Флаги на башнях

— Вы куда едете, сеньорита?
Ванда отвернулась к вокзалу, перестала жевать и сказала скучливо:
— Я не знаю.
— Поедем с нами, — предложил Ваня весело, поворачиваясь к Ванде на своем ящике. — Тебя как зовут?
— Ванда.
— О! Вот это да! Ванда!
— Это польское имя.
— Поедем! Там у него дедушка и бабушка, — Ваня иронически сверкал глазами и следил за Игорем, принимающим его иронию с дружеским добродушием.
Но Ванда почему-то ничего не ответила на буйную радость Вани. Она положила на скамью недоеденный кусок булки, сказала почти растерянно, опираясь руками на край скамьи:
— Я не знаю… куда поехать…
Игорь пристально глянул на нее и занялся банкой с вареньем. Оживление Вани вдруг исчезло. Он с недоумением присмотрелся к Ванде, глянул на Игоря, как будто в выражении его лица искал ответа. Игорь замычал какую-то песенку, поставил банку на скамью и сказал строго:
— Ты, Ванда, поедешь с нами, а там видно будет.
Вот теперь Ваня все понял. Но Ванда посмотрела на Игоря испуганно:
— Я не знаю…
— Ты не знаешь, а я знаю. Сейчас придет поезд, — сядем в купе, все обсудим.
Ваня воззрился на Игоря: какое купе? Ванда покорно замолчала.
В этот момент из-за кустов выглянул Рыжиков. Оглядел компанию, выдвинулся вперед, остановился, тупо засмотрелся на еду. Ванда метнула в Рыжикова ненавидящий взгляд. Игорь засмеялся:
— У тебя неприятности, Рыжиков?
Рыжиков ничего не ответил.
— Ешь, — предложил Игорь, — я всегда говорил: воровское дело самое невыгодное. Тебя сегодня били? Я видел, как ты засыпался.
— Убежал, — прохрипел Рыжиков и принялся за еду.
— И то счастье! Это ужасно глупо. У каждого человека две руки, и каждый старается схватить тебя руками, — Игорь брезгливо вздрогнул, — это глупо! Надо так делать, как я.
— Бабушка, да? — спросил Ваня…
— Бабушка — почта. Присылает тебе записочку: дорогой Игорь, будьте добры, придите, пожалуйста, и, ради бога, возьмите сто рублей. А если не придешь — вторая записочка: какое безобразие, почему вы не берете сто рублей? Пожалуйста, возьмите.
Рыжиков отвернулся обиженно:
— Записочку… Конечно, когда ты грамотный.
— А если ты неграмотный — иди работать. А то — в карман! Что может быть глупее?#4 — Игорь запустил кусок булки в банку с вареньем: — Работать — это тоже нплохо. Многие одобряют.
 
6. В КУПЕ
Через степь бежит длинный товарный поезд. На одной из платформ стоит накрытый брезентом трактор. На краю брезента, спускающегося с трактора, спит Ванда, свернувшись калачиком. Игорь Чернявин сидит около ее ног, обнял руками свои колени и рассеянным взглядом посматривает по сторонам. Рыжиков, расставив ноги в тапочках, стоит против него. Ваня спустил ноги с платформы и любуется степью, широкой дорогой, ползующей рядом, курганами на горизонте, первой весенней зеленью.
Выехали вчера вечером, долго укладывались спать, было холодно. Потом залезли под брезент, копошились там и ежились, наконе заснули. Под брезентом еще и тем хорошо, что на остановках ничьи любопытные взгляды не беспокоили пассажиров и никто не мешал спать. Игорь Чернявин, засыпая, сказал:
— Это самое лучшее купе, никакой давки т тесноты, свежий воздух и никто не говорит глупостей: предьявите ваши билеты!
Утром проснулись рано и вылезли из-под брезента в хорошем настроении. Только на больших станциях снова пользовались его гостеприимством, но уже не в качестве спального места, а исключительно для того, чтобы не волновать поездной прислуги. А потом Ванде захотелось поспать на солнышке.
Рыжиков молчал, молчал, наконец спросил:
— Зачем Ванду потащил в город?
— А тебе какое дело? — Игорь прищурил на Рыжикова глаза, может быть, потому, что из-за Рыжикова над крышей соседнего вагона поднималось чистое, словно умытое, солнце.
— Значит, есть дело.
— В городе что-нибудь найдем. Работу или что…
— Ты не хочешь работать, а ей нужно?
