Между небом и землей

Наталия повесила трубку, предварительно попросив сообщить, если вдруг появится новая информация.
— Очень жаль, но у них ничего нет.
— Ну что ж, поведу-ка я тебя ужинать, поскольку банки ничего нового нам сегодня не сообщат.
Они отправились в «Перри» и сели в зале, выходящем окнами на улицу.
Джордж рассеянно слушал Наталию, поглядывая сквозь стекло на улицу.
— Как давно мы знакомы, Джордж?
— Это один из вопросов, которые никогда не надо задавать, красавица моя.
— Почему?
— В любви нет места арифметике!
— Всё-таки сколько?
— Достаточно, чтобы ты меня выносила, и недостаточно, чтобы ты меня больше не могла выносить!
— Нет, гораздо дольше!
— С клиниками неувязка. Я всё время упираюсь в мотив преступления: в чём здесь интерес?
— Ты видел её мать?
— Нет, завтра утром.
— Может, это она, ей надоел госпиталь.
— Не говори глупости, только не мать, это слишком рискованно.
— Я хочу сказать, возможно, она решила положить всему конец. Приходить каждый день и видеть своего ребёнка в таком состоянии… Иногда начинаешь думать, что лучше бы все прекратилось, начинаешь соглашаться с мыслью о смерти.
— И ты себе представляешь, как мать проворачивает подобное дело, чтобы убить собственную дочь?
— Нет, ты прав, это слишком дико.
— Без мотива мы ничего не найдём.
— Остаётся твой след — клиники.
— Думаю, это тупик, я там ничего не чувствую.
— Зачем ты так говоришь? Ты же хотел, чтобы я осталась с тобой поработать сегодня вечером!
— Я хотел, чтобы ты поужинала со мной сегодня вечером! Нет, это слишком бросается в глаза. Они никогда не смогли бы повторить подобный трюк, все больницы будут начеку, а я не думаю, чтобы цена одного тела стоила такого риска. Сколько стоит почка?
— Две почки, печень, селезёнка, сердце — все вместе около ста пятидесяти тысяч долларов.
— Ещё дороже, чем у моего мясника, подумать только!
— Ты отвратителен.
— Сама видишь, это ложный путь — для клиники, даже оказавшейся на мели, сто пятьдесят тысяч долларов ничего не изменят. Нет, деньги здесь ни при чём.
— Возможно, дело в срочной необходимости получить конкретный орган.
Она продолжила свою мысль: для кого-то наличие или отсутствие нужного органа и его совместимость могли быть вопросом жизни и смерти. Люди умирают, потому что не могут вовремя получить почку или печень. Кто-то, располагающий достаточными финансовыми возможностями, мог заказать похищение человека в состоянии необратимой комы, чтобы спасти, например, своего ребёнка или себя самого.
Пильгез счёл этот след сложным, но допустимым, Наталия не видела в своей теории особой сложности, для Пильгеза же эта сложность заключалась в том, что круг подозреваемых существенно расширялся, придётся искать не обязательно преступника. Чтобы выжить самому либо спасти ребёнка, многие способны поддаться соблазну пожертвовать кем-то, кто признан клинически мёртвым. Преступник мог считать, что к нему неприменимо понятие убийства — если учитывать конечную цель.
— Ты полагаешь, что следует прочесать все клиники и искать богатого пациента, ожидающего донорского органа? — спросила она.
— Я и не надеюсь; это муравьиная работа и в крайне деликатной области.
Мобильник Наталии зазвонил, она включила его, внимательно выслушала, что-то записала на салфетке и поблагодарила собеседника.
— Кто это?
— Из службы контроля, тот, с кем я недавно разговаривала.
— И что?
Контролёру пришло в голову передать сообщение ночным патрулям, просто чтобы проверить, не заметил ли кто-нибудь чего-то подозрительного в связи с машиной скорой помощи, не внеся этого в рапорт.
— И что?
— А то, что мысль оказалась отличной. Один из патрулей засёк и отследил допотопную «скорую помощь», которая вчера вечером ездила кругами по кварталам Грин-стрит, филберт и Юнион-стрит.
