Господство

Она стояла у кухонного окна, попивая кофе, наблюдая, как Дион подстригает лужайку позади дома. Он был раздет до пояса, вспотел. Неожиданно она подумала, что если бы этот юноша не был ее сыном, то можно было бы попытаться его соблазнить. Он превратился в очень симпатичного молодого человека.
Как интересно узнать, каким он будет, когда станет совсем взрослым! Неужели как его отец?
Но в том-то и дело, что она не помнила, как выглядел его отец.
И даже более того – не знала, кто его отец.
Она улыбнулась самой себе. Омаха. Там было полно мужиков. И постоянных любовников, и на одну ночь тоже. Она никогда не применяла никаких контрацептивов. Презервативы и спирали ей не нравились, потому что она не терпела никаких помех, препятствующих полному контакту, а регулярно употреблять противозачаточные пилюли у нее никогда не хватало терпения. В общем, она верила в удачу, или судьбу, или во что-то еще и принимала вещи такими, какие они есть.
И она была рада, что забеременела. Она была рада, что родила Диона. Она не знала, что было бы с ней сейчас без него. «Умерла бы, наверное, – предположила она. – Превысила бы дозу. Или бы очередной хахаль прикончил».
Сын развернул газонокосилку и начал двигаться к дому. Увидев ее в окне, помахал. Она помахала в ответ.
В дороге Дион спрашивал, почему они едут именно в Напу, и она не нашлась, что ему ответить. Почему они направлялись сюда? Как он правильно утверждал, не было абсолютно никакого резона начинать новую жизнь непременно в этом месте. У нее здесь ни знакомых, ни родственников, а специальность такая, что работу можно найти в любом среднем или даже маленьком городе. Она сказала ему, что здесь не хуже, чем в любом другом месте, что ей просто захотелось уехать подальше, но правда состояла в том, что…
Она была позвана.
Позвана. Именно так она об этом думала. С точки зрения здравого смысла это был полнейший абсурд, но она подчинилась душевному порыву. В воскресном приложении к журналу «Аризона рипаблик» она увидела статью о винодельческой долине в Калифорнии и почувствовала, что район этот ее притягивает, буквально «тащит» к себе. В течение двух недель, пока в ней зрела идея о переезде, она была нервозна и беспокойна. Идея эта вторгалась в ее повседневные мысли, и временами ей казалось, что она сходит с ума. Наконец она приняла решение перебраться туда. Все выглядело так, будто внутренний голос говорил ей, что она должна переехать в Напу. Вначале она с этим боролась, но в конце концов сдалась. Она всегда доверяла своим инстинктам.
Конечно, сюда ли, или еще в какое другое место, но они все равно должны были уехать. В любом случае у нее уже не было выбора. Из банка она ушла не по собственному желанию, как сказала Диону. Ее уволили и пригрозили судебным преследованием. Дион, хотя и делал вид, что верит ей на все сто, наверняка что-то подозревал и, возможно, догадывался о большем, чем она открыла ему. Однако она все же сомневалась, что его догадки были хоть сколько-нибудь близки к тому ужасному, что являлось правдой. И беда в том, что мальчику только шестнадцать и, если все всплывет, он будет серьезно и надолго, а может быть, навсегда травмирован. Совершенно понятно, что, если бы в эту историю не вмешался управляющий банком, она наверняка сидела бы сейчас в тюрьме или находилась под следствием.
«И что со мной не так? – удивлялась она. – Почему со мной постоянно приключаются такие вещи? И ведь я пыталась жить нормальной жизнью. Пыталась. Наверное, это все моя дурость».
Как только она делала попытку пойти прямой и верной дорогой, всегда находился кто-то или что-то. Это подстерегало ее за углом и сбивало с истинного пути. Но и сама она вовсе не была безупречной. Большая часть всего, что с ней случалось, происходило из-за ее ошибок. Она сама виновата. Казалось, над нею тяготел какой-то рок, судьба все время отказывалась ей улыбнуться.
Ну а теперь это все позади. На этот раз все будет иначе. Она не станет приниматься за старое, забудет прежние привычки. Первый раз в жизни она собирается стать для Диона такой матерью, о какой он мечтает. Такой матерью, какую он заслуживает.
