Сын охотника на медведей

Толстяк хотел ответить, но его прервал Уолкер, переставший понимать, о чем идет речь:
– Эй, остановись! Так мы не договаривались. Хоть я и позволил вам поговорить с этим парнем, но только на английском! Вашу тарабарщину я не потерплю, черт вас знает, что вы замышляете. Впрочем, нам достаточно знать, что он владеет английским. Вы нам больше не нужны и можете двигать туда, откуда пришли. И если это не произойдет сейчас же, я подстегну вас!
Взгляд Джемми метнулся к Дэви, а тот подал ему быстрый знак, которого никто не заметил; молниеносного подмигивания Толстяку было достаточно. Именно таким способом Длинный обратил его внимание на растущие в стороне кусты. Джемми бросил туда короткий, но внимательный взгляд и заметил, что среди ветвей невысоко над землей торчат стволы двух охотничьих ружей. Значит, там с оружием наизготовку лежат два человека! Кто они? Друзья или враги? Он взглянул на приятеля. Спокойствие Дэви было красноречивее слов. Толстяк все понял и снова обратился к Уолкеру:
– В отличие от вас у меня нет причин сломя голову покидать это место. Хотел бы я посмотреть, от кого это вы удираете?
– В отличие от нас? От кого нам убегать?
– От того, кому еще вчера принадлежали оба эти животных! – неожиданно выпалил Толстяк. – Понятно?
Он имел в виду двух гнедых меринов, так жавшихся друг к другу, словно они были одно целое.
– Что? – вскричал Уолкер. – За кого вы нас принимаете? Мы честные проспекторы 23 и нам надо на ту сторону, в Айдахо, где теперь открыли новые залежи золота.
– А поскольку вам для этой поездки не хватало лошадей, – продолжил Джемми, – вы походя стали «честными» хорзпилферами 24. Вам нас не провести!
– Эй, еще слово, и я пристрелю тебя! Мы купили всех этих коней и заплатили за них.
– И где же, мой «честный» мистер Уолкер? – с издевкой протянул Джемми.
– Еще внизу, в Омахе.
– Вот как! А чистые копыта вы прихватили с собой про запас тоже там? Почему же эта пара гнедых так свежа, словно только что вышла из загона? Почему у них чистые черные копыта в то время, как остальные ваши загнанные клячи топают в запущенных «шлепанцах»? Я скажу вам: гнедые еще вчера имели другого хозяина, а конокрадство здесь, на Дальнем Западе, карается веревкой!
– Лжец! Клеветник! – процедил сквозь зубы Уолкер, вдруг наклонившись, чтобы взять свое ружье.
– Нет, он прав! – прозвучало из кустов. – Вы – презренные конокрады и получите по заслугам. Мартин, перестреляем их всех!
– Не стрелять! – закричал Длинный Дэви. – Поработайте прикладами! Нечего тратить на них пули.
На этих словах он размахнулся взятым за ствол ружьем и так огрел им пытавшегося взвести курок Уолкера, что тот без чувств рухнул на землю.
Из кустов выпрыгнули две фигуры – довольно крепкого вида паренек и невысокий мужчина. Занеся для удара взятые за стволы ружья, они бросились на мнимых проспекторов.
Джемми тотчас склонился над индейцем и двумя взмахами ножа освободил его от веревок. Тот вскочил, прыгнул на первого попавшегося противника, схватил его обеими руками за шиворот, сбил с ног, а потом изо всех сил швырнул через ручей, туда, где валялся индейский нож. Никто и предположить не мог, что парень обладает такой мощью. Прыгнув следом и схватив нож в правую руку, индеец опустился перед поверженным на колени и крепко взялся левой рукой за чуб бледнолицего. Все это было делом одной секунды.
– Help, help, for God's sake help! 25 – пронзительно закричал в страхе белый.
Вокаде занес нож для смертельного удара. Его сверкающие глаза впились в искаженное ужасом лицо врага, и тут же рука с ножом опустилась.
– Ты боишься? – разочарованно спросил юноша.
– Да, пощади, пощади!
– Скажи, что ты пес!
– Да, да, я пес!
