Пурпурные кружева
Она повернулась к шкафу и быстро присела. Ее длинная юбка при этом взвилась волной. Изящными руками девушка стала собирать рассыпанные кисти.
Морган несколькими широкими шагами пересек комнату и опустился рядом с ней на колени, желая помочь. Их пальцы неожиданно соприкоснулись.
Словно электрический ток пронзил обоих. Близость Моргана взволновала девушку. Ее рука моментально отдернулась, взметнувшись кверху. Движение было настолько резким, что Лили покачнулась, едва не потеряв равновесие. Морган удержал ее.
– Позвольте мне помочь вам, – сказал он. Боль и печаль омрачили фарфоровое личико Лили. Но уже через несколько мгновений девушка овладела собой:
– Помочь мне, мистер Элиот? Ни вы и ни кто другой не сможет мне помочь.
– Лили, я просто хотел…
– Нет, пожалуйста, не продолжайте. Уходите! Я хочу побыть одна.
– Лили!..
– Нет, Морган!
Несколько долгих секунд они смотрели друг на друга, словно вели молчаливый поединок.
– Пожалуйста, мистер Элиот, оставьте меня.
Она права, наконец признал Морган. Ему следует немедленно уйти. Ему нечего здесь делать. И хотя предложение о помощи касалось только рассыпавшихся кистей, где-то в самой глубине души он чувствовал, что готов помочь ей сделать нечто куда более важное, чем наведение порядка в этой заброшенной студии. Почему? Вновь и вновь он задавал себе этот вопрос. Почему он так хочет помочь этой женщине? Может быть, из-за чувства вины – оттого, что обманывает ее доверие? Возможно, и так. Но это была лишь часть правды, и Морган не мог не отдавать себе в этом отчета.
То, что происходило с ним, не вполне поддавалось пониманию. Казалось бы, его отношение к ней не должно было измениться. Лили Блэкмор – женщина безнравственная, ей безразлично, хорошо или плохо она поступает. Он же, напротив, всю жизнь занимался тем, что призывал людей, подобных ей, к ответу перед законом.
Лицо Дженни вновь возникло перед ним.
Да, пожалуй, именно в тот день, когда Дженни упала, так же неожиданно, как кисти Лили, он и вступил на этот путь – путь возмездия. Его горло сдавило. От боли, от чувства тяжелейшей вины. И от гнева.
О, Дженни! Почему?
Глава 9
Последующие дни не были отмечены сколько-нибудь знаменательными событиями. Правда, Лили стала ежедневно совершать прогулки верхом, и Морган теперь видел ее довольно редко. Его самого это скорее радовало, чем огорчало, поскольку стоило этой женщине оказаться рядом, как его устойчивый, прочный мир начинал расползаться по швам, а сам он принимался подвергать сомнению все, во что прежде нерушимо верил.
На протяжении долгих лет Морган был полностью поглощен своей работой и редко думал о Дженни, но с тех пор как он оказался здесь и встретил Лили, все изменилось. Он по-прежнему выполнял свою работу, но воспоминания стали тревожить его все чаще и чаще. Морган изнурял себя физическим трудом, чтобы хоть на какое-то время забыть о ней, однако все было тщетно.
Морган не раз говорил себе, что тут нечему удивляться. Когда каждый день сталкиваешься с женщиной вроде Лили, поневоле начинаешь сравнивать ее с той чистой и наивной девушкой, какой была Дженни. Лили Блэкмор оказалась полной ее противоположностью, – она шла по жизни, не задумываясь о таких мелочах, как стыд и приличия. И все же порой в душу Моргана закрадывалось сомнение: а так ли это на самом деле? Он не мог не обратить внимания на то, что у Дженни и Лили очень много общего. Когда он ловил себя на подобных мыслях, его тут же охватывал гнев. Как можно даже думать об этом? Лили – падшая женщина, для которой не существует норм морали, а Дженни… А Дженни больше нет.
Вечером в пятницу Морган, опустившись на колени, вставлял новое стекло в подвальное окошко со стороны сада. Дети играли наверху, а Марки и Жожо, как обычно, где-то болтались. Вспомнив о нерадивых поваре и дворецком, Морган недовольно хмыкнул.
