Грабитель
– Значит, мы должны его взять. У северного комиссариата такие проблемы все время висят на шее. Еще один труп. Все мы видим только трупы. Думаешь, очередной труп на них как-то подействует?
– Они неплохо работают, – заметил Бернс.
– Знаю, знаю, – нетерпеливо ответил Уиллис. – Но, думаю, моя идея им поможет.
– О’кей, – сказал Бернс, – я слушаю.
* * *В пятницу пополудни в гостиной стояла печальная тишина. Молли Белл уже выплакала все слезы и теперь сидела молча. Ее муж замер напротив, а Берт Клинг растерянно стоял в дверях, гадая, зачем он, собственно, пришел.
Он отчетливо помнил Дженни, как она окликнула его, когда он уходил в среду вечером. Невероятная красавица, которую грызли опасения и заботы, омрачавшие ей жизнь. А теперь она была мертва. Странно, но он чувствовал себя в ответе за это.
– Она тебе что-нибудь сказала? – спросил Белл.
– Не слишком много, – ответил Клинг. – Казалось, её что-то мучает… Она казалась… весьма циничной и искушенной для своего возраста. Не знаю. – Он покачал головой.
– Что-то с ней было не в порядке, – сказала Молли. Голос у неё был очень тихий, едва слышный. Теребила носовой платок, который уже высох, потому что не оталось слез, чтобы его намочить.
– Полиция полагает, что это дело того самого грабителя, милая, – ласково произнес Белл.
– Да, – ответила Молли, – я знаю, что они думают.
– Милая, я знаю, как тебе тяжело…
– Но что она делала в Айоле? Кто завел её на тот пустырь у моста Гамильтона? Она пошла туда одна, Питер?
– Думаю, да, – ответил Белл.
– Зачем ей нужно было идти туда? Зачем семнадцатилетней девушке забираться в такую глушь?
– Не знаю, милая, – сказал Белл. – Дорогуша, прошу тебя, успокойся. Полиция его найдет. Полиция…
– Найдет? Кого? – взорвалась Молли. – Грабителя? Но разве они найдут того, кто заманил её туда? Питер, ведь это на другом конце города. Зачем ей забираться в такую даль?
Белл снова покачал головой.
– Не знаю, милая. К сожалению, не знаю.
– Мы его найдем, Молли, – вмешался Клинг. – И северный комиссариат, и детективы из нашего участка будут заниматься этим делом. Не волнуйся.
– А если вы его найдете, – сказала Молли, – это что, вернет мне сестру?
Клинг наблюдал за ней: женщина, в двадцать четыре года ставшая старухой, сидела, обвиснув на стуле, печалясь об одной жизни и нося под сердцем другую. Они долго молчали. Наконец Клинг сказал, что ему уже пора, а Молли любезно предложила ему чашку кофе. Он с благодарностью отказался, потом они с Беллом пожали руки, и он ушел. Хрупкие, ломкие лучи предзакатного солнца заливали улицы Риверхеда.
В конце улицы появилась ватага школьников. Клинг шагал, наблюдая за ними: детвора с чисто вымытыми лицами, долговязые подростки и хорошенькие девчушки обгоняли друг друга, толкались, перекрикивались, о чем-то сговариваясь.
Не так давно таким же подростком была и Дженни Пейдж. Он шагал неторопливо, ощущая острый вкус свежего воздуха и желая, чтобы скорее пришла зима. Это казалось странным, потому что он любил осень, вопреки тому, что она была порой умирания: лето спокойно уходит на отдых, умирают цветы, умирают дни и умирают…
Умирают девушки.
Он отогнал эту мысль. На углу против школы стояла тележка продавца сосисок. Продавец был в белом фартуке, с ослепительной улыбкой из-под усов. Нырнул вилкой в бак, полный сосисок, из которого валил пар, потом зачерпнул из другого бака капусту и отложил вилку. Потом взял закругленную палочку, зачерпнул из стакана горчицу, размазал её по сосиске и завершенный шедевр вручил девчушке, которой было лет четырнадцать, не больше. Та заплатила, и когда откусила сосиску, лицо её засветилось чистой радостью. Клинг засмотрелся на нее, но потом пошел дальше.
На дорогу выбежал пес и, подпрыгивая, помчался за мячом, который скатился с тротуара. Машина резко затормозила, завизжала резина, шофер покрутил головой, но, заметив счастливого пса, невольно улыбнулся.