Рыжиков сказал это в упор, он лез в ссору.
— А ей нужно, — спокойно сказал Игорь, отвернулся от Рыжикова и покровительственно посмотрел на Ванду.
— Люди все работают, — с края платформы отзвался Ваня.
Рыжиков закричал на Ваню:
— Ты, патцан, замри, пока в рожу не схватил!
Игорь произнес в нос:
— Месье, в рожу можете только с моего письменного разрешения.
Рыжиков медленно навел на Игоря через плечо угрюмо-угрожающие глаза:
— С твоего разрешения?
— И притом письменного… Подайте мне заявление…
— Какое заявление?
— О том, что вы желаете заехать мне в рожу.
Рыжиков оживился, направился к Ване:
— Интересно! Интересно, как выйдет без разрешения.
Ваня испуганно стрельнул взглядом, быстро на руках вскочил, бросился к Игорю. Рыжиков протянул руку, чтобы поймать Ваню, но как-то так случилось, что Игорь стал между ними. Рыжиков не успел даже бросить на Игоря презрительный взгляд, не успел протянуть руку для защиты. Стремительный кулак Игоря Чернявина направился как будто в лицо Рыжикова, но с ног его повалил неожиданный удар в живот. Рыжиков свалился прямо на спящую Ванду. Ванда проснулась, вскрикнула в испуге:
— Ой! Что такое? Чего ты?
Игорь спокойно улыбнулся:
— Не беспокойтесь! Рыжиков спать хочет. Уступите спальное место.
Ванда брезгливо обернулась к Рыжикову, но сейчас же и улыбнулась: вид скривившегося Рыжикова, очевидно, ей понравился.
— Ты его побил? За что?
Рыжиков приподнялся на локте, выпятил толстые губы. Рыжие космы в беспорядке спадали на лоб, почти закрывая наглые зеленые глаза.
— Ты чего скалишься? Он за тебя заступаться не будет.
Ванда покачала головой:
— А может, и будет!
— Ты… — Рыжиков вскочил на ноги, сжал кулаки.
Игорь улыбнулся, положил руку на плечо Вани, сказал в сторону, почти нехотя, скучно:
— Имейте в виду, сэр, в этом купе вы пальцем никого не тронете.
Рыжыиков засунул руки в карманы, ухмыльнулся:
— Ты, наверное, не знаешь, кто она такая?
Игорь посмотрел на Рыжикова удивленно:
— А что такое?
— Ты, может, думаешь, она барышня? Сказать, какая ты есть?
— Пошел ты к черту! Жаба! Ну и говори! Все вы — сволочи!
Рыжиков обрадовался:
— Ха! Она же проститутка! Понимаешь, какое дельце?
Ванда медленно пошла к краю платформы, подняла воротник жакета, втянула в воротник встрепанную голову. Игорь двинулся к Рыжикову, но Рыжиков захохотал и, ловко перепрыгнув на другую сторону платформы, спрятался за трактором.
Ваня еле успевал следить за происходящим.
Игорь подошел к Ванде. Глядя в пол платформы, спросил:
— Верно?
Ванда быстро повернулась, ответила с прежней ненавистью:
— Ну и что ж, верно! А твое какое дело? Может, поухаживать хочешь?
Игорь покраснел, скривил рот, отвел глаза от жадного взгляда Вани Гальченко.
— Да… нет! А только… сколько ж тебе лет?
Ванда кокетливо повела головой, чуть-чуть, через плечо, задела взглядом Игоря:
— Ну и что ж? Пятнадцать.
Игорь почесал медленно затылок, грустно улыбнулся и сказал:
— Хорошо… Больше ничего, синьора, вы свободны.
Она тронулась с места, неслышно, медленно прошла к брезенту, зябко втягивая голову в воротник, опустилась на брезент и тихонько улеглась, отвернувшись к трактору.
Игорь, насвистывая, загляделся на степь. Далеко впереди встали из-за пологих холмов белые верхи зданий. Над ними нависло солнце.
Промелькнула внизу босоногая команда девушек, ноги у них были еще белые, не загоревшие. Одна из девушек что-то крикнула Игорю, другие засмеялись. Игорь проводил их скучным взглядом, отвернулся. Ваня взглянул на Ванду, осторожно прислушался к Рыжикову за трактором, стал рядом с Игорем, поднялся на носки, спросил шепотом:
— Она плачет?
Игорь ответил сурово, не глядя на Ваню:
— Неважно!
Платформу сильно качнуло на стрелках.