Она сделала последний глоток кофе, вытряхнула осадок в раковину, а затем прошла в спальню, чтобы переодеться.
 
Глава 3
– Ну что, сегодня первый день?!
Дион кивнул и сел за стол завтракать. Перед ним стоял кувшин с апельсиновым соком, два тоста с ореховым маслом и два вида каши, на выбор. Он взглянул на маму, стоящую у плиты и наливающую себе в чашку кофе. Она была заметно взволнована. Особо разговорчивой она бывает только в двух ситуациях – либо когда ее вынуждают к этому, либо когда очень сильно обеспокоена. Обычно они завтракают в молчании – каждый погружен в свои мысли.
Сегодня же новая жизнь начиналась для них обоих.
– Ты волнуешься?
– Не очень.
– Честно?
– Больше боюсь, чем волнуюсь. – Он налил себе стакан сока.
– Тебе вовсе нечего бояться. Все идет прекрасно.
Он выпил сок.
– А ты не нервничаешь?
– Немного, – призналась она, садясь на стул рядом с ним. Он заметил, что она надела легкое облегающее платье, которое подчеркивало, что она не носит лифчика. – Но ведь, по-моему, очень естественно слегка волноваться поначалу. Наверное, после первых десяти минут будет казаться, что ты здесь уже всю свою жизнь.
«Для тебя возможно», – подумал Дион, но не сказал ничего. Он хотел бы быть немного похожим на маму, хотя бы иногда.
А ей хотелось хотя бы немного быть похожей на него.
– Давай же, – сказала она, – поторопись с едой. Я подвезу тебя до школы.
– Не надо. Я дойду сам.
– Ты так хочешь?
Он кивнул.
– Стесняешься, что мамочка подвозит тебя, да? – Она улыбнулась. – Понимаю. Ну, в таком случае тебе тем более надо поторопиться. Ведь туда пешком минут пятнадцать или двадцать, я думаю.
Он положил себе в тарелку кашу.
– Хорошо, может быть, сделаем так: ты подвезешь меня только часть пути.
Она засмеялась.
– Договорились.
* * *
Здание школы было выложено из красного кирпича. Такие редко встречаются в жизни, чаще в кино. Вернее, только в кино. В двухэтажном главном корпусе с широкими коридорами размещались и классные комнаты, и административные помещения. Сзади располагалось футбольное поле. К главному корпусу примыкало строение с башней и часами, где находился актовый зал. Спортзал находился от этих двух зданий на некотором расстоянии. Он был построен значительно позже, но из-за серого бетона выглядел гораздо безобразнее, нежели остальные сооружения.
Дион стоял на противоположной стороне улицы, ожидая звонка и одновременно страшась его. Во рту было сухо, ладони вспотели, и он проклинал тот день, когда маме пришла в голову сумасбродная идея уехать из Аризоны. Он всегда испытывал неловкость при знакомстве с новыми людьми. Круг его приятелей в прежней школе, в Месе, был весьма ограничен, а ведь он проучился там довольно долго. Перейти в новую школу, начинать все с самого начала… это будет очень непросто.
Во всяком случае, хорошо, что это не в середине учебного года. Он благодарил судьбу хотя бы за это. Было бы значительно хуже, если бы ему предстояло войти в класс, в котором уже все освоились, где отношения установились и сцементировались по крайней мере на год. А так он начнет занятия вместе со всеми. Конечно, он будет новеньким, но в какой-то степени на равных с остальными. У него есть шанс. Наверное, и еще кто-то придет из других школ в это лето. Они, как и он, станут искать, с кем познакомиться.
Дион перешел улицу и по ступенькам поднялся в здание. Первый день в новой школе всегда страшновато, но одновременно и интересно. В Напе он не знал абсолютно никого, и это означало, что ни у кого не было о нем предвзятых мыслей. То есть за ним ничего не тянулось, никакого хвоста. Он был для всех чистым листом бумаги и, сообразуясь с обстоятельствами, мог изобразить на этом листе все, что хотел. Немного вранья, соответствующая одежда, и вполне возможно выдать себя за спортсмена, или рубаху-парня, или… в общем, за кого угодно.