На дорогу падали листья – оранжевые, красные, красно-бурые, рыжие и золотистые, как солнечные зайчики, покрывая тротуар шуршащим ковром. Он шагал, чувствуя, как они хрустят под ногами, вдыхал острый свежий запах и думал: “Это нелепо, ведь впереди у неё была целая жизнь”.
Когда он вышел на перекресток, подул холодный ветер. Направился к станции, ветер пронизывал его ветровку и пробирал до мозга костей. Голоса детей, спешивших из школы, были все слабее и в конце Де Витт-стрит исчезли в свисте нового порыва ветра.
Задумался, не пойдет ли дождь.
Вокруг ревел ветер, трубя о городе, полном тайн и страхов, об ужасе смерти, и ему сразу стало ещё холоднее; ему вдруг захотелось отвернуть воротник, чтобы почувствовать приятное тепло, потому что озноб неожиданно пополз по его спине и повис на шее, как холодная дохлая рыба.
Приближаясь к станции и поднимаясь по ступеням, он все ещё размышлял о Дженни Пейдж.
Глава 7
Девушка сидела, заложив ногу за ногу.
Сидела напротив Уиллиса и Бернса у лейтенанта в кабинете, на втором этаже 87 участка. Ноги у неё были хороши. Юбка едва прикрывала колени, и Уиллис не мог не заметить, насколько они хороши. Длинные, стройные, с округлыми икрами, которые сужались к тонким щиколоткам, изящество которых ещё оттенялось черными лодочками на высоких каблуках.
Волосы у девушки были огненно-рыжими, и это было хорошо. Рыжие волосы заметнее. Еще у неё было милое личико с маленьким ирландским носиком и зеленые глаза. Молча, серьезно она слушала мужчин, и по её лицу и глазам было ясно, что это интеллигентная девушка. Время от времени она глубоко вздыхала, причем отличный покрой её туалета не мог скрыть вздымавшуюся грудь.
Девушка зарабатывала в год 5555 долларов. В сумочке у неё был револьвер тридцать восьмого калибра.
Девушка была детективом второго класса. Звали её Эйлин Барк, и она была такой же чистокровной ирландкой, как и её нос.
– Вы можете отказаться, если хотите, мисс Барк, – сказал Бернс.
– Выглядит это занятно, – ответила Эйлин.
– Хэл… Уиллис все время неподалеку, понимаете? Но это совсем не гарантирует, что сумеет вовремя прийти вам на помощь, если что-то случится.
– Понимаю, лейтенант, – сказала Эйлин.
– Клиффорд никакой не джентльмен, – вмешался Уиллис. – Он избивает свои жертвы, и даже убивает. По крайней мере, мы так считаем. Это будет совсем не шутка.
– Мы не думаем, что он вооружен, но в последнем случае воспользовался не только кулаками. Понимаете, мисс Барк…
– Понимаете, – пояснил и Уиллис, – мы не хотим, чтобы вы думали, что мы пытаемся навязать вам нашу идею. Если вы откажетесь, мы поймем.
– Интересно, вы стараетесь убедить меня взяться или отказаться? – спросила Эйлин.
– Мы безусловно хотим, чтобы вы все решили сами. Отправляя вас на улицу как приманку, мы думаем…
– С револьвером в сумочке я не безоружна…
– Так или иначе, мы считали необходимым ввести вас в курс дела до того, как…
– Мой отец был полицейским, – перебила его Эйлин. – Его звали “папаша Барк”. Он был патрульным в Гайд-Холле. В тридцать восьмом какой-то беглый по фамилии Филипп Даниэльсен снял квартиру на углу Мэйн-стрит и Четырнадцатой Западной. Когда его обложила полиция, отец был с ними. У Даниэльсена был автомат, и первая очередь, которую он выпустил, угодила отцу в живот. Отец умер в ту же ночь в жутких мучениях, – знаете, что такое ранение в живот.
Эйлин помолчала.
– Пожалуй, я согласна.
Бернс усмехнулся.
– Я знал, что вы согласитесь.
– Мы вдвоем будем единственной парой? – спросила Эйлин Уиллиса.
– Вначале да. Мы не уверены, получится ли. Мы не сможем следовать непосредственно за вами, чтобы не испугать Клиффорда. И торчать где-то в кустах тоже не можем, это просто не имеет смысла.
– Думаете, он клюнет?
– Неизвестно. Он регулярно нападает и грабит в нашем районе, так что есть надежда, что не изменит свой образ действий, разве что его напугало убийство. Судя по словам его жертв, нападает он без всякого плана. Явно поджидает случайную жертву и потом бросается на нее.