглядывали в экраны, проверяли показания астродезических калькуляторов — все было таким, каким должно было быть: воздух чистый, температура нормальная, распределительный щит словно никогда и не превращался в груду обломков.
В навигационной рубке над картами склонились Инженер и Координатор.
Звездные карты были больше, чем стол, они свисали на пол, иногда рвались. Давно шли разговоры, что в навигационной нужен стол побольше, а то все топчут карты. Но стол оставался неизменен.
— Видел Эдем? — спросил Инженер.
Координатор непонимающе взглянул на него:
— Кто? Я?
— Сейчас. Погляди.
Координатор обернулся. На экране, гася близкие звезды, плыла огромная опаловая капля.
— Прекрасная планета, — сказал Инженер. — Потому мы и свернули с курса, что она такая прекрасная. Мы хотели только пролететь над ней.
— Да. Хотели только пролететь.
— Исключительный блеск. Другие планеты не такие прозрачно-чистые. Земля так просто голубая.