Потерять и найти

Почувствовав неловкость, Карла отпила из бокала коктейль с шампанским, раздумывая, как ответить.
– На самом деле никто, – сказала она небрежным тоном – слишком небрежным, чтобы друзья не заметили подвоха.
– Знакомый? – поддразнила Эндри.
– Дружок? – с надеждой поинтересовалась Алисия.
– Любовник? – прямо спросил Шон. Карла поперхнулась.
– Любовник?! – прошипела она. – Джарид Крэдоуг? – Она даже поежилась: – Да он как будто из каменного века!
– Правда?
– Действительно?
– Любопытно!
Карла взглянула на смеющиеся лица.
– Да, правда. Да, действительно. Нет, не любопытно.
– Гм.
– Разумеется.
– Вздор.
Карла недовольно посмотрела на своих мучителей и вновь отпила из бокала. Она совершенно ясно понимала, что безнадежно попалась и что теперь они будут беспощадно терзать ее, пока она не расскажет им, кто такой Джарид Крэдоуг. Ее, впрочем, несколько удивляло, что ни один из них не знал его имени. Особенно ее удивил Шон, высоко ценивший и понимавший западную живопись. И, словно прочтя ее мысли, Шон неожиданно прищелкнул пальцами:
– Крэдоуг, – тихо повторил он имя. – Пишется К-р-э-д-о-у-г, а произносят чаще «Крэддок»... верно?
– Да, – кратко ответила Карла.
– Художник?
Карла вздохнула, сдаваясь: – Да, Джарид Крэдоуг – художник.
– Известный? – спросила Эндри.
– Теперь, когда ты уточнил, как оно пишется и произносится, я припоминаю это имя, – сказала Алисия, повернувшись к мужу.
– Секунду. – Задумавшись, Шон прищурил глаза, затем сказал: – То большое полотно с индейцем-апачи. Оно написано Крэдоугом, так?
– Да, – призналась Карла.
– Помнится, ты беседовала с мужчиной перед тем, как Анна сообщила тебе, что мы пришли? – спросил Шон. – Этот выточенный из скалы гигант и есть Джарид Крэдоуг?
– Да.
– Тот, чье лицо словно вырезано из камня? – сказала Алисия удивленно.
– Да! – Карла зажала рот ладонью и виновато взглянула вокруг. – Да, да, да, да, – монотонно повторила она. – А теперь не оставить ли нам эту тему?
– Оставить? – нахмурилась Эндри.
– Ты шутишь? – Алисия удивленно подняла брови.
– А почему ты так бесишься по его поводу? – вкрадчиво спросил Шон.
– Я не бешусь, – подняла голову Карла.
– Как бы не так!
– Да, конечно!
– Ну разумеется!
Карла не выдержала и рассмеялась; все это было так хорошо ей знакомо! Их добродушные подкольчики вновь напомнили ей о тех счастливых днях, когда они жили все вместе.
– Честное слово, я его совсем не знаю. – Она подняла руку ладонью вперед, словно пытаясь защититься от новых колкостей. – Сегодня вечером я впервые увидела его, – объяснила она. – И не смогла выдержать более десяти минут беседы с ним.
– Чего-то я не совсем понимаю, – вновь нахмурилась Эндри.
– По-моему, он не похож на отъявленного грубияна, – пробормотала Алисия.
– Он, должно быть, произвел на тебя сильное впечатление, – проницательно заметил Шон.
– Да, произвел. Он душу из меня вытряс, – призналась Карла. – Высокомерный, наглый грубиян!
Нежные глаза Эндри сверкнули недобрым огнем:
– Что он сказал, что оскорбил тебя? Алисия воинственно вскинула голову:
– Да как он осмелился тебя оскорбить! Шон чуть привстал:
– Хочешь, я поучу его хорошим манерам? Теплое, щемящее чувство нежности полностью вытеснило гнев и раздражение, растревоженные в ее душе разговором о художнике.
– Нет, спасибо, Шон, хотя я ценю твое предложение, – Карла улыбнулась. – Кстати, все дело именно в «предложении». – И, предвосхищая шквал вопросов, она быстро пояснила: – Мистер Крэдоуг сделал предложение купить у меня «индейца-апачи». Он стал грубить и оскорбил меня после того, как я отказала ему в просьбе.
– Ты владелица этого полотна?! – Изумлению Шона не было предела.
Карла рассмеялась.
