Кровавый удар

Снова явился Чарли.
— Замерз малость, — сказал он. — Где тут у тебя виски?
Я показал ему и предложил:
— Дина тоже угости.
— Он уже основательно нагрузился. Ты что, хочешь, чтобы он вырубился?
— Да, — ответил я.
Он пожал плечами. Засунул бутылку в карман мешковатых синих холщовых брюк и поднялся на палубу. Ворот фала квакал, как старая металлическая, лягушка, блоки булиня стонали и визжали. Скамейка, на которой я сидел, накренилась, вибрация двигателя сменилась скрипом и плеском — "Лисица" выходила на фарватер. Обычно это действовало на меня успокаивающе. Сегодня ни о каком спокойствии не могло быть и речи.
Я вполне мог себе представить, что Клодия состоит в заговоре с Кристофером, чтобы отнять у меня "Лисицу". Но зачем устраивать тайный обыск?
К тому же она ведь часто бывала на борту "Лисицы", так что могла бы сама найти то, что им нужно.
Я встал и пошел на палубу. Берег исчез из виду. Мы плыли в открытом заливе Лайм, прорезая в воде тонкую черную черту.
Над белой башней паруса светила полная луна, плоская и жестокая. По правому и по левому борту светились огни танкеров, а кильватер был прямой, как линейка.
— Прекрасно идет, — отметил Чарли. Его белые зубы сверкали при лунном свете.
Дин сидел, бессильно прислонившись к мачте, от него разило табаком и перегаром.
— Дин, — сказал я. — Поговори со мной.
Большой поджарый корпус корабля разрезал воду. В море виднелись красные и бело-зеленые огни каких-то траулеров. Я продолжал:
— Когда ты приходил на судно, ты спрятал здесь пленку. Что там было?
Он поднял глаза и воззрился на луну. Не знаю, что он на ней увидел, но наконец Дин сдался.
— Фотки, — сказал он.
— Какие? — "Лисица" зарылась носом в воду, плеск кильватера превратился в тихое бурление. Дин молчал. — Ты плывешь последний раз. Дин.
Дин сказал:
— Ты знаешь того типа.
— Какого еще типа? — спросил я.
— На фотках. Его сняли у Дмитрия на пьянке.
Внезапно ночь показалась такой тихой, что было слышно, как колотится мое сердце — как приглушенный барабан.
— Кто это — Дмитрий?
— Парень один, живет в Ламбете.
— Ну и?..
— Один кореш меня к нему привел, — сказал Дин. — Здоровый такой. Темный. На грека похож. Я ему для пьянок доставал травку.
— Травку?
— Ну курево. Ты же знаешь. А теперь он вроде завязал. Врал, конечно, но мне не было дела, кому он продает марихуану. А на пьянки я ходил.
— Значит, такая веселая компания в бумажных колпаках.
— Не совсем, — возразил Дин, — если на них и были бумажные колпаки, то это все, что на них было.
— Кто они такие? — спросил я.
— Русский парень. Которого мы переехали.
— Начни-ка сначала, — потребовал я.
Он колебался. Потом как будто пересилил себя.
— Мы были в Лондоне перед последним плаванием, — начал он. — В доке Сен-Кэтрин, так? Перед парадом парусников. Ты был на каком-то приеме. Этот Ребейн приперся на борт, в гости, ну, как обычно. А Мэри и я пошли с ним на "Союз". Он начал расспрашивать о тебе. Ну, и мы стали трепаться. О пьянках тоже. И этот парень, Ребейн, он ужасно загорелся. Я знал, что как раз собираются у Дмитрия, ну и взял его с собой.
Он опустил голову. Дин-выручалочка. Дин-помощник, всегда готовый услужить. Дин-могила, никогда ни о чем не расскажет, если его не припрут к стенке. Если тебе нужно найти курево, женщину, мальчика, Дин всегда рад выручить. Судьи думали, что он это делает ради денег. Я знал, что он просто хочет помочь, и никто никогда не потрудился объяснить ему, какая помощь идет на пользу, а какая — во вред.
— Ну, дальше.
Темный силуэт его плеч задвигался на фоне воды, освещенной луной.
— Мы были в пивнухе. Мэри вернулась на судно. Она разозлилась. Сказала, что мы сбрендили. Но Леннарт уперся рогом, и я вместе с ним. Мы нализались как следует, и я вспомнил про эту пьянку. И мы туда пошли. А этот тип заговорил с ним. И они смылись.
— Ушли?
— Пошли наверх. Леннарт не был голубой. Простоватый, это да. И пьян в дупелину. Но старый хрен — еще то ботало, сам понимаешь. Его называли мистер Джонсон. Небось наплел Леннарту, что хочет показать ему свою коллекцию бабочек, фиг его знает. Ну, Леннарт и потащился наверх, и они были в большой комнате с зеркалом на потолке.
— Откуда ты знаешь про зеркало на потолке? — спросил я.
— А я видел, куда он пошел, — был ответ. — И двинул за ним.
— Зачем?
— Там было полно голубых, — сказал он. — Наверху все в чем мать родила. Я не хотел, чтобы Леннарт влип... ну, сам понимаешь. — На блестящей воде вырисовывался его профиль, черный и жесткий. Слишком жесткий: он говорил не всю правду.
— Расскажи-ка мне все, — потребовал я. — Зачем ты пошел за ним?
— Ну пожалуйста. — В его голосе вдруг зазвучало какое-то детское отчаяние, как будто он вот-вот в чем-то сознается. — Я знал, что ты ужасно расстроишься, если с Леннартом что-то случится там, куда я его привел.
— Какой ты заботливый! — заметил я.
— Ну да, — сказал Дин, неуязвимый для сарказма. — Вот я и полез за ними, но когда поднялся, все двери уже были закрыты. И тут одна открывается, и из нее выскакивает жуткий старый гомик, весь размалеванный и с фотоаппаратом, и говорит: "Если хочешь бесплатно посмотреть на бравого морячка, то заходи". Дверь была открыта. Там было вроде окошка в соседнюю комнату. А в ней старый хрыч тянул Лен-нарта за шорты.
— У этого типа был фотоаппарат?
— Я ж говорю, Леннарт был пьян в дупелину. — Дин, казалось, не слышал моего вопроса. — Он сам не соображал, что делает. Я подумал: "Кому надо, чтобы этот гад с фотоаппаратом приперся потом на "Союз" к шкиперу и сказал: "Посмотрите на эти фотки, вот ваш парень, он путается с типом, который ему в деды годится, а познакомил их член команды "Лисицы"? Ну вот, этот, с аппаратом, стоит и хихикает. Я вышиб у него аппарат, и тут Леннарт завопил как резаный и выскочил из комнаты, придерживая шорты. Мы рванули оттуда, фотоаппарат выкинули из окна такси, но пленку вынули. Леннарт хотел ее тоже выкинуть, а я сказал, что она нам еще сгодится.
Он неотрывно смотрел на черную морскую даль. Добрый старина Дин, подумал я. Никогда своего не упустит.
— Ну вот, — продолжал Дин. — А на следующий день на судно заявился какой-то тип из службы безопасности.
— На "Лисицу"?
— Ну да. Тебя не было на борту. Он начал к нам приставать, и мы его выпроводили.
— Вы?
— Я и Мэри.
— Ты и Мэри, — повторил я. Преследуемый Дин и убитая Мэри.
— А Мэри знала, что ему надо?
Он покачал головой.
— Я отдал пленку Леннарту. Мэри говорила, что он хороший парень. Шальной немного этот Леннарт. К тому времени он уже сообразил, что можно с этой пленки заполучить пару фунтов, но не хотел, чтобы она была на "Союзе", потому что там все время шныряют и вынюхивают разные типы. И он ее отдал Мэри. А Мэри — мне, вроде как на хранение. Потом мы приплыли в Медуэй, и там Леннарт погиб. Так что я прихватил пленку и смылся на свою хазу.
— А люди из службы безопасности ее искали?
— Ага.
— И ты принес ее обратно на "Лисицу".
— Ага.
— Почему на "Лисицу"?
— Мы же сошли на берег, — объяснил он. — Это было верное место. Я не думал, что кто-нибудь станет ее там искать.
— А потом ты собирался вернуться, забрать ее и продать.
— Ага.
— Кому же?
— Гомику, который был с Леннартом.
— То есть мистеру Джонсону.
— Ну да, его так называли. Только его зовут по-другому.
— Как ты собирался его разыскать?
— Он всегда бывает на пьянках. Я его и раньше видел.
У меня внезапно перехватило дыхание.
— Где?
— На "Лисице".
— На "Лисице"?
— Он всегда на судах — в этом году, в прошлом. Он тут болтался, когда мы были в Чатеме. Нас, правда, никто не знакомил. Но его фамилия Уилсон.