— Чую знакомый запах…
— Они остановили парня за рулём этой «скорой», и он рассказал, что машина отправляется на покой после десяти лет беспорочной службы. Они подумали, что водитель привязался к своей колымаге и тянет время, прежде чем в последний раз отвести в гараж.
— Какая модель?
— «Форд», семьдесят первая модель.
Пильгез быстро подсчитал в уме. Если «форд», отправленный на свалку вчера вечером после десяти лет работы, был произведён в семьдесят первом году, думается, что его должны были одиннадцать лет хранить в целлофане, прежде чем начать использовать. Шофёр просто вешал лапшу на уши полицейским. След был у Пильгеза в руках.
— Есть кое-что ещё лучше, — добавила Наталия.
— Что?
— Они проследили его до гаража, куда он поставил «скорую». И у них есть адрес. Хочешь, отправимся туда прямо сейчас?
— Нет, завтра утром, гараж наверняка закрыт, а без ордера я ничего не смогу сделать. И потом, я хотел бы там появиться, не привлекая особого внимания. Мне нужно заловить не «скорую», а тех типов, которые ею воспользовались.
Пильгез заплатил по счёту. Они вышли и остановились на тротуаре. Место, где засекли «скорую помощь», находилось через перекрёсток от того, где они только что ужинали, и Джордж поглядывал в конец улицы, будто пытаясь различить туманный образ.
— Знаешь, чего бы мне хотелось? — спросила Наталия.
— Нет, но ты мне сейчас скажешь.
— Чтобы ты переночевал у меня, сегодня мне не хочется спать одной.
— У тебя имеется зубная щётка?
— У меня осталась твоя!
— Идём, я тоже хотел остаться с тобой сегодня. Уже много времени прошло.
— С прошлого четверга.
— Вот я и говорю.
Вторник прошёл плодотворно. Встретившись с миссис Клайн, он отмёл все подозрения в её адрес, узнав, что медики сами предлагали поставить точку. Уже два года закон закрывал глаза в подобных случаях.
Мать готова была сотрудничать. Она была потрясена по-настоящему. Пильгез умел отличать людей искренних от тех, кто изображал страдания. Миссис Клайн совершенно не подходила на роль человека, способного организовать подобную операцию.
В гараже Пильгез обнаружил подозреваемую «скорую помощь». Оказалось, предприятие специализировалось на ремонте машин срочных служб. Там работало около сорока механиков и человек десять администрации. Итого, около пятидесяти потенциальных подозреваемых.
Хозяин внимательно выслушал инспектора и задал только один вопрос — почему преступники благовоспитанно вернули машину на место. Пильгез пояснил, что кража привлекла бы излишнее внимание полицейских. Возможно, кто-то из работников гаража был замешан в деле и надеялся, что заимствование пройдёт незамеченным. Надо искать соучастников. Тем более что на замочной скважине не было следов взлома.
Пильгез спросил у хозяина, чем могли руководствоваться злоумышленники, выбирая именно эту колымагу. В ответ он услышал, что она была единственной на ходу. На вопрос, возможно ли, чтобы кто-то забрал ключ и изготовил дубликат на протяжении дня, хозяин ответил положительно. Таким образом, под подозрение попадали все. Пильгез попросил выдать ему личные дела персонала и личные дела тех служащих, кто покинул гараж за последние два года. В участок он вернулся около двух часов дня. Наталия ещё не пришла с обеда, и он погрузился в глубокое изучение пятидесяти семи коричневых папок.
Наталия появилась ближе к трём часам, с новой причёской, готовая к саркастическим замечаниям Джорджа.
— Помолчи, Джордж, сейчас ты скажешь какую-нибудь глупость, — заявила она, входя и даже ещё не положив сумочку.
Пильгез поднял глаза от бумаг, оглядел Наталию и выдавил улыбку. Наталия, не дожидаясь, пока Пильгез заговорит, подошла к нему и прижала указательным палец к его губам, чтобы не дать открыть рот: — У меня есть нечто, что заинтересует тебя куда больше моей причёски, но я расскажу, только если ты воздержишься от комментариев, идёт?
Он сделал вид, что ему заткнули рот кляпом, и издал утробный звук, означающий, что уговор принят. Она убрала палец.