Магия любви

— Неужели, даже если я буду добиваться от тебя ответов на вопросы, на которые ты не хотел бы отвечать?
— Что, заметила?
— Надо быть слепой, чтобы не заметить. Он засмеялся:
— Так какой был вопрос?
— Так где ты пропадал прошлой ночью? За то время, что ты отсутствовал, можно было доехать до самого Хаверстона и вернуться вместе с Конни обратно.
— За ним я послал Арчи, хотя сейчас я и сам недоумеваю, как старый морской волк нашел к нему дорогу. Из-за Джордж он мог бы навсегда потеряться в этой глуши. Если бы она подождала недельку-другую, он и так бы вернулся в Лондон.
— А чем, кстати, он там занимается?
— Он хотел узнать, можно ли еще спасти то, что осталось от его владений близ Хаверстона. После столь долгого отсутствия он думал, что все уже пошло прахом. Правда, теперь у него есть средства и время, чтобы привести все в порядок, ведь он тоже не будет больше плавать.
— А ты, Джереми, будешь скучать по морю?
— Вряд ли, ведь я никогда подолгу не плавал с отцом. К тому же после того единственного морского сражения, в котором я участвовал и был ранен, а отец и Копни оказались в плену, все кончено. — Тут Джереми усмехнулся:
— Теперь-то мне вообще не о чем жалеть, я куда как весело живу.
— Не сомневаюсь, что очень весело, учитывая, как часто тебя приходят искать из школы.
— Адские колокола! Мне только не хватает, чтобы ты пилила меня, как Джордж. Она прожужжала мне все уши. Назидания сыплются из нее как из рога изобилия, но это пустяки по сравнению с тем, как наседают на меня Конни и отец. Можно подумать, им никогда не было восемнадцати!
Она улыбнулась, услышав его ворчание:
— Думаю, твой отец все прекрасно помнит, поскольку тебя зачали именно в то время, правда, тогда он еще этого не знал. Я слышала, он был одним из самых известных повес в Лондоне. По слухам, у него были утром, днем и вечером разные девушки, и так каждый день. Ты о таком веселье говоришь?
— Ты порядком мне надоела, — отрезал Джереми, — ты вообще не должна говорить на такие темы! Откуда ты это взяла?
Она от души рассмеялась, заметив, как Джереми залился краской;
— От Реджи, конечно. Ее хлебом не корми, дай посплетничать о двух своих самых любимых родственниках. Разумеется, дядя Джейсон и мой отец никогда не давали повода для сплетен, хотя кое-что о дяде Джейсоне мне все-таки известно.
— Что бы это могло быть?
— Я не могу тебе сказать.
— Полно, Эми. Все равно я когда-нибудь все из тебя вытащу, так не лучше ли сейчас мне все рассказать.
— Нет, этого я тебе не скажу никогда. Честное слово.
— Хорошенькое дело! А я-то тебе все свои тайны поверяю.
Ему пришлось прервать свои жалобы, потому что Эми выразительно хмыкнула и добавила:
— Ты мне даже половины не говоришь! А сейчас ты просто опять стараешься уйти от ответа, где ты был прошлой ночью. Почему же ты не остался, разве тебе не пришло в голову, что ты мог понадобиться отцу в такое время? Он места себе не находил.
— Но там же был Тони. — Джереми усмехнулся. — К тому же я слышал, что твой отец тоже сумеет за себя постоять, если понадобится.
— Да-а? — протянула Эми. — Кто тебе сказал?
— Не важно. — Джереми явно хотел ей отомстить за то, что она не рассказала ему о Джейсоне. — Ты забываешь, что мой отец уже сталкивался с братьями Джордж и ни в чем им не уступил. Уж не думаешь ли ты, что они способны напасть на него все вместе?
— При чем тут это? Он действительно нуждался в поддержке, но я говорила о другом.
— Я еще раз повторяю, что слишком хорошо его знаю. Мне вовсе не улыбалась участь мальчика для битья, вот я и уехал вчера.
— Он, однако, продержался, гроза прошла стороной.
— Ты себе не представляешь, как она была близка! Я не видел у него такого лица с тех пор, как он гонялся за Николасом Иденом.
