Путь

Она сердито выдохнула дым.
– Да твоя мать в тысячу раз порядочней, чем ихние мамаши. Поверь моему слову. Они что, не знают? Если бы не их мамаши, моя торговля кончилась бы крахом.
Сабир не сдержал улыбки, хотя на душе было тошно. А она продолжала:
– Вот уж умеют людям мозги запудривать своей внешностью: такая-то особа, такой-то директор, мистер такой-то… автомобили, наряды, сигары, красивые слова, духи дорогие… Да я-то их насквозь вижу. Когда в своих спальнях они сбрасывают одежду, обнажается их скотское нутро. Я об этих сучках столько знаю, что всего не перескажешь. Их паскудные грязные отпрыски. Шпана. Знаешь, перед судом сколько их ко мне лезло? Все умоляли не упоминать никого из них. Обещали, что добьются для меня оправдания. Так что не им тебя стыдить матерью. Мама у тебя порядочней их мамаш, жен, дочек. Точно говорю тебе: если бы не они, моя торговля пошла бы крахом.
Он снова невольно улыбнулся. А она с легким стоном запричитала:
– О-ох-х… где вы, веселые деньки? Любила тебя твоя мама, обожала, сынок. Для тебя добыла это красивое жилье подальше от всех моих делишек. Посылала тебе средства, чтоб ходил ногами по деньгам. А уж в том, что худо в твоей жизни стало, нет моей вины. Зато, скажу тебе, нет мужчин хоть наполовину таких красивых да стройных, как ты. Только избегай злости. И пусть то, что стряслось со мной, послужит тебе уроком.
Сабир смотрел на страдающую мать с грустью.
– Все уладится, будет, как прежде, – пробормотал он.
– Ты это серьезно? Нет уж, со мной кончено. Нет возврата к прежней Бусейме. Не работать мне больше. Ни здоровье уж не позволит, ни полиция.
Он опустил взгляд и сказал:
– Совсем немного денег осталось от продажи дома.
– А что же делать? Ты должен жить так, как я тебе обещала.
– Что-то раньше я не видел тебя в таком унынии.
– Да, это впервые…
– В общем, я должен либо работать, либо убивать так получается.
Она погасила сигарету, прикрыла глаза то ли от утомления, то ли чтобы сосредоточиться.
– Должен же быть какой-то выход,– сказал Сабир.
– Конечно. Пока сидела за решеткой, все думала об этом.
Впервые в жизни он почувствовал, как поколебалась его вера в мать. А она продолжала:
– Долго думала, а после убедила себя: нельзя мне настаивать на том, чтоб сохранить тебя. Нельзя, покуда это не на пользу тебе.
Его черные глаза пристально вглядывались в нее с немым вопросом. А она тихо сказала тоном признанного поражения:
– Ничего ты не понимаешь. И правильно. Государство конфисковало и тебя, когда конфисковало мои деньги. Потеряла я на тебя права. Поняла это в тот день, когда прочитали приговор. Это значит… что ты должен меня покинуть,– сказала она, судорожно глотнув воздуха.
– Как это?! Куда? – в голосе его прозвучало возмущение.
– К отцу…– чуть слышно ответила она.
В растерянности он вскинул сросшиеся брови, воскликнул:
– К моему?!
Мать кивнула головой.
– Но он же умер! Ты мне сама говорила, что он умер еще до того, как я родился.
– Говорила… Неправда это.
– Так он жив?! Просто невероятно. Мой отец жив.– Он смотрел на нее с негодованием.– Но почему ты скрывала?
– О-о-ох… вот она расплата…
– При чем тут это? Разве я не имею права спросить?
– Какой отец мог бы устроить тебе хотя бы подобие той счастливой жизни, что я тебе дала?
– Конечно, конечно. Я разве не согласен?
– Ну так и не осуждай меня, сынок. Подумай, как его разыскать.
– Разыскать?
– Да. Я говорю о человеке, женщиной которого стала тридцать лет назад. А потом уж не слышала ничего о нем.
В смятении он нахмурился и как-то сник.
– Мам… Что же все это значит?
– Что значит? А то, что я тебе подсказываю выход из твоего положения.
– А может, он уже умер.
– А может, и жив.
– Да… и что же? Всю жизнь искать, не зная, существует ли он на свете?
– Так ведь и узнаешь в поисках… Все же лучше, чем сидеть без денег и работы, без надежды.
– М-да, мне не позавидуешь. Ну и ситуация…
– Ну, придумай что-нибудь другое. Стать сутенером, вымогателем, гангстером? Чего не избежать, того не избежать.
– Но как? Где я его найду?
Мать глубоко вздохнула. Тяжко было возвращаться к прошлому.
– Имя его записано в твоем свидетельстве о рождении: Сайед Сайед Рахими. Тридцать лет назад… Он любил меня. Было это в Каире.
– В Каире! А может, и в Александрии тоже?
– Я понимаю. Это твоя главная проблема – отыскать его.
– А почему он сам меня не искал?
– Он не знает о твоем существовании.
Сабир нахмурился, в глазах – угрюмый протест.
– Обожди, сынок, не смотри на меня так. Выслушай до конца. Он – господин. Знатная особа в полном смысле этого слова. Богатству, влиянию его предела нет. А в те времена был всего лишь студентом университета, представляешь?
Он слушал, глядя на мать с некоторым холодком.
– Любил меня… Я была девчонкой красивой, но беспутной. Содержал меня тайно, в золотой клетке.
– Женился на тебе?
– Да. У меня до сих пор есть свидетельство о браке.
– И потом развелся?
– Сбежала я,– ответила она со вздохом.
– То есть как?!
– Удрала после стольких лет близости. Беременная. С самым что ни на есть простолюдином сбежала.
Сабир покачал головой в изумлении:
– Невероятно…
– Да уж, теперь ты скажешь, что я виновата, впутала тебя в историю.
– Да нет же! Уже все выяснили! Но тебя-то он искал?
– Кто его знает? Я перебралась в Александрию и больше ничегошеньки о нем не ведала. Частенько, бывало, думала встретить его хоть в одном из своих заведений. Но ни разу не довелось. Вот так… Он слабо ухмыльнулся, спросил:
– И вот спустя тридцать лет ты уговариваешь меня его искать?
– Господи! Да и на худшее уговаривать станешь, когда беда припрет. У тебя-то хоть будут документы и фотографии, свидетельство о браке, в том числе и в мечети. Впрочем, сам увидишь, что ты – вылитый он.
– Надо же, сохранила документ и фотографию.
– О тебе думала, сынок. Сама-то я из бедноты родом, на иждивении одного шантажиста росла. А уж когда мне повезло, я постаралась сделать тебя хозяином.
– А все же от старых воспоминаний не отделалась. Резким движением руки она стряхнула пот с лица и шеи.
– Сначала нелегко было, а потом решила, что так будет правильно, словно внутренний голос подсказал мне, к чему дело придет.
Он растерянно мерил комнату шагами, потом остановился возле кровати и спросил:
– А вдруг он отречется от меня?
– Ну что ты? Кто же откажется иметь сыном такого прекрасного юношу?
– Каир – большой город, а я в нем не бывал,– задумчиво произнес Сабир.
– А кто говорит, что он обязательно в Каире? Может, в Александрии, Асьюте или в Даманхоре. Он ведь меня не извещал о своих делах – где он, что он, холостой или женатый. Одному Аллаху ведомо.
Он сердито махнул рукой.
– Как можно рассчитывать на то, что я нечаянно наткнусь на него?
– Конечно, дело нелегкое. Но и невозможного тут ничего нет. Можешь расспросить в полиции, у юристов. Нет такой важной персоны, у которой в Каире не было бы своего угла.
– Можно в трубу вылететь, пока его разыщешь.
– Поэтому нельзя медлить с поисками. Он немного подумал, прежде чем спросить:
– Думаешь, он стоит того, чтобы ради него идти на все эти хлопоты?
– Конечно. Не сомневайся. Под крылышком у него ты найдешь почет и уважение. Он избавит тебя от этой унизительной зависимости от кого бы то ни было. Устроит тебя на работу. Не придется тебе становиться ни вымогателем, ни преступником. В конце концов победишь, сынок.
– А вдруг он сам окажется бедняком? Ведь и ты когда-то была богатой, денег куры не клевали.
– Уверяю тебя, деньги – только часть благ, которыми он тебя одарит. Что с того, что я разбогатела, зато не смогла дать тебе достойной жизни, работы, благополучия. Пришлось тебе идти по жизни, размахивая кулаками, чтобы заткнуть рты злоязычникам, трепавшим мое имя.