– Да, я. И у меня нет намерения уступать его кому-либо, пусть даже его именитому и заносчивомy создателю.
Она вздохнула с облегчением, когда заметила приближающегося к их столику официанта с нагруженным подносом, которым он ловко балансировал, держа на левой руке.
– Как чудесно! – радостно воскликнула она. – Похоже, это блюдо подоспело как раз вовремя. А не кажется ли вам, что на время ужина мы могли бы найти более способствующий пищеварению предмет для разговора?
Тема Джарида Крэдоуга с согласия была закрыта. Но сам этот человек отнюдь не был забыт. По крайней мере, Карлой. И спустя много времени, когда она уже вернулась домой, расставшись с друзьями, и уютно устроилась, свернувшись калачиком, в постели, пришедшее ей на память зловещее обещание Джарида Крэдоуга снова наведаться в галерею наполнило ее душу гневом и... тревожным ожиданием.
Подавив испуганный крик, Карла резко повернулась, чтобы взглянуть на мужчину, чей голос внезапно раздался за ее спиной: – Я уже думал, вы никогда не придете! Ключ, вставленный было в замок двери галереи, выскользнул из ее задрожавших пальцев и с тихим звоном упал на асфальт.
– Вы что, хотите, чтобы у меня был инфаркт? – спросила она, глядя прямо в его черные глаза. – Или у вас привычка подкрадываться к людям сзади?
Невозмутимое выражение лица Джарида Крэдоуга не изменилось. Он только чуть прикрыл веки.
– Я не подкрадывался к вам, – сказал он голосом, лишенным каких бы то ни было интонаций. – А ваш инфаркт вряд ли послужил бы моим целям. – Странное пламя вспыхнуло в таинственной глубине его глаз, когда он окинул быстрым, но внимательным взглядом ее стройную фигуру. – Или целям кого-либо иного.
Дрожь, возникшая сначала в пальцах, внезапно охватила все тело, когда она уловила в его низком голосе чувственные нотки. Ошеломленная и рассерженная этим невольным откликом, Карла постаралась скрыть свою реакцию, ответив оскорблением на оскорбление. Вызывающе вскинув голову, Карла ледяным взглядом медленно обвела его фигуру, от длинной черной шевелюры до дорогих, но заношенных кожаных ботинок, отмерив расстояние в шесть футов и четыре или пять дюймов. Она намеревалась унизить его этим осмотром. Однако по мере того, как ее взгляд скользил по великолепной сильной, мужественной фигуре, он терял свою ледяную невозмутимость, а ее все больше охватывала паника; ей стало трудно дышать...
Неожиданно, словно чего-то испугавшись, Карла нагнулась, чтобы подобрать ключи. Джарид отреагировал мгновенно. Их колени столкнулись, руки встретились над ключами, а ее лоб уперся ему в грудь.
– О! – вырвалось у Карлы. Она замерла, зажатая между массивной дверью и его не менее массивным телом. Он не двигался, казалось, целую вечность, хотя на самом деле прошло всего несколько секунд, но в эти секунды она пережила настоящее потрясение. Она ощущала всем телом его присутствие, его запах, его необыкновенную мужскую притягательность, его чистейшее, без примесей, стопроцентное мужское обаяние, а мощь, излучаемая им, была просто великолепна.
– Вы не возражаете? – ледяным тоном спросила она, бросая вызывающий взгляд в его внимательные, чуть прищуренные глаза.
– Я совершенно не возражаю. – Улыбка тронула уголки его четко очерченных губ. – Сказать по правде, мне это даже очень нравится.
Карла, сжав зубы, никак не могла решить: то ли ударить его изо всех сил, то ли обхватить его шею руками и, прильнув к нему, ощутить вкус этих тонких упрямых мужских губ. Ошеломленная своими мыслями, а еще более томительной дрожью, пробежавшей по спине, она выпалила:
– А ну отодвиньтесь!
Он с холодным расчетом подождал еще несколько мгновений и только потом медленно встал и отступил на шаг:
– Крошка всегда по утрам в таком скверном настроении? – Черная, почти прямая бровь приподнялась в упреке.
– Я никогда не бываю в скверном настроении!
Оставив без внимания его протянутую руку, Карла схватила ключи и легко поднялась со свойственной ей непринужденной грацией. Затем одарила его самой пренебрежительной улыбкой, какую только могла найти в своем арсенале.
– И, кстати, при росте в пять футов и семь дюймов меня едва ли можно назвать крошкой.