В этот момент издали донесся быстрый, дробный стук лошадиных копыт, а вслед за этим прозвучали громкие крики и веселые восклицания. Можно было не сомневаться, что радостные возгласы наездников слышны во всех домах, расположенных на расстоянии не менее четверти мили от Блэкмор-Хауса. Удивленный, Морган вытер руки и посмотрел в ту сторону, откуда доносился шум.
Когда же ездоки показались из-за угла, со стороны Седьмой авеню, сердце замерло у него в груди. Трое наездников неслись бешеным галопом. Одно неверное движение – и любой из них мог сломать себе шею. Это было чересчур опасно. Чересчур беспечно! Однако вся троица беззаботно хохотала, как будто никому из них не приходило в голову, что они рискуют жизнью. «Да это же настоящие скачки!» – подумал с раздражением Морган.
И Лили Блэкмор, конечно, была впереди.
– Дьявол! – не удержался Морган. Услышав шум, на крыльцо выбежали дети.
– О мой Бог, – совсем как ее тетя, всплеснула руками Кэсси, – да это же Лили!
Морган следил за стремительным приближением всадников как завороженный. От волнующего зрелища у него захватило дух. Лили низко склонилась к холке лошади, ее волосы, рассыпавшиеся по плечам, развевались на ветру, подобно флагу мятежных повстанцев. В ней было столько жизни и неукротимой энергии, что Морган поразился: никогда прежде он не встречал подобной женщины! Словно излучающей свет. И беспечно прожигающей жизнь.
Ему приходилось сталкиваться с такими мужчинами, хотя и довольно редко. Но еще никогда – с такой женщиной. Для большинства людей жизнь представляет собой великую ценность. Но только не для Лили Блэкмор. Она презирала хрупкость и краткость человеческой жизни и не задумывалась над тем, что сама смертна.
Всадники резко осадили скакунов перед самым домом. Лошади нервно перебирали ногами после бешеной скачки, храпели и фыркали. Лили отбросила волосы назад и рассмеялась. Затем она спрыгнула на землю, не обращая внимания на протянутые руки спутников, желавших помочь ей спешиться. Морган видел, что ее синие глаза полыхают огнем. «Как глаза богини, на краткий миг спустившейся с небес к смертным!» – подумал он.
Невольно вспомнились газетные заметки, которые он читал о Лили. Да, она действительно была неуправляемым, диким ребенком, заключил он. Ее радовало и возбуждало ощущение опасности. Она не боялась рисковать и обожала выигрывать. Понимая, что это глупо, Морган невольно восхитился этой бесстрашной женщиной.
Наконец он рассмотрел, что один из спутников Лили – Барт Мэйхью, которого он уже видел в магазине Мейси. В другом он узнал сына одного из влиятельнейших людей Нью-Йорка. Этот юноша, постоянно искавший, чем бы заняться, очень часто становился героем скандальных газетных репортажей.
Лили повела гостей в дом. Они стремительно поднялись по ступенькам. Сама Лили, конечно, быстрее всех. Перед тем как войти, она улыбнулась Кэсси и даже не взглянула на двух других, обычно не слишком доброжелательных подопечных, которые стояли рядом, раскрыв рты от удивления.
Прищурившись от возмущения, Морган собрал остатки оконной замазки в кусочек марли, положил ее в металлическую коробочку и вытер руки. Собрав инструменты, он вспомнил, что оставил свой деревянный ящик в гостиной. Конечно, чтобы не попадаться Лили и ее гостям на глаза, можно было бы просто обойти дом и вернуться во флигель, а ящик оставить в гостиной до утра. Но Морган не любил откладывать на завтра то, что мог сделать сегодня. Во всяком случае, именно это он сказал себе, когда все-таки направился к входу в дом. Дети по-прежнему стояли на крыльце.
– Ее следовало бы пристрелить, – пробормотал Роберт.
– Она просто бесстыжая, – согласилась Пенелопа.
– Нет! – В огромных глазах Кэсси заблестели слезы. – Она хорошая, а вы – злые и грубые.
С этими словами малышка резко повернулась и бросилась в дом. Было слышно, как ее маленькие ножки протопали по лестнице, а затем с шумом захлопнулась дверь ее спальни.
Морган посмотрел на Пенелопу и Роберта.
– И все-таки я права, – упрямо сказала Пенелопа, словно желая защититься.