Эми никогда не слышала этой истории целиком, только отдельные отрывки, поэтому спросила:
— Они правда были такими смертельными врагами? Джереми покачал головой:
— По-моему, отец хотел его припугнуть, но пока он за ним гонялся, Николае взял да и женился на нашей кузине. Отец его никогда не простит. — Эми не раз была свидетельницей словесных перепалок между Джеймсом и мужем Реджи и поэтому была склонна поверить Джереми. — Разумеется, сейчас у отца пять великолепных мишеней для разминки — пятеро братьев Джорджины.
Эми, едва заслышав о братьях, сразу задумалась о своем: она вспомнила, как прошлой ночью украдкой наблюдала за Уорреном. Это было для нее удовольствием, впрочем, она предпочла бы другие обстоятельства, потому что Уоррен был так же рассеян, как и Джеймс. Его любовь к сестре не вызывала сомнений, а значит, несмотря на все разговоры, он был способен на сильное чувство.
— Я не помешал? — раздался вдруг глубокий голос. Эми вздрогнула, сама себе не веря. Он стоял на пороге, такой же неотразимый, как и всегда. Какой он высоченный! Сердце ее затрепетало. Потеряв дар речи, она ничего не смогла ответить, а Джереми сказал весьма бодрым голосом:
— Совсем нет, янки. Я как раз собирался уходить.
 
Глава 8
Джереми, и не думал шутить, когда сказал, что уходит. Он проглотил пару внушительных ломтей ветчины, булочку с изюмом, шагнул к двери, и вот его уже нет. Уоррен продолжал смотреть ему вслед, а Эми смотрела на него и никак не могла прийти в себя — наконец он настал, этот миг: совершенно неожиданно они остались наедине. Правда, они не совсем одни, надо помнить о слугах, повторяла она себе. Уоррена же кто-то впустил в дом. Но сейчас, именно сейчас, они одни!
Не верится, что Джереми оставил ее одну. Он не поступил бы так, будь это кто-нибудь другой, но ее тетя, хоть и неродная, была сестрой Уоррена, и, естественно, юноша не нашел ничего предосудительного в том, чтобы оставить их наедине. А самое главное, Джереми даже и в голову не могло бы прийти, какие чувства она испытывает к Уоррену.
Глаза Андерсена-старшего теперь были обращены прямо на нее, и от этого ей стало не по себе. Наверное, когда он улыбается, у него появляются ямочки на щеках, но об этом можно только догадываться, ведь она никогда не видела его улыбки. Прямой нос, высокие скулы, упрямый подбородок выдавали недюжинный характер. Даже глаза нежного цвета весны не могли изменить его холодный взгляд и суровое выражение лица. Густая грива вьющихся темно-золотистых волос спадала на плечи тяжелыми прядями. Сейчас они были уж очень длинными, видно, хозяину так было легче с ними справляться.
Уоррен чем-то напоминал Энтони: мускулистого телосложения, он был не худым, а стройным, правда, ростом выше и чуть шире в плечах. Привычка стоять, широко расставив длинные ноги, как будто они вросли в палубу корабля, обнаруживала его сходство с дядей Джеймсом. Одежда Уоррена отличалась небрежностью: черный сюртук без жилета, серые брюки, простая белая рубашка без галстука. В традициях братьев Андерсонов было не носить галстука. Эми предполагала, что именно так и выглядят капитаны американских кораблей: не важно, у какого портного сшита одежда, лишь бы была добротной.
Ей срочно нужно было хоть что-нибудь сказать, но под его пристальным взглядом ничего не приходило в голову. Как странно, что она всегда мечтала оказаться с ним наедине. Она так часто в своих мечтах разговаривала с ним, намекая на свои нежные чувства. Эми совсем растерялась и вдруг выпалила:
— Завтрак? Быть может, вы хотите позавтракать?
— В такой час?
Андерсоны ушли в пять утра. Она слышала, что они остановились недалеко, в отеле Элбани на Пиккадилли. Тем не менее до постели они могли добраться не раньше шести. С тех пор прошло восемь часов, поэтому она не ожидала такого ответа на свое предложение. Но это же был Уоррен, циник, ненавидящий женщин, англичан, Мэлори, самый худший из братьев. Однако она пропустит колкость мимо ушей и оставит без внимания его холодную манеру держаться.
Эми встала, чтобы выйти из-за стола.
— Я полагаю, вы хотите видеть Джордж?