Бэббит

Но благосклонное отношение семьи, которое Бэббит завоевал разговором о новой машине, сразу улетучилось, когда они поняли, что в этом году никакой машины не будет.
— Фу, безобразие! — огорчился Тед. — У нашей старой калоши такой вид, будто ее заели блохи и она так чесалась, что соскребла всю краску.
На это миссис Бэббит рассеянно заметила: «Так с отцом не разговаривают», — а Бэббит рассердился; «Если ты такой безукоризненный джентльмен и вращаешься во всяком там бонтоне и прочее, так не бери вечером старую машину — и все!»
— Да нет, я вовсе не к тому… — оправдывался Тед, и весь обед прошел в обычных семейных «радостях», пока Бэббит не сказал:
— Ну, хватит, не сидеть же тут весь вечер! Дайте прислуге убрать со стола.
Разговоры расстроили его: «Ну и семейка! И почему мы вечно цапаемся? Хорошо бы уехать куда-нибудь подальше, посидеть, подумать… С Полем… В Мэн… Надеть старые штаны, валяться на траве, душу отвести…»
Жене он осторожно сказал!
— Мне тут один человек писал из Нью-Йорка, хочет повидать меня насчет одной сделки. Возможно, придется отложить до лета. Лишь бы только это дело не заварилось как раз тогда, когда мы с Рислингами соберемся ехать в Мэн. Жалко будет, если не сможем поехать вместе. Впрочем, это еще не скоро…
Верона убежала сразу после обеда, и никто ее не остановил, хотя Бэббит машинально бросил: «Посидела бы дома!»
В гостиной на диване Тед пристроился учить уроки: планиметрия, Цицерон, мучительный разбор мильтоновских метафор в «Комусе».
— Не понимаю, на кой черт нас заставляют учить эту старую рухлядь, всяких там Мильтонов, Шекспиров, Вордсвортов и как их там! — пожаловался он. — Ну, я еще согласился бы посмотреть Шекспира на экране, в хорошей постановке, со всякими трюками, но вот так, здорово живешь, сесть и читать его… Нет, до чего только эти учителя додумываются, ужас!
Миссис Бэббит, штопая носки, тоже высказалась:
— Да, я сама не понимаю, зачем учить Шекспира. Конечно, я не стала бы спорить с профессорами, указывать им, но у Шекспира есть такие места, — правда, не скажу, что я сама его читала, но когда я была молодая, мне подруги показывали такие строчки, такие… ну, словом, совершенно неподходящие вещи.
Бэббит сердито поднял глаза от юмористического приложения к газете «Вечерний адвокат». Это было его любимое чтение — комиксы, в которых мистер Джефф бомбардирует мистера Мэтта тухлыми яйцами, а мамаша учит папашу уму-разуму при помощи кухонной скалки. С благоговейным выражением лица, тяжело посапывая и полуоткрыв рот, он ежевечерне внимательнейшим образом изучал каждую картинку и терпеть не мог, когда прерывали этот торжественный ритуал. Кроме того, он сознавал, что по части Шекспира он не авторитет. Ни в «Адвокат-таймсе», ни в «Вечернем адвокате», ни в «Известиях зенитской Торговой палаты» еще ни разу не было передовицы о Шекспире, а пока один из этих органов не высказался, Бэббиту было трудно составить собственное мнение. Но и с риском утонуть в незнакомом болоте он не мог не ввязаться в спор.
— Я тебе объясню, зачем учить Шекспира и прочих. Затем, что это требуется для поступления в университет! Лично я не вижу, зачем их надо было включать в программу нашей современной школы. Было бы гораздо лучше, если б ты проходил коммерческую корреспонденцию и учился составлять объявления или писать деловые письма, такие, что сразу действуют. Но программы существуют, и тут спорить, рассуждать и возражать не приходится. Беда твоя, Тед, в том, что ты сам не знаешь, чего тебе хочется. Но если ты поступишь на юридический факультет, — а ты туда непременно поступишь, мне самому не пришлось, но тебя-то я непременно отдам на юридический, — там тебе и английская литература, и латынь еще как понадобятся!
— А, ерунда! Не понимаю, на черта мне юридический, и даже школу мне кончать незачем. Не хочется мне в университет! Ей-богу, сколько людей кончили университеты, а зарабатывают во сто раз меньше, чем те, кто сразу занялся делом. Старый Шимми Питере, наш учитель латыни, — он кандидат чего-то там по Колумбийскому университету, — ночи напролет читает какие-то трепаные книжки и вечно бубнит про «значение лингвистики», а сам, бедняга, еле-еле выколачивает тысячу восемьсот в год. Да за такие деньги ни один агент разъезжать не станет! Нет, я знаю, чего мне хочется! Я бы хотел стать летчиком или владельцем шикарного гаража, а еще я бы хотел — мне вчера про это один парень рассказывал, — я бы хотел стать одним из тех, кого «Стандарт Ойл» посылает в Китай, живешь там в особняке, делать нечего, можешь свет посмотреть, всякие там пагоды, море и все такое! А еще я мог бы учиться заочно. Вот это дело! Не надо отвечать какому-нибудь старому чучелу, которому только и дела, что выслуживаться перед директором, а учиться можно чему угодно! Вот послушай! Я собрал замечательные вырезки насчет всяких курсов.
Он вытащил из учебника геометрии с полсотни реклам заочных курсов — вклад в педагогическую науку, внесенный энергичными и дальновидными коммерсантами Америки. На первой из них был изображен молодой человек с высоким лбом, железной челюстью и словно отлакированными волосами, в шелковых носках; держа одну руку в кармане, он вытянул указующий перст другой и явно очаровывал аудиторию, состоящую из господ с седыми бородами, внушительными животами, лысинами и всеми другими признаками мудрости и богатства. Над картиной был изображен вдохновляющий символ знания — не устарелая лампада, или факел, или сова Минервы, а ряд долларовых знаков. Текст гласил:
«ОРАТОРСКОЕ ИСКУССТВО НЕСЕТ ВЛАСТЬ И БОГАТСТВО
РАССКАЗ ЧЛЕНА НАШЕГО КЛУБА
Как вы думаете, кого я встретил вчера в ресторане «Люкс»? Нашего старого приятеля, Фредди Дэрки, который был скромнейшим клерком в нашей конторе, — «мистера Мышь», как мы в шутку звали этого славного парня. Тогда он был настолько застенчив, что боялся директора как огня, и никто не мог оценить его отличную работу. И вдруг он — в ресторане «Люкс»! Преспокойно заказывает шикарнейший обед, со всеми «онерами» от сельдерея до орехов на десерт! И не только не стесняется официантов, как бывало в захудалом ресторанчике, где мы завтракали в добрые старые времена, а наоборот, распоряжается, словно миллионер! Я робко спросил его, чем он сейчас занимается. Фредди рассмеялся и ответил: «Слушай, старик, ты, наверно, не понимаешь, что со мной сталось! Могу тебе сообщить приятную новость: я теперь помощник директора нашей старой конторы, вступил на путь к настоящей Власти и Богатству, собираюсь купить двенадцатицилиндровую машину, жена моя блистает в свете, а ребята учатся в первоклассной школе.
Вот как это вышло. Однажды я прочел о заочном курсе обучения: любого из нас предлагалось научить, как легко и непринужденно беседовать, отвечать на вопросы, вносить предложения начальству, добиваться ссуды в банке, как очаровывать публику шутками, анекдотами, рассказами и так далее. Объявление было составлено профессором ораторского искусства Уолдо Ф.Питом. Да, я тоже сразу не поверил, но все же написал (достаточно открытки с указанием адреса и фамилии) издателю и попросил выслать мне лекции без всяких обязательств (деньги возвращаются, если результат окажется неудовлетворительным). Мне прислали восемь лекций, написанных простым и ясным языком, понятным каждому, и я изучал их по вечерам в свободные часы, а потом стал практиковаться перед своей женой. Вскоре я увидел, что могу запросто разговаривать с самим директором. Я добился хорошей оценки моей добросовестной работы. Меня стали ценить, и я начал быстро продвигаться по службе. Знаешь, старый черт, сколько мне теперь платят? Шесть с половиной тысяч в год! И представь себе, я понял, что могу овладеть вниманием любой аудитории и заставить слушать мое выступление на любую тему. Как друг, советую и тебе, старина, выписать циркуляр (никаких обязательств!), а также ценную репродукцию художественной картины (прилагается бесплатно) по следующему адресу:
Издательство кратких курсов самообразования.
Почтовый ящик В.-А.Сэндпит, Айова».