Звездная пыль

Но даже среди собравшихся выделялась своим блеском (как в прямом, так и в переносном смысле) почетный председатель этого собрания, достопочтенная виконтесса Таисья Кукушкина, занимавшая в свое время почти все посты в правительстве Амазонии, а ныне заведующая гаремом, или, по-древнему, — кизляр-ага. Впрочем, за глаза ее называли «Кизляр-Яга» — за строптивый нрав и солидный возраст.
В даный момент говорила комендант Темескиры — генерал-лейтенант Инна Черская.
— Думаю, особо возникать тут нечего — указ, конечно, странный, но воля правительницы — закон. Проблем тут особых не будет. Вначале высечем — благо она даже не солдат, а так, чина не имеющая личность. И поделом, откровенно говоря. Потом — ну, присвоим ей генерала — оформим приказ задним числом, мало ли отпрысков нашей знати записаны во флот чуть ли не с рождения, а то и с момента зачатия. А потом, в соответствии с указом, разжалуем до капитана…
— Нет!! — бахнула кулаком по столу Алиса Комитени, маркиза и командир ударного корпуса. — Вы все — безмозглые клуши, которым надо не государством рулить, а… — Почтенная маркиза не стала уточнять, чем именно следует заниматься. — Вы бы хоть подумали: что будет с нами всеми, когда ее высочество сядет на трон? Что она с нами сделает? Думаете, она не припомнит нам эту порку? Ну ладно, я старуха, я, может, помру. Ты, Инка, тоже. Но вы-то, вы?!
По лицам присутствующих было как раз видно, что маркиза зря тратит свои нервы, и именно вот это они прекрасно понимают.
— Но почему такая суровость? — пожала плечами герцогиня Ирина Снежнецкая — статс-секретарь императрицы, недавно вернувшаяся из очередной командировки в одну из окраинных систем. — Дело, конечно, скандальное…
— Почем я знаю? — фыркнула графиня Черская. — Может быть, девчонка своей выходкой нарушила какие-нибудь внешнеполитические планы императрицы? Кто знает, что у нашей правительницы в голове? И вообще — что мы так шумим? Ты, Алиса, зря нагнетаешь обстановку. Можно подумать, нашу теперешнюю царицу в детстве мало пороли? Да и нас с тобой — тоже.
— Сейчас другие времена, и принцессу воспитывали совершенно по-другому…
— Вот то-то и оно, что воспитывали не так, как надо! — хмыкнула Кукушкина.
Однако ее мало кто поддержал.
— Может, всё-таки побеседовать с Ипполитой? — тоненько протянула маркиза Здислава Запковска — самая молодая из присутствующих, недавно вошедшая в их число. — Если вы боитесь… я готова сама…
Собравшиеся дружно зашикали.
— Или ты не знаешь, что Ипполита никогда не отменила ни одного указа? — саркастически рассмеялась Сэй Кикуджиро. — Брось и не ломай себе карьеру!
— А если… — нерешительно начала вице-канцлер.
— Что? — напряженно повернулись к ней все собравшиеся.
— Ну, я подумала… может, нам… ввести императрицу в заблуждение? Ну, там составим акт о порке, оформим ссылку на какую-нибудь тыловую базу, а на самом деле спрячем Милисенту где-нибудь в наших имениях, гарем для вида расформируем, а на самом деле тоже где-нибудь у себя приютим… до поры до времени…
— Но у Милисенты еще нет гарема, — робко напомнила главная егермейстерша.
— Да это-то как раз пустяки, — махнула рукой Таисья. — Скинемся, подруги, по одному-два мужичка — вот и гарем. Потом же и заберем их обратно. А когда ее великолепие остынет, подсунем указ о снятии опалы, и всё будет тип-топ…
— Ладно, попробуем, — вздохнула Алиса. — Убедили, соратницы.
«И что я тут делаю?! — вдруг подумала Ирина. — Зачем мне вся эта придворная канитель?»
Да, совсем как в старом анекдоте, как сказала генерал, застав своего адъютанта, кувыркающейся с тремя генеральскими мужьями разом: «Ну я-то ихняя жена, но тебе, девочка, зачем это надо?» Послать бы эту политику подальше, уехать в поместье, забыть обо всём, заняться наконец устройством личной жизни и воспитанием дочки, оставшейся от второго и последнего из неудачных браков.
Но — нельзя. Потому что — не так уж много по-настоящему надежных людей вокруг трона. И тем более — не так много настоящих друзей у Ипполиты.
Хотя последняя попытка дворцового переворота была подавлена в Амазонии уже почти полтора века назад, но друзья царствующей особе нужны, быть может, больше, чем кому-нибудь другому.
А если всё-таки переговорить с императрицей? Нет, не стоит. И дело не в монаршем гневе, который может на нее обрушиться. Просто она слишком хорошо знала свою давнюю подругу. Та и в самом деле очень редко меняла принятые решения. Больше того, попытки отговорить от них зачастую приводили к обратному результату. В этом смысле Ипполита XII удалась в прабабку — Ипполиту IX, она же Великая.
…Наверняка члены теневого кабинета весьма удивились бы, узнав, что указ, который они так яростно обсуждали и который, по идее, пока не должен быть известен никому, кроме узкого круга посвященных, в данный момент так же обсуждается в одном из особняков, принадлежащем не кому иному, как лидеру радикальной оппозиции — княгине Элеоноре де Орсини.
Сейчас выступала не она, а маркиза де Трухильо. Обсуждала она, правда, не сам указ — ее давно уже занесло несколько не в ту степь.
— Радикалы стали играть при дворе и в империи непозволительно низкую роль! Я считаю, что мы должны воспользоваться ситуацией и незамедлительно поставить вопрос… — задыхалась от возмущения маркиза де Трухильо. Какой вопрос следует поставить и куда, она не уточнила, торопливо наполнив стакан квасом и влив его в пересохшее горло.
— Мы видим, как падают нравы, как славные традиции Ипполиты Великой забываются, как разложение всё явственнее дает о себе знать! — продолжила она, отдышавшись. — Дошло до того, что не только мас… маскулинисты (слово это она выговорила с неприкрытым отвращением) почти открыто собираются на свои мерзкие сходки! Нет, мало и этого — вы подумайте — даже среди нас, сильного пола, появились сторонницы безумной идеи равенства женщин и мужчин!
— Я готова простить девчонке даже эту ее выходку, — вернулась она к теме. — В конце концов, быть может, кроме директора, не нашлось подходящих мужиков: чего еще ждать от извращенного патриархального мира?! Но даже довести дело до конца у нее не хватило пороха, черт возьми!
— Это верно, — проскрипела графиня Камилла Паркер. — Молодежь нынче пошла не та! Вот во времена моей молодости мы не разбирали — там мужик или баба, а сношали всё, что шевелится! Насилуешь — так насилуй, а не разводи всякие мерехлюндии с антимониями!
Кое-кто неодобрительно поморщился.
Конечно, сейчас не прежнее суровое время, не эпоха Ипполиты XI, но всё равно не стоит графине так открыто бравировать своей нестандартной ориентацией, особенно в ее почтенном возрасте. Пусть закон и люди и снисходительно относятся к маленьким слабостям сильного пола. Но ведь не зря сказано в Святом писании: «Когда Богиня Великая Мать создавала женщину и мужчину, она сотворила все части их тела именно для того, для чего нужно, а не для того, чего не нужно…» Поэтому все поползновения использовать детородные органы не так, как предписано природой, и не к субъекту другого пола (чем грешат извращенные патриархальные миры) сурово осуждаются моралью и законом. Ну, к женщинам этот закон, положим, и впрямь куда снисходительней…
— Я готова полностью согласиться с маркизой, — сообщила виконтесса Далласская, — двор погряз в непозволительной роскоши! А в это время число мужчин, вынужденных работать, неуклонно растет, ибо женщины не могут прокормить свои семьи! Из-за больших гаремов наблюдается и дефицит мужчин — уже нередки случаи, когда несколько женщин вынуждены в складчину обзаводиться одним мужем — где это видано? Да еще эта идиотская мода — заводить детей не так, как установила природа, а с помощью врачей — некоторые идиотки вообще месяцами стоят в очереди за элитной спермой! И это в то время, когда у одной только императрицы в гареме четыре сотни здоровых лбов!
Нужно потребовать от Ипполиты принять закон против роскоши и немедленно ограничить предельное число мужей хотя бы полусотней для знати и десятком для простолюдинок! Нужно защитить нашу мораль! Императрица с ее либеральной политикой перешла все границы допустимого…