– Так живи в позоре! Индеец умирает мужественно и без плача, ты же скулишь о пощаде! Вокаде не может носить скальп собаки. Ты бил меня, и за это твой скальп должен принадлежать мне, но паршивый пес не может оскорбить красного человека! Иди прочь! Вокаде испытывает к тебе отвращение!
Он дал бледнолицему пинка, и трус тотчас же исчез из виду.
Все произошло гораздо быстрее, чем это можно описать. Уолкер лежал на земле, рядом с ним растянулся еще кто-то, а остальные попросту сбежали. Их лошади помчались следом, и только два гнедых мерина остались на месте и терлись головами о плечи так внезапно явившихся хозяев.
Парню могло быть лет шестнадцать, и все же благодаря своему крепкому телосложению он выглядел старше. Бледное лицо, белокурые волосы и серо-голубые глаза наводили на мысль о его германском происхождении. Головного убора он не носил и был одет в рубаху и штаны синего цвета из плотной ткани. Из-за его пояса торчала рукоять ножа редкой индейской работы, а охотничья двустволка, которую он сжимал в руке, казалась слишком тяжелой для него. Его щеки раскраснелись во время короткой схватки, но держался он так спокойно, словно подобные сцены для него были вовсе не в диковинку и вообще все это – плевое дело.
Его спутник – маленький, щуплый человечек, лицо которого обрамляла густая черная окладистая борода, выглядел весьма своеобразно. Он носил индейские мокасины и кожаные штаны, а кроме того – темно-синий фрак с высокими плечами и буфами и до блеска начищенными медными пуговицами. Этот предмет его гардероба был скроен, пожалуй, в первой четверти прошлого столетия 26. Именно тогда изготовлялось сукно, которому, как считалось, служить веки вечные. Разумеется, фрак выглядел до последнего изношенным; все швы владелец старательно закрасил чернилами, но ни одной дырки нигде не было видно. Ношение подобных доисторических нарядов на Дальнем Западе отнюдь не редкость. Там человека ценили не по одежке.
На голове маленького человечка красовалась гигантская черная шляпа – «амазонка», которую украшало большое перо, окрашенное в желтый цвет и имитировавшее страусиное. Эта великолепная вещь несколько лет назад наверняка принадлежала какой-нибудь леди с Востока, позже волею капризной судьбы заброшенная на Дальний Запад. Поскольку поля шляпы очень хорошо защищали от солнца и дождя, нынешний ее владелец вовсе и не думал использовать замечательный головной убор для каких-либо иных целей.
Все вооружение малыша состояло только из ружья и ножа. Пояс у него отсутствовал – верный знак того, что он выехал не на охоту.
Он прошелся взад-вперед по полю битвы, припадая на левую ногу, и осмотрел вещи, которые в панике побросали беглецы. Вокаде подошел к белому, потянул его за рукав и спросил:
– Может, мой белый брат и есть тот охотник, которого бледнолицые называют Хоббл-Фрэнком? 27
Малыш не без удивления кивнул и утвердительно ответил на английском. Теперь индеец указал на молодого белого и осведомился дальше:
– А это Мартин Бауман, сын знаменитого Мато-пока?
Мато-пока – имя, сочетающее слова, взятые из языков сиу и юта, и означающее «Гроза Медведей».
– Да, – ответил малыш.
– Значит, вы те, кого я ищу, – уверенно произнес молодой индеец.
– Ты едешь к нам? Может, хочешь что-то купить? Мы держим стоур и торгуем всем, что нужно охотнику.
– Нет. Я должен передать вам сообщение.
– От кого?
Индеец на секунду задумался, огляделся по сторонам, потом ответил:
– Здесь не место для разговора. Ваш вигвам недалеко от этой воды?
– Через час мы будем там.
– Тогда ведите нас к нему. Когда мы сядем у вашего огня, я сообщу все, что должен сказать. Идемте!
Он снова перескочил через воду, перевел через нее обратно своего коня, который, пожалуй, мог теперь выдержать короткий отрезок пути, взлетел ему на спину и поехал вперед, не проверяя, следуют ли